сжалось. Но он не отпускал запястье Мэлс, убеждаясь, что она останется с ним, а не возьмется за телефон.
– Пожалуйста, – услышал он ее.
– Не надо… врача… все проходит…
В конце концов, он отпустил ее, сдернул очки и потер глаза.
– А я-то думал, что память будет возвращаться медленно и не напряжно.
– Могу я, пожалуйста, оказать тебе хоть какую-то медицинскую помощь? – Она взяла повязку и поднесла к его лицу. – Видишь? В обслуживании отеля имеется аптечка.
– Нет, серьезно, я в порядке. Просто накатило. Думаю, мы принимаем за должное все то, что хранится у нас здесь, – сказал Матиас, постукивая по черепу. – Много информации.
– О какой именно идет речь?
Он отвел взгляд.
– Что ж, я определенно не девственник. И давай не будем об этом.
– Вот как.
Повисла неловкая тишина. А затем Мэлс прокашлялась.
– Знаешь, думаю, мне пора.
– Да.
Она встала с кровати. Взяла пальто. Надела его.
– Прежде чем уйти… – Она подошла и написала что-то в блокноте, лежавшем на прикроватном столике. – Еще раз дам номер своего мобильного…
В ее кармане раздался звонок.
– Вспомнишь о дьяволе, – пробормотал он, смотря, как она дописывает семь цифр и отвечает на звонок.
– Да? – Ее голос был бодрым и профессиональным, и ему нравилась такая смена передач, нравилось, что она смогла так быстро взять себя в руки.
С другой стороны, ему многое нравилось в этой женщине.
– Где? – нахмурилась Мэлс. – Ее опознали? Как она умерла… Серьезно. Да, выезжаю прямо сейчас. Машина Тони все еще у меня… ага. – Она положила трубку и взяла свою сумку. – Мне пора.
– Что-то для печати?
– И мой босс, должно быть, изменил своим принципам. Он действительно отправляет меня на место преступления.
– Он не признает твоих навыков?
– Не те, что мне хотелось бы. – Мэлс остановилась у двери. – Ты уверен, что в порядке?
– А ты всегда была святошей? – прошептал он.
– Нет, пока не встретила тебя.
– Мэлс, – сказал Матиас прямо перед тем, как она вышла.
Она обернулась через плечо, свет над дверью упал ей на лицо. Когда их взгляды встретились, он бы обменял все только что увиденные перепихи на одну ночь с ней.
«Живым я из этого не выберусь», подумал он.
Поэтому если у него будет шанс поцеловать ее снова, он не остановится. И кто знает, может, во второй раз ему волшебным образом повезет.
Предполагая, что не существует другого тома «величайших хитов» на его DVD.
– Пристегнись, – тихо приказал он.
– Позвони чертову врачу, – парировала она с легкой улыбкой.
Дверь за ней закрылась, и он выругался. А затем подумал о том, каково было целовать ее.
Посмотрев вниз на свои бедра, Матиас понял, что желает вновь стать цельным мужчиной.
Глава 18
Бар в холле «Мариота» был назван в честь первого владельца отеля, – какого-то Сэссимэна. По крайней мере, так Эдриану сказала официантка хриплым соблазнительным голосом, принимая их с Джимом заказы на пиво. Она также «не нарочно» уронила ручку и наклонилась, а затем ушла так, будто ее пах недавно побывал в «Jiffy Lube»[61] и масла залили через край.
С другой стороны, здешняя клиентура состояла из похотливых бизнесменов, скорее всего сидевших на Виагре, а она – девушка чуть за двадцать с неплохой задницей.
Если бы Эдди был с ними как раньше, он бы тут же уединился с ней.
А сейчас? Ему совершенно плевать.
Диваны, на которых сидели они с Джимом, были отделаны красным кожзаменителем и кряхтели в точности как подушка-пердушка всякий раз, когда кто-то из них двигался. Однако своей цели они служили идеально. Отсюда через большой проем в баре просматривался холл. Они видели любого, кто приходил и уходил.
Хотя с радаром Джима они могли следить за Матиасом и той женщиной даже сидя на парковке снаружи: ангел предусмотрительно прикоснулся к ним обоим, и даже Эд чувствовал заклинания отслеживания сквозь этажи отеля. Парочка была шестью этажами выше, рядом друг с другом.
Отчего невольно задумываешься, чем именно они занимаются.
Наверное, настольными играми.
Ага, конечно.
Минуты тянулись, превращаясь в целый час, разговоры выпивающих людей вокруг них – единственное, что нарушало тишину. За заказанным пивом последовал обед. А время длилось… бесконечно.
Боже, бессмертие могло стать настоящим бременем, когда тебя ничего не волнует. Время – все, что у тебя есть. Огромная, зевающая пасть часов, постоянно пережевывающая тебя тупыми зубами, съедая заживо, но не поглощая.
Что ж, он сегодня просто весельчак.
Настроение не улучшилось, и он посмотрел на свои руки. Черные пятна, которые он видел в душе, не появились вновь, но Эд продолжал едва ли не каждую секунду проверять, не вернулись ли они. Пока все в норме, за исключением отвратного настроения.
Как будто его тело опустошили, и внутри скелета не осталось ничего кроме пустого пространства…
– Она спускается, – сказал Джим, допивая оставшийся дюйм теплого пива. – Женщина вышла из его номера.
Эд забил на остатки своей выпивки. Она ему все равно не понравилась.
Но лучше, чем «Курс Лайт».
– Останься с ней, – сказал Джим, когда они вышли в холл. – Не хочу, чтобы она была сама по себе.
– Разве не Матиас нужная душа?
– Думаю, да. А если так, то женщина – ключ к этому.
– Уверен?
– Я видел, как он смотрит на нее. Это все, что мне нужно знать. – Джим кивнул в сторону репортерши, выходившей из лифта в холле. – Будь с ней. Не собираюсь ждать, пока Девина здесь объявится.
Эд не горел желанием быть сбагренным на подружку. Он хотел дожидаться демона. Хотел стоять с ней лицом к лицу и молить ее сделать еще одно замечание об Эдди, просто чтобы он мог показать ей, что она больше не может до него добраться. А после он хотел посмотреть ей в глаза, в которых бы разгорелось разочарование, она будет вынуждена напасть на него физически.
И он мог бы окончить игру. Биться на смерть. Уйти как воин.
Сучка, несомненно, побьет его, но каково удовольствие сорвать с нее несколько фунтов плоти! И облегчение, что все закончилось.
– Эдриан? Приятель, ты со мной?
– Я хочу остаться здесь.
– А мне нужно, чтобы ты был с той женщиной. Она должна прожить достаточно долго, чтобы повлиять на Матиаса. Что если Девина пронюхает об их связи? Женщина будет кормить рыб на дне Гудзона… или того хуже.
Джим смотрел на него, и подтекст в его словах основывался на логике – сильнейший должен столкнуться с демоном, и прямо сейчас им был не Эд. И не потому, что Джим прятал дополнительные козыри в рукаве.
– Ты хочешь выиграть? – тихо спросил Джим. – Или запороть все дело?
Эд, выругавшись, отвернулся, садясь женщине на хвост и уходя обычным способом… потому что исчезнуть на глазах даже у простых наблюдателей было слишком хлопотно.
Направляясь к лифтам, ведущим на парковку, подружка Матиаса шла, будто выполняла какую-то миссию, и он завидовал ее целеустремленности. А вот ее машине он определенно не завидовал. В куске дерьма были двигатель и крыша… на этом достоинства заканчивались.
Шутки ради он невидимым переместился на заднее сиденье… которое по количеству старых газет и журналов даст фору Библиотеке Конгресса[62]. Хорошая новость – журналистка именно в этот момент завела двигатель… но все равно услышала, как его невидимый зад давит на бесчисленное число страниц газетной бумаги. Повернув голову, она всмотрелась в пространство, занятое им, и, будучи парнем вежливым, Эд помахал ей, хотя она считала, что в чертовой машине никого кроме нее нет.
– Я схожу с ума, – пробормотала Мэлс, выезжая на дорогу.
Хороший водитель. Ловко управлялась с педалью газа, умело выбирала маршрут.
Они приехали в восточную часть центра города, к мотелю, находившемуся всего в шаге от собачьего питомника. Выйдя из машины, – он невидимым, она – явно на охоту, – они присоединились к сборищу копов и репортеров, которое скопилось у комнаты слева…
Эдриан нахмурился и резко по-настоящему включился в происходящее. Когда женщина, за которую он был ответственен, подошла к полицейским, удерживавшим зевак у желтой ленты на месте преступления, Эд пересек хлипкую баррикаду и проник в толпу погруженных в работу людей у двери.
Какого черта, подумал он про себя.
От всего этого места буквально несло Девиной, ее остаточный запах задержался в ветерке, словно сюда заехал мусоровоз, вывалив содержимое в номер.
Эдриан втиснулся внутрь, и ему пришлось прикрыть нос, чтобы не опустошить желудок из-за вони, которая не достигала людских носовых пазух.
Привет, мертвая девочка.
Вдали от четырех или пяти копов, через открытую дверь ванной комнаты виднелось тело: бледные ноги, татуировки на бедрах, одежда, перекрученная на теле, как если бы девушка боролась. Горло перерезано, кровь залила блестящую тряпку, которую она, очевидно, считала футболкой, а также дешевый коврик, на котором она распростерлась.
Девушка была блондинкой… благодаря «L’Oreal»: вся тумбочка была завалена остатками набора для покраски волос, а в мусорном ведре лежали полиэтиленовые перчатки, измазанные в фиолетовой массе. Волосы выпрямлены… при помощи сушилки «Conair» и маленькой расчески, у основания которой были темные пряди, а на кончиках зубьев – светлые.
– Будь ты проклята, Девина, – пробормотал Эд.
– Фотограф уже приехал? – рявкнул устало выглядевший мужчина.
Представители Колдвелловского отделения полиции переглянулись, будто никто не хотел сообщать ему плохие новости.
– Еще нет, детектив де ла Круз, – сказал кто-то.
– Эта женщина меня с ума сводит, – прошептал парень, доставая мобильный и начиная ходить по номеру.
Когда парни в форме выстроились вокруг детектива, будто хотели понаблюдать, как влетит фотографу, Эдриан воспользовался свободным проходом в туалет и зашел внутрь, опускаясь на колени.
Надеясь, что ничего не обнаружит, Эд поднял края пропитанной кровью кофточки.