Как и родственные племена Индии, древние иранцы, включая мидян и персов, называли себя «ариями»[81]. От этого слова происходит и само название «Иран», ранее Эран, от древнеиранского Арьяна — «[страна и царство] ариев» (ср. также название государства Сасанидов: Эраншахр — «царство иранцев»).
2. Западный Иран в начале I тысячелетия до н. э.
О положении в Западном Иране в этот период помимо археологических материалов можно судить по сведениям ассирийских и урартских надписей об упоминаемых в них западноиранских областях. Основные из них могут быть следующим образом размещены на карте. Вблизи Ассирии находилась Замуа — в районе современной Сулеймании в Ираке и непосредственно примыкающих местностях Ирана, а за ней — «Внутренняя Замуа» у верховьев Малого Заба, видимо до южных берегов Урмии. Далее к востоку лежали Аллабрия и Манна (ядро будущего Маннейского царства с главными центрами по среднему течению Джагату), а южнее их, у современного Сенендеджа или в соседних районах, Парсуа, или Парсу [м]аш (в урартских текстах так иногда называются и местности близ юго-восточного угла Урмии, а ассирийцы знали еще одну область того же имени, Парсу [м]аш, Парсамаш, — на эламских границах; бытование этого имени в разных районах может объясняться расселением племен с таким названием, являющимся клинописной передачей местного Парсава — древнего этнонима персов).
Важное место на дороге из Вавилонии в Иран у р. Дияла занимал Бит-Хамбан. К востоку и юго-востоку, близ Керманшаха и Северного Луристана, находилась страна Эллипи, а севернее ее — Хархар, Кишессу и ряд других «стран», лежавших между Парсуа и Бит-Хамбаном на западе и Мидией на востоке. Мидия занимала тогда значительно меньшую территорию, чем после индийских завоеваний VII в., и не распространялась далее к западу от местностей у Хамадана.
Источники IX–VIII вв. называют и ряд других областей и «стран» на западе Ирана. Более обширные из них не были политически едины и состояли обычно из отдельных владений. Имелось и множество совсем мелких «стран», как упоминаемые около 820 г. 28 владений со своими правителями из районов близ Урмии — к западу от озера и к югу от него вплоть до Парсуа; в самой Парсуа в 834 г. до н. э. ассирийцы получили дань от 27 ее «царей». Подобные владения состояли большей частью из одной или двух-трех округ с укрепленным центром, или «сильной крепостью», и группой окружающих простых поселений (в среднем около 10 на один центр).
Судя по археологическим данным, разложение первобытнообщинных отношений в части районов на северо-западе Ирана происходило уже в конце IV — начале II тысячелетия. Правда, во II тысячелетии до н. э. и тут отмечается определенный разрыв в преемственности культуры и типов поселений, но многие экономические и социальные традиции были сохранены и развиты, в том числе в ремесле, явно отделенном от сельского хозяйства. Археологические памятники конца II — начала I тысячелетия свидетельствуют уже об оформленной социальной дифференциации, дальнейших успехах ремесла (включая металлургию железа, входящего в широкое употребление с конца II тысячелетия) и иных видов хозяйства, в том числе земледелия — оно давно было плужным, а в первых веках I тысячелетия широко употреблялись железные земледельческие орудия: серпы, мотыги и проч. (вместе с тем уже входили в употребление подземные сооружения для водоснабжения, в том числе и именно, по имеющимся данным, на северо-западе Ирана и Армянском нагорье). Существовали и обширные поселения, в большинстве, однако, пока не раскопанные. Тем важнее результаты многолетних работ на холме Хасанлу в районе Сулдуз (южнее Урмии по р. Кадар), где исследован город XI–VIII вв. с мощными стенами и монументальными зданиями дворцового и храмового типа; на Хасанлу найден каменный сосуд с надписью, указывающей на его принадлежность «дворцу» Баури, правителя страны Иды. По ассирийским текстам, это одна из «стран» во «Внутренней Замуа».
Археологические материалы с Хасанлу удостоверяют, что по крайней мере, часть упоминаемых текстами IX в. до н. э. «сильных городов» и «крепостей» в районах к югу от Урмии были настоящими городами-крепостями. Судя по сведениям IX в. до н. э. о других областях — их крепостях, богатых «дворцах», храмах и т. п., — небольшими образованиями государственного типа были Аллабрия, Манна, Эллипи, Гильзан (западнее Урмии) и др. Более подробные данные VIII в. до н. э. показывают, что укрепленные города и крепости существовали тогда в различных районах Западного Ирана — ив более крупных центрах (Хархар, Кишессу и др.), и в мелких владениях, в том числе на западной окраине Мидии.
Относящиеся к Ирану материалы ассирийских текстов IX в. до н. э. и урартских первой половины VIII в. до н. э., в том числе встречающиеся цифровые данные о полоне и добыче, указывают на значительную численность населения отдельных округ и владений с центральной крепостью и на большие материальные ресурсы таких мелких владений и тем самым ряда областей Ирана в целом. Часто сообщается об огромном количестве крупного и мелкого скота, захваченного или полученного как дань в тех или иных «странах». Так, урарты в середине VIII в. до н. э. в одном из походов до «страны» Баруата (по-ассирийски Бит-Баруа, между Парсуа, Бит-Хамбаном и Эллипи) угнали 12 300 голов крупного рогатого скота, 32 100 — мелкого и 2500 лошадей, а также около 40 000 пленных, из них 6000 уцелевших мужчин-воинов и 25 000 женщин, — все они, по анналам, были захвачены после взятия трех крепостей и 23 окружающих их поселений.
Главным видом дани с ряда областей, около оз. Урмия, в Мидии и др., были лошади — упряжные и верховые. Наряду с отдельными районами Армянского нагорья Западный Иран был тогда основной областью коневодства в Передней Азии, и жители некоторых его областей славились особым умением разводить и готовить лошадей для конницы.
Данные IX в. до н. э., например, о дани вином, и более обстоятельные сведения VIII в. до н. э. указывают на интенсивное развитие земледелия, садоводства и виноградарства в ряде районов Северо-Западного Ирана. Уже тексты IX в. до н. э. свидетельствуют о существовании центральных поселений, или городов, с развитым земледелием в окрестностях. А на Хасанлу, одном из таких центров, найдены многочисленные земледельческие орудия, остатки злаков, включая шестирядный ячмень и несколько сортов пшеницы, помещения с объемными сосудами для вина и т. д.; и сам тип застройки крепости и «внешнего города» за стеной характеризуют Хасанлу как важный оседлый земледельческо-скотоводческий центр.
В большом количестве ассирийцы получали из иранских областей металлы (бронзу, медь, золото, серебро и др.) — обычно в виде готовых изделий, часто особо искусно сделанных и дорогостоящих (что иногда отражено и в очень кратких версиях анналов), иную ремесленную продукцию, например, льняные и шерстяные ткани (об этом сообщается лишь в подробных отчетах), а также ценные минералы. После похода 744 г. Тиглатпаласар III наложил на страны между Парсуа и Мидией регулярную дань в 9 тонн лазурита и 15 тонн изделий из бронзы.
Один из интереснейших иранских археологических комплексов — «луристанские бронзы». Это происходящие в основном из хищнических раскопок многочисленные изделия своеобразного, иногда вычурного, «роскошного» стиля, характеризующегося особой выразительностью, смесью реализма и фантастики в изображении людей или божеств, животных, сверхъестественных существ. Так, с большим разнообразием приемов металлургического и ювелирного производства изготовлялись ритуальные и бытовые предметы, вооружение, художественно выполненные удила с псалиями и т. д. «Луристанские бронзы» ранее датировали от III тысячелетия до середины I тысячелетия до н. э., различна и их этническая атрибуция. Лишь недавно в результате научных исследований могильников Луристана установлено, что, хотя металлургия в Луристане достигла большого совершенства уже в III тысячелетии до н. э., своеобразный комплекс собственно «луристанских бронз» относится к концу II — первым векам I тысячелетия до н. э., а преимущественно к VIII–VII вв. до н. э.
«Луристанские бронзы» обычно считали оставленными кочевниками, а Луристан того времени — населенным главным образом номадами. Но это мнение основано, прежде всего, на аналогии с положением в Луристане в более поздние эпохи (до новейшего времени), а не на характере самих этих изделий, отнюдь не указывающих на кочевой быт. А недавние археологические разведки и раскопки мест поселений показали, что в конце II — первых веках I тысячелетия до н. э. в Луристане существовали многочисленные оседлые поселения.
Из «стран» и владений Западного Ирана начала I тысячелетия до н. э. многие были уже образованиями государственного типа. Часть их можно определять как города-государства, состоящие из сельскохозяйственной округи с главным центром. В возникавших с того времени более значительных объединениях основную роль играли не племенные, а территориальные связи (или усиление отдельных правителей за счет соседей).
Возникновению крупных политических единиц во многом, очевидно, препятствовала большая этническая и языковая пестрота, характерная тогда для Ирана в целом и ряда его отдельных областей. Можно конкретно говорить не менее чем о 6–8 различных языковых группах, представленных тогда в Западном Иране; на самом же деле их было, очевидно, еще больше. На территории Курдистана и у Урмии еще обитали потомки лулу-беев (известных в горных районах на северо-западе Ирана и соседних областей в последних веках III — начале I тысячелетия до н. э.), еще сохранились этнические группы, происходившие от кутиев (тоже упоминаемых с III тысячелетия до н. э.), а кое-где также хурритоязычное население (к нему нередко причисляют и маннеев, но в основном относящийся к ним ономастический материал, видимо, не может быть объяснен из хуррито-урартских языков).
В отдельных районах Иранского Азербайджана бытовали языки, вероятно, родственные восточнокавказским (нахско-дагестанским). На западе Луристана ассирийцы сталкивались с касситами; касситский языковой элемент отмечен также на северо-западных окраинах Ирана (в Аллабрии и др.) и в областях близ дороги из Вавилонии в Мидию — он засвидетельствован там вместе с вавилонским: эти районы были объектом колонизации из Вавилонии в касситский период, и группы населения, вавилонские по языку и культуре, сохранялись тут и в IX–VIII вв. до н. э., а некоторые местные «города» были центрами культа вавилонских божеств.