Восток в древности — Коллектив авторов — страница 192 читать онлайн бесплатно

тно о человечестве во времена безраздельного господства первобытнообщинного строя.

Прежде всего, войны возникают одновременно с классовым обществом, до этого для них просто нет причин. Передвижение скотоводческо-земледельческих племен (тогда еще скотоводство не отделилось от земледелия) было очень медленным, растягиваясь на многие века (домашняя лошадь получила более или менее широкое распространение лишь во II тысячелетии до н. э., а верблюд — еще на 7–8 веков позже). Население же Земли тогда было еще очень редким, межплеменные контакты в тех нечастых случаях, когда они имели место, либо ограничивались мелкими стычками, либо, чаще всего, были мирными и завершались взаимной ассимиляцией, а не, как иногда думают, истреблением или вытеснением одной из сторон. Если бы дело обстояло иначе, невозможно было бы то, о чем рассказано выше: принадлежность носителей родственных языков к различным расам.

Итак, национальная рознь, как и рознь религиозная, вызвана к жизни определенными историческими обстоятельствами. Ликвидация этих обстоятельств устраняет почву для национальной розни, и тогда она может сохраняться лишь в виде пережитка — чрезвычайно вредного и, к сожалению, довольно живучего, а иногда — сознательно культивируемого.

3. Конец древности

Этот переходный период от древности к средневековью сам по себе составляет целую эпоху, длившуюся несколько веков. Как уже отмечалось, наиболее характерной его чертой являются «мировые державы» — империи, объединяющие в своем составе самые разнообразные и находящиеся на различных уровнях социального развития этносы и экономические регионы. «В идеале» эти регионы дополняют друг друга, и основные экономические связи проходят внутри империи. «Варварская» периферия оттесняется все дальше от жизненных центров империи и одновременно все больше втягивается в культурные и экономические сношения с ней. Империя, следовательно, держится не только силой: в ее существовании заинтересованы верхние слои всех входящих в империю народов и даже ее соседей. Реальная действительность, конечно, всегда в той или иной степени отличалась от идеала. Набор составных частей империи был случайным и поэтому далеко не всегда удачным. Вследствие этого центробежные силы могли оказаться более значительными, чем центростремительные.

При достаточно долгом существовании империи ее составные части выравнивались в экономическом отношении и из партнеров превращались в соперников, что опять-таки вело к распаду империи (до такого естественного конца дожила лишь Римская империя). «Варварская» периферия время от времени выплескивала из себя орды завоевателей, разрушавших или потрясавших до основания старые империи. Но эта же угроза со стороны «варваров» могла послужить и к укреплению имперской идеологии с резким противопоставлением империи остальному миру, особенно при отсутствии рядом соперничающей империи (так было в Китае). Империи (Римская, Китайская) испытывали на себе удары мощных народных восстаний, вносивших свой вклад в последний кризис древнего общества. Этому же способствовало и соперничество империй, породившее ряд интересных явлений в области идеологии.

Остановимся на одном из них, уходящем корнями в древний Восток и дожившем почти до наших дней.

Еще в Шумере была создана теория, согласно которой в Месопотамии всегда существовала единая «царственность», царская власть, лишь перемещавшаяся из одного города в другой. В «Прологе» к своим знаменитым Законам Хаммурапи объявил Вавилон «вечным» обиталищем царственности. Как известно, именно в Месопотамии возникли в I тысячелетии до н. э. первые империи (Ассирийская, а затем Вавилонская), но притязания на вселенскую власть можно задолго до этого обнаружить в титулатуре месопотамских царей. Эта идеология вселенской власти была затем усвоена Персидской империей, а в последних веках до христианской эры уже существует несколько империй. Библейская «Книга Даниила» зафиксировала, видимо, новый этап в развитии имперской идеологии. Согласно этой книге, власть над миром последовательно, принадлежит вавилонянам, персам, грекам (т. е. Александру) и римлянам. В дальнейшем эта идея была перенесена на европейскую почву, где теория translatio imperii, т. е. переноса власти, господствовала в течение всего средневековья и оказывала чрезвычайно сильное влияние на исторические и политические концепции вплоть до нового и новейшего времени (для примера вспомним упорные попытки сохранить фикцию «Римской империи» вплоть до начала XIX в., а также обозначение Москвы как Третьего Рима).

Что же касается социально-экономической характеристики рассматриваемого периода, то для него характерны, с одной стороны, упадок старинных городов и вообще городской жизни, а с другой — возникновение слоя служилой (в том числе военной) знати, обладающей (при самом разнообразном юридическом оформлении) крупными земельными владениями. Под ее властью оказывается все большая часть земледельческого населения, ранее зависевшего непосредственно от государства. Опираясь на свое богатство, могущество и административную власть, эта новая знать постепенно узурпирует также и часть прерогатив государства, прежде всего, судебную власть. Новые религиозно-философские учения, к которым власти прежде относились подозрительно или прямо враждебно, оказываются, при ближайшем рассмотрении и сами претерпев значительную трансформацию, удобным и важным орудием для закрепления существующего порядка. Но подробности и результаты этого процесса будут рассмотрены уже в следующем томе.

Восток в древности — страница 192 из 196

3. Конец древности

Рекомендуемая литература[143]

3. Конец древности

Рекомендуемая литература[143]

Оглавление