Он сразу же узнал, когда Мэлс Кармайкл вошла в медицинский центр «Святого Франциска», и, учитывая количество копов в подвале, не так уж удивительно, что она немедля направилась туда, где был он. К сожалению, он также почувствовал присутствие Девины неподалеку, но не мог засечь цель.
А затем он увидел те фотографии.
В отличие от репортера, ее приятеля с хавчиком и докторишки в халате, он в точностизнал, что означали те отметины… а также кто их вырезал.
И кто удалил их с тела.
Руны на коже той мертвой женщины повторяли те, что были на животе Сисси. Язык, метки, может, даже послание. И то, что вырезала Девина, наверняка можно удалить… в конце концов, она с легкостью создавала трехмерную картинку идеального поверх своей истинной формы ходящего/говорящего трупа.
Стирание рун не выходило за рамки возможного…
Когда парень с больничным пропуском, болтающимся на лацкане, встал и вышел, Джим последовал за ним и фотографиями в морг, хотя ничего не мог сделать… а оставить репортера – наверняка не самая удачная идея.
Но зачем Девине шататься в округе и убивать какую-то случайную женщину? Она же должна все внимание уделять игре… а та проститутка определенно не была девственницей, поэтому ее не могли использовать для защиты демонского зеркала…
Цвет волос. Светлые волосы.
Выпрямленные.
Прямо как у Сисси.
Какова вероятность?
– Сукин…
Медик замер посреди затора из копов и оглянулся… и Джим напомнил своему рту, что невидимость – одно дело, а тишина – другое.
Парень продолжил путь по коридору в тесный, заставленный техникой кабинет, и Джим не мешал ему, прислонившись к белой доске с таблицей имен, дат и процедур. Когда спустя несколько минут зазвонил телефон и парень отвлекся, Джиму захотелось выдернуть провод из стены и заставить ублюдка вновь сосредоточиться на деле.
Да ладно. Он и так все знал, вопрос в том, на кого больше злился. На себя. Девину…
Джим нахмурился, когда его осенило. Сегодня утром Эдриан упомянул, что был на месте преступления вместе с репортером.
Вот ведь гребаное совпадение.
Прошло добрых полчаса, прежде чем медик оторвался от микроскопа и вернулся к репортеру и ее заправлявшемуся углеводами другу.
– Так каков вердикт, – спросила она, когда он сел.
– Сначала предостережение. Без цифрового файла или возможности пикселизировать и хорошенько рассмотреть снимок, я не могу утверждать со стопроцентной уверенностью…
Звон, раздавшийся над их головами, заставил троицу посмотреть наверх и прикрыть глаза, когда с потолка посыпались какие-то частицы.
– Как долго длится ремонт? – спросил Тони, пока сверху сыпались надоедливые опилки.
– Целую. Вечность. – Мужчина разложил на столе фотографии. – В общем, отговорки в сторону, и вот, что я думаю. Исходя из увиденного под микроскопом, могу сказать, – похоже, никто не ретушировал фото… это мало о чем говорит, ведь у меня есть только распечатки, а с хорошим оборудованием с изображением можно проделать достаточно изощренную, утонченную работу.
Мэлс сделала глубокий вдох.
– Что ж, спасибо…
Сураж поднял ладонь.
– Погоди, я не закончил. Я видел то тело. На животе была сыпь, но явно не то, что на этих фотографиях. И я помню этот узор… он был также на девушке, которую нашли в карьере…
Еще один звук, на этот раз громче, словно гром, пронесся по потолку… будто что-то уронили на кафель прямо над их головами.
Последнее, что Джим увидел, прежде чем разверзся ад, – устремленный ввысь свирепый взгляд Мэлс. Секундой позже секция шесть на восемь футов, поддерживающая потолок, вырвалась из лабиринта балок и полетела вниз цельным куском, свисая с точек, к которым еще крепилась.
Падая прямо на Мэлс.
Джим ринулся в действие, бросаясь вперед, сталкивая женщину с того оранжевого стула, убирая с траектории падения. Его спина и плечи приняли главный удар, остроконечный вес врезался в него, пуская кровь, а все в комнате закричали и побежали в укрытие.
Боль заставила его раскрыть себя, но не в этом самая большая проблема. Посмотрев через темную дыру в потолке, Джим встретился взглядом со… строителем, освещенным светом, поднимающимся из комнаты отдыха.
В мужчине, твердо стоявшем на стропилах в огромном пространстве наверху, держа руки на бедрах, было что-то не так.
Его глаза были черными как пучины ада.
– Девина, – прошипел Джим.
Внезапно рабочий схватился за грудь и упал вперед, его тело полетело с необычной грацией, острия всех тех инструментов на его поясе развевались словно волосы модели – перед феном.
Джим во второй раз сыграл героя, неряшливо поймав парня, потому что со слабыми, обмякшими телами было тяжелее, чем с куском потолка, хотя они и весили меньше.
Все вдруг заговорили, но Джим не обращал на это ни малейшего внимания. Он был слишком занят, укладывая потерявшего сознание рабочего на пол… и чувствуя резкое отступление Девины.
Проклятье…
– О, Боже милостивый, – сказала Мэлс, припадая к полу.
Острый локоть оттолкнул Джима, парень с больничным пропуском опустился на колени, прикладывая пальцы к шее строителя. Когда Джим отошел…
– Джим Херон.
Джим перевел взгляд на журналистку, которая, встав с пола, неотрывно смотрела на него. Гребаный ад, подумал он, когда она приготовилась к спору с ним.
– Ну? – потребовала она, казавшись не испуганной тем фактом, что ее чуть не убили. – И не отрицай. Я видела твои фотографии во многих местах.
– Я его брат-близнец.
– Серьезно что ли?
Парень-медик поднял взгляд.
– Кто-нибудь, позвоните по добавочному девять-ноль-ноль-ноль по тому телефону. Скажите, что мы снаружи морга.
Девушка Матиаса принялась действовать, выполняя указание спокойно и быстро. Вернувшись, она подошла к коллеге из редакции, который, несмотря на драму, умудрился разорвать обертку батончика «Сникерс» и начать жевать.
– Ты в порядке? – спросила его она.
– Еще бы чуть-чуть, – пробормотал он, глядя на медицинскую трагедию, развернувшуюся на полу у его ног.
Мэлс вновь посмотрела Джиму в глаза, а затем скорчилась и потерла виски, словно те болели.
Происходящее уже превратилось в конвенцию, прибыли другие строители, больничный персонал, охрана и парочка копов, услышавших обвал.
Когда свалившегося с потолка рабочего, наконец, положили на носилки, он открыл глаза. Голубые как небо. Не черные.
Неудивительно.
Боже, а демон ничего не боялась: если в ортодоксальной теории высшей силы была правда, то Большой Парень Наверху знал все, что происходит каждую секунду по всей планете… от каждого распустившегося цветка и до оперения воробья… до больших неуклюжих строителей, сваливающихся в комнату отдыха главных городских больниц, потому что были временно одержимы демоном.
Девина, несомненно, планировала, чтобы тот кусок здания обрушился на Мэлс. И это бы определенно дестабилизировало игру: Матиас наконец-то привязывается к девушке, а затем она умирает?
Отличный толчок к принятию решения.
А Джим считал, что демон ведет себя слишком тихо?
Вырываясь из скопления народа, он стал невидимым, посчитав, что Мэлс решит, что он ушел. На самом же деле, он остался на месте, держась поближе к репортеру… и ему пришлось признать – он впечатлен. Она сильная птичка, отвечала на вопросы больничной охраны, держала себя в руках ради своего друга и парня с микроскопом, работала с толпой, когда раненого сукиного сына на носилках унесли отсюда.
Она оглядывалась время от времени, словно искала кого-то, но в итоге смогла только описать своего «спасителя» службе безопасности госпиталя. Однако она не называла имен. С другой стороны, она действительно не знала, кто он, не так ли.
Насколько было известно журналистке Матиаса, он был чертовски похож на умершего человека. И все.
Забавно, как бы Джим ни одобрял поступки бывшего босса за прошедшие годы, он понял, что не придирается к предпочтениям парня в противоположном поле.
И он как можно скорее сведет ее и Матиаса вместе. Не только потому, что так будет проще их защищать, – никто не знает, когда Матиас окажется на перепутье… и должен будет сделать свой выбор.
Чем больше времени бывший босс проведет с этой женщиной… тем всем им будет лучше.
***
Куда подевался «Джим Херон», гадала Мэлс, когда они с Тони, наконец, смогли вырваться из больницы.
– Хорошо, что у меня была та еда, – сказал ее приятель, когда они вернулись в лифт, на котором спустились в подвал целую вечность назад. – Уже восемь часов.
– Да. – Она нажала на кнопку «вверх». – Да…
Ладонь Тони опустилась на ее плечо:
– Ты в порядке?
Лифт начал подъем, и Мэлс сделала глубокий вдох.
– Не задавай мне этот вопрос, пока мы не поднимемся. Автомобильная авария, то, что только что произошло… я боюсь, не приближается ли ко мне очередное большое бедствие. Бог любит троицу, знаешь.
– Это всего лишь суеверие.
– Надеюсь, ты прав. – Подумать только, она волновалась из-за троицы в виде пятна от утреннего кофе/сломанного ногтя. Текущая полоса несчастий превосходила все, что могло быть сведено карманным пятновыводителем и пилочкой для ногтей… – Эм, Тони, – сказала она спустя пару секунд, – могу я попросить тебя еще об одной услуге? – Боже, неужели она на самом деле это сделает?
– Выкладывай.
– Помнишь, я спрашивала, знаешь ли ты кого-нибудь, кто разбирается в баллистике? Мне нужно провести анализ гильзы.
– Да, конечно… я могу позвонить двум парням. Какие сроки?
– Как можно скорее.
– Я сделаю несколько звонков, посмотрим, кто согласится.
– Ты мой спаситель.
– Не-а. Тот парень в подвале – вот кто герой.
– Не принижай себя.
Они поднялись в холл, Мэлс вышла из лифта, и… надо же. Джим Херон, или его брат-близнец… да без разницы… ждал напротив, прислонившись к стене, не выделяясь на фоне других так же, как и любой шикарно сложенный парень ростом выше шести футов.