[21].
С середины XIV в. до н. э. в Вавилонии, видимо, происходит оживление экономики, о чем свидетельствует увеличение числа деловых и хозяйственных документов. Но затем ашшурский правитель вмешивается в династические распри в Вавилонии и дважды сажает на вавилонский престол своих ставленников. Попытка Вавилонии в дальнейшем вести войну против Ассирии оказалась неудачной, и касситские цари вынуждены были согласиться на ассирийский контроль над вавилонско-митаннийской торговлей. Но зато с Ассирией был установлен прочный мир, и вавилонский царь Куригальзу Младший (1333–1312 гг. до н. э.) сумел провести успешную войну с Эламом, захватив Сузы и другие города. Однако это был лишь временный успех, и вскоре в Эламе вновь создается независимое и могущественное государство. Вообще, политическое положение в дальнейшем стало складываться не в пользу Вавилонии. На севере теперь уже существовало мощное Ассирийское царство, все время расширявшее свою территорию и угрожавшее отрезать Вавилонию от торговых путей. С востока, как уже отмечалось, угрожал Элам. Наконец, с запада, где касситам удалось было избавиться от скотоводческих племен амореев, стали надвигаться из степей новые кочевые племена — арамеи. Эта последняя угроза оказалась особенно серьезной. Поэтому предпринимаются попытки установить между тремя «традиционными» великими державами — Египтом, Хеттским царством в Малой Азии и Вавилонией — союз, направленный, прежде всего, против Ассирии и кочевников. Союз этот, однако, не удался. Около 1225 г. эламский царь совершил опустошительный набег на Вавилонию, и почти сразу же вслед за ним явился ассирийский царь Тукульти-Нинурта. Ассирийцы наголову разбили касситско-вавилонское войско, а царя Каштилиаша захватили в плен и в цепях увели в Ашшур. Затем пал Вавилон, его храмы и дворцы были разграблены, а статую бога Мардука увезли в Ассирию.
Семь лет спустя вавилоняне вновь обрели независимость, а новый касситский царь, Адад-шумуцур (ок. 1187 г. до н. э.), сумел, в свою очередь, вмешаться в дела Ассирии и посадить там на престол своего ставленника. В середине XII в., напротив, Вавилония подверглась новому нашествию сначала ассирийцев, а затем эламитов. Особенно тяжким было второе. Около 1158 г. эламский царь Шутрук-Наххунте вторгся в долину Диялы. Затем он переправился через Тигр и захватил ряд городов, разрезав Нижнюю Месопотамию пополам. Касситский царь был низложен, а Вавилония отдана под власть эламского наместника. Города Месопотамии подверглись ужасающему разгрому и грабежу[22], а сверх того, еще и обложены данью. Вавилоняне пытались оказать сопротивление, которое было беспощадно подавлено. Лишь позднее, воспользовавшись внутренними смутами в Эламе, новый предводитель вавилонян провозгласил себя царем, но столицей своей сделал Иссин (II династия Иссина). При этой династии, наиболее выдающимся представителем которой был Навуходоносор I (1126–1105 гг. до н. э.), начался новый, хотя и кратковременный подъем Вавилонии. Ей даже удалось подчинить Ассирию и, в свою очередь, разгромить Элам, надолго выведя его из политической игры. Но всем этим успехам положили конец сначала поражение от ассирийцев, а затем массовое вторжение южноарамейских кочевых племен (халдеев). На этом и заканчивается первый этап древности в Южной Месопотамии.
2. Средневавилонское общество
Наиболее типичным документом, дошедшим до нас от касситского и послекасситского периодов, является кудурру — акт о пожаловании тому или иному лицу более или менее значительного участка земли из царского фонда, иногда вместе с освобождением от тех или иных поборов и повинностей. Такое пожалование, строго говоря, было не дарением, а лишь выдачей земли во временное пользование. Передача ее в дальнейшем по наследству вместе с должностью подлежала утверждению царем. Однако постепенно эта земля стала рассматриваться как частная собственность, тем более, что сами цари, которым надоели бесконечные споры о наследственных правах, стали передавать землю «на вечные времена». Таким образом, наряду с общинными землями появились земли, находившиеся в частной собственности, но вне юрисдикции общинных властей. Впрочем, ведение самостоятельного мелкого хозяйства было еще невозможно, и новые собственники стремились объединиться в новые общинные структуры — «дома», или «братства». Значительные земли, а также целые селения (вернее, причитающиеся с них поборы и повинности) отдавались также храмам. Все эти новые явления связаны с распадом государственного хозяйства с его громоздким и дорогим административным аппаратом.
На смену ему пришло взимание налогов и повинностей со всего (или с большей части) населения. Разница же между общинниками и держателями царских земель постепенно стерлась — и те, и другие фактически превратились в частных хозяев, в одинаковой степени облагаемых налогами и повинностями. Этот процесс ускорялся еще и тем, что из-за засоления старых орошенных земель их приходилось покидать и осваивать новые, которые царь считал своими и где новые каналы прокладывались за счет царских налогов и повинностей. Вместе с тем города, как уже отмечалось, получали привилегии, превращаясь в автономные единицы. Теперь возникает новое деление общества: с одной стороны, привилегированные, освобожденные от общегосударственных налогов и повинностей граждане городских общин, а также крупные землевладельцы, получившие такое же освобождение, с другой — неполноправное, обложенное налогами и повинностями, жившее в большинстве случаев на царской земле сельское население. Формирование этой новой структуры общества еще только началось, а полное свое завершение оно получило в I тысячелетии до н. э.
Царское хозяйство в средневавилонский период по перечисленным причинам практически сходит на нет. До нас дошло довольно значительное количество документов из храмовых хозяйств (к сожалению, они еще плохо изучены). Из этих документов видно, что и храмы собственного хозяйства практически не вели. Храмовые архивы состоят из приходных и расходных ведомостей. В первых записываются доходы от приписанного к храмам подневольного «люда» (амелуту). Поступления эти называются «урок», но храмовые работники все же вели свое самостоятельное хозяйство, хотя, по всей видимости, не были его собственниками. В расходных ведомостях фиксировались натуральные выплаты жрецам и ремесленникам храма.
К концу рассматриваемого периода начинают вновь возрождаться товарно-денежные отношения, причем весьма интересно, что всеобщим мерилом цен теперь служит не серебро, а золото. Причины этого изменения пока неясны, да и на практике золотом почти никогда не платили. Расплачивались зерном или другими товарами, иногда серебром или медью, лишь указывая их стоимость в золоте.
Вновь — и теперь, видимо, уже беспрепятственно — развивается ростовщичество с его неизбежным последствием — долговой кабалой. Но теперь это не временное рабство, а постоянное, даже для свободнорожденных граждан.
Таким образом, положение беднейших слоев населения резко ухудшилось. Неудивительно поэтому, что не только рабы или храмовые илоты, но даже полноправные общинники бежали из своих мест, превращаясь в изгоев — хапиру. Эти разноплеменные группы, объединенные общим несчастьем, бродили в предгорьях Загроса и в степи, промышляя мелким скотоводством, случайной работой по найму, а то и разбоем. Хапиру довольно скоро стали известны по всей Передней Азии: это был весьма взрывчатый социальный материал, внушающий немалое беспокойство мелким царькам Сирии и Финикии, но не слишком опасный для Касситского царства.
Еще одной важной общественной группой в Вавилонии были воины. Основу касситского войска составляли колесничные отряды — новый, впервые появившийся род войск (ранее колесница была лишь выездом знатного человека). Касситы существенно улучшили конструкцию переднеазиатской боевой колесницы. При изготовлении этих колесниц использовалась кооперация ремесленников нескольких профессий и самой высокой квалификации: столяров, медников, кожевников, оружейников. Усовершенствованию подверглось и другое вооружение: появились чешуйчатые панцири для пехоты, а также броня для лошадей, мощные луки и т. п. Однако неправильно видеть в касситских колесничих некую «феодальную» аристократию. Действительно составляя привилегированную часть войска, они, тем не менее, находились на полном содержании у царя, получая от него коней, колесницы и вооружение.
3. Митанни и Аррапха[23]
В XVII–XVI вв. до н. э. в Верхней Месопотамии создается сильное государство Митанни (аккадцы называли его Ханигальбат, а египтяне — Нахарина, Нахрайна). Создателем этого государства, по всей вероятности, явилось одно из хурритских племен — маиттанне (матианы или матиены позднейших греческих источников). Хурриты происходили с Армянского нагорья (в нынешней Восточной Турции), а возможно, изначально из Закавказья[24], но уже с середины III тысячелетия до н. э. распространились и к востоку от р. Тигр, и в Северной Месопотамии, и в областях, расположенных к западу от Евфрата, в частности в Северной Сирии, куда они с древнейших времен проникали мирным путем. Собственно племя маиттанне, по-видимому, обитало первоначально на холмистой низменности близ оз. Урмия в Иранском Азербайджане. Сюда же к XVIII–XVII вв. до н. э. проникли индоиранские племена, уже ранее хорошо освоившие коневодство, а в Передней Азии познакомившиеся с местным изобретением — легкой боевой колесницей и усовершенствовавшие ее. Они же выработали новую тактику массового применения боевых колесниц, перенятую у них впоследствии хурритами и касситами. Вероятно даже, что во главе племени маиттанне стояла династия вождей индоиранского происхождения. Но ко времени своего вторжения в Верхнюю Месопотамию маиттанне сохранили от индоиранского языка (в сильно искаженном виде) лишь царские имена, несколько имен второстепенных божеств и некоторые коневодческие термины. Таким образом, нет оснований говорить, как это иногда еще случается, об особой, «культуртрегерской» роли индоевропейцев в Передней Азии. До сих пор неизвестно, кто был основателем царства Митанни. Шуттарна I (конец XVII в. до н. э.?) — лишь первый митаннийский царь, пока засвидетельствованный источниками. Неизвестно и точное местонахождение митаннийской столицы, а также пределы митаннийского влияния на севере. Митаннийский царь Парраттарна, носивший титул «царь воинов хурри», установил митаннийскую гегемонию в Северной Сирии вплоть до долины р. Оронт, а царь Сауссадаттар (середина XVI в. до н. э.) подчинил Ашшур и вывез оттуда ворота, окованные золотом. В Ашшуре он держал постоянного «посла», а фактически — наместника. Влияние Митанни распространилось вплоть до Палестины, где в XV–XIV вв. мы встречаем правителей с митаннийскими именами (возможно, родичей митаннийской династии). Но чаще всего в покоренных областях митаннийцы оставляли у власти местных правителей, лишь контролируя их через своих «посланцев». После ряда серьезных столкновений с Египтом из-за Сирии митаннийские цари вступают с Египтом в дружбу, скрепленную династическими браками (конец XV — начало XIV в.). До нас дошла обширная и интересная переписка митаннийского царя Душратты с фараоном на аккадском и хурритском языках. Но во время развернувшейс