Яд. Хотя в городе существовало несколько гильдий наемных убийц, использование медленных ядов считалось исключительно неблагородным занятием. Одно дело – смазать арбалетную стрелу или клинок кинжала тем, что усилит его действенность, совсем другое – подать ничего не подозревающей жертве яд в пище или питье и наблюдать, как она несколько дней умирает. Даже действующие в городе алхимические школы уважали неписаное правило и крайне редко прибегали к чему-то подобному.
Альтсин широко улыбнулся:
– Я еще кое-что помню о законах, правящих городом. Не будет такого места в Фииланде, где ваш человек смог бы после такого укрыться.
– Ты получишь достаточно золота, чтобы выехать дальше. Хоть до самой империи. Сменишь имя, внешний вид, женишься и наплодишь детей, которым купишь дворянские титулы. Конечно же, строгание ублюдков с селянками тоже никуда не денется. Будешь богатым, ленивым и наслаждающимся жизнью. Забудешь о бедности, голоде и холоде. Это будут самые легкие деньги в твоей жизни. Вернешься к Толстому, вы напьетесь на радостях вина. Он всегда питал к тебе слабость. А потом выедешь из города…
Хундер говорил короткими, простыми, почти гипнотическими фразами. Бутылочка в его руке монотонно покачивалась. Головорезы за спиной Альтсина стояли неподвижно, как статуи. Только Асх позволял себе сжимать и разжимать кулаки, поглядывать по сторонам и чесать затылок.
Альтсин утвердился на широко расставленных ногах, чуть покачиваясь, и перестал слушать. Боль из невыносимой сделалась давящей, со сломанными ребрами нельзя вдохнуть полной грудью. Он чувствовал тяжесть в рукаве. Они не стали его обыскивать, что было ошибкой: вставая, он вытащил кинжал из-за голенища, хотя, во имя всех богов, не помнил, чтобы принимал это решение сознательно. Теперь придерживал оружие острием вниз, кончик кинжала колол его в палец. Довольно было расслабить руку и схватить за рукоять.
Самым опасным был Асх – это с ним разговаривал Хундер: как видно, был уверен, что бандюган поймет его приказы и выполнит их до последней буквы. Удар в сонную артерию или в горло. Ни один человек не сумеет сражаться с руками, прижатыми к перерезанному горлу. Дуболом при выходе из проулка способен оказаться проблемой – но может и пригодиться. Проскочить мимо него будет весьма непросто, но если его удастся покалечить, лучше всего – подрезать сухожилия под коленями, то он свалится и заблокирует переулок, дав вору время на бегство. И хорошо, что этот сукин сын не позволил ему опираться о стену. Теперь у него двое громил позади, а они не кажутся слишком быстрыми.
Вор стоял и кивал словам Хундера, которые в общем-то он почти не слышал. Ждал, пока возникнет одна из тех раздражающих, дурацких мыслей, которые в такие минуты обычно появлялись в его голове. Увы. Мысли его стали подозрительно прозрачными и спокойными. Получалось, что план относился либо к совершенным, и в нем не осталось ничего, что можно добавить, либо – к безумным, и тогда любые протесты ни к чему не приведут.
Лично он склонен был согласиться со вторым.
– Хундер.
Поразительно, как быстро тот заткнулся, на полуслове прервав литанию выгод и выигрышей, которые обрушатся на Альтсина за отравление Цетрона. Человека, который более десяти лет защищал его, учил и оберегал от проблем.
– Я этого не сделаю.
Хундер глядел на него не дольше удара сердца. Но и этого хватило, чтобы понять, что дальнейшие разговоры бессмысленны. Лицо его странно изменилось, зубы обнажились в дикой гримасе.
– Убе…
Не успел закончить. Альтсин расслабил ладонь, рукоять кинжала упала в нее сама, и внезапно все словно бы замедлилось. Асх, похоже, и вправду был самым быстрым и сообразительным из всей четверки громил, но кулак его, казалось, двигался в сторону лица вора не быстрее мухи, падающей к столу с медом. Короткий удар перерезал ему вены и сухожилия на внутренней стороне запястья. Больше никаких побоев кулаками. Альтсин оттолкнулся от него, волна боли, разлившаяся от поломанных ребер, промелькнула где-то рядом, он же оказался возле Хундера. Ударил сверху, рукоять кинжала попала бандиту в переносицу, хрупнуло, а в следующий миг он уже стоял за спиной посланника анвалара. Приклеился к ней так, чтобы тот не мог и двинуться, и окровавленным кинжалом поскреб кадык мужчины.
– Стоять!
Все замерли. Альтсин в том числе, хотя кричал – именно он. «Не так должно было все пойти, – только это он и успел подумать. – Следовало бежать к выходу».
И умиреть, избиваемым Асхом и его товарищами: от всех их он бы не сбежал.
– Дай-ка мне бутылочку, – прохрипел он в ухо Хундеру.
Емкость с ядом сменила владельца.
– Пятьсот императорских… – шепот был почти невнятным. – Столько анвалар платит за голову Толстого. Я не говорил раньше… теперь ты знаешь… Пятьсот в золоте и бриллиантах… за это можно купить поместье… можно…
Вор легко нажал острием на горло Хундера, и шепот прервался.
– Асх.
Громила тупо поглядел на него.
– Перевяжи свою рану. Пусть те двое тебе помогут.
Перевязали быстро, дуболомам хватило оторванного рукава и пояса.
– Хорошо. А теперь уматывайте отсюда. Да, вам придется уйти и вернуться к Григхасу. Верно?
Кинжал легонько поскреб щетину Хундера.
– Да… Да… Верно. Ступайте.
Громилы покинули закоулок. Альтсин ждал. Существовал риск, что они окажутся сообразительны, презрят приказ и засядут караулить его у выхода, но это казалось настолько же вероятным, как явление сюда меекханского императора.
– Что теперь? – Хундер снова заговорил.
– Ты останешься, я уйду. И нет, не стану перерезать тебе глотку. Передашь от меня весточку Григхасу. Цена, которую он предложил, немного низковата, а потому пусть подумает получше, сколько именно он готов заплатить за нечто подобное.
Это был… умный ход. Пока будут думать, что его можно купить, не пошлют очередных бандюганов. Это даст ему время, чтобы поразмыслить над следующим шагом.
– А теперь – на колени. Закрой глаза.
Коротким ударом в висок он послал бандита на землю. Правда, прежде чем его люди вернутся с подкреплением, кто-нибудь может его здесь найти, обчистить карманы и перерезать горло, но это уже была не проблема Альтсина.
Требовалось решить, что делать дальше, поскольку в городе ему внезапно сделалось слишком тесно.
Варница. Один из первых кварталов города. Ранее – сердце города, добывавшее миллионы фунтов чистейшей морской соли ежегодно, а потом, в связи с быстрым развитием Понкее-Лаа, перестроенное в район бараков и складов.
Пришедшие с востока захватчики оказались перед выбором. Или гигантский порт, тысячи доков, ремесленные мастерские, бойни, кожевенные и красильные заводы – или хрустально чистое море, необходимое для варки соли. Меекханцы, которым прежде всего требовался порт для своих кораблей и базы для торгового флота, думали недолго. Соль, конечно, приносила головокружительные прибыли, но у Меекхана имелись собственные гигантские источники дохода в виде рудников в центральных частях империи. Ему не нужна была конкуренция своим горнякам и купцам. Однако название района осталось, хотя соль там не варили вот уже лет триста.
К строительству важнейшего своего порта Меекхан приступил с воистину имперским размахом. Использовали даже то, что Варница лежала подле моря, у мелкого залива. Инженеры углубили его дно и прокопали сеть каналов, которыми тяжелые баржи доставляли товар прямиком к дверям складов. В результате каждый из домов здесь сделался чем-то вроде искусственного острова, а от одного к другому переходили по кладкам и мосткам, соединяющим крыши. Сами же склады были гигантскими, каждый – более ста ярдов длины, пятьдесят ширины и без малого пятнадцать в высоту. И якобы в минувшие годы удавалось наполнять их по самую крышу, поскольку складировали здесь главным образом строительные материалы и большие части для кораблей имперского флота. После ухода Меекхана склады обычно пустовали, в гигантских помещениях большой нужды не было. Грузы гранитных блоков и дубовых колод уже не сплавлялись вниз по реке.
Нынче квартал приобрел дурную славу – даже среди мерзейших из районов Нижнего города. Прежде всего, никто здесь не жил, тут не было домов, улиц, лавок и магазинчиков, и только порой вконец отчаявшийся купец нанимал за несколько грошей место для товаров, которые в любом случае никто не стал бы красть, вроде двадцати тысяч кирпичей или сотни больших кусков железа. Однако чаще всего на здешних пространствах гулял ветер.
Всякий из анваларов Лиги Шапки традиционно сам решал, где будет его главное местопребывание. Обычно это оказывался тот район города, откуда главарь был родом, поскольку безопасней на улицах, где человек воспитывался и где тебя окружают люди, которых ты хорошо знаешь. Однако Григхас своим логовом выбрал Варницу, район пустующий и почти безлюдный, и это достаточно говорило о его подозрительной личности. Уже несколько лет в том районе могли находиться лишь его наиболее доверенные подданные, полсотни забияк, единственной целью которых была охрана анвалара.
Однако Альтсину, из укрытия на крыше осматривавшему четыре расположенных в центре района склада, пришлось согласиться, что эта информация уже неактуальна. За неполный час он насчитал более восьмидесяти человек, кружащих там и здесь, меняющих позицию, крадущихся, чтобы исполнить приказания. Бо́льшая часть их перемещалась группками по пять-шесть человек, слишком сосредоточенными, чтобы можно было посчитать это случайностью. Кто-то ими предводительствовал, кто-то спланировал оборону Варницы перед вероятной атакой – и сделал это не тупой головорез.
Обычно крыши складов были почти плоскими, полными труб, пристроек, маленьких шалашиков и куч мусора, но нынче все, что можно прибрать, – прибрали, мусор сбросили вниз, пристройки поразбирали или же использовали их как гнезда обороны, а посредине каждой из крыш поставили башню из балок высотой в десяток футов да увенчанные обитыми досками платформы. На каждой сидели несколько человек, вооруженных арбалетами. Помосты, соединявшие склады с остальными домами, перегородили баррикадами из тяжелых сундуков, бочек, ящиков, а деревянные кладки убрали.