Сорайя понимающе кивнула.
– Джейсон Морган… Как персонаж фильма.
– Мама думала, что это блестяще.
– Судя по всему, твоя мама была очень умной женщиной.
– Она и была умной, веселой, яркой, полной жизни… Почти совсем как ты, Сорайя. – Я подошел к гранитной столешнице и открыл бутылку белого вина «совиньон», которую она принесла. Протянув ей хрустальный бокал, я спросил:
– Могу я устроить для тебя экскурсию?
Потягивая вино, мы обошли квартиру. Сорайе особенно понравился электрический камин в моей спальне. Я не мог дождаться того дня, когда наконец трахну ее перед ним.
Наконец мы снова вернулись в гостиную и остановились возле огромного, от пола до потолка окна, из которого открывался вид на Манхэттен.
Сорайя засмотрелась на красочные огни города.
– Я всегда мечтала, чтобы у меня был такой вид из окна.
А я смотрел только на нее.
– Этот вид принадлежит тебе. Ты можешь приходить в любое время, когда захочешь.
– Значит, я могу только приходить сюда?
– Я не это имел в виду.
– О, я понимаю. Ты необычно вежлив и политкорректен сегодня вечером. Что в тебя вселилось, Грэм Джейсон Морган?
– Тебе не нравится, когда я вежлив? Я стараюсь ничего не испортить сегодня вечером. После того, что произошло на званом вечере…
– Ты замечательный. Ты хорош таким, какой ты есть. Мне нравится, что ты всегда честен со мной, когда речь идет о твоих мыслях и чувствах. – Сорайя прислонилась ко мне и ухватилась за мой шерстяной свитер, от чего мой член напрягся. Я почувствовал, что не смогу долго сдерживаться, а она продолжала:
– По правде сказать, я предпочитаю честность всему остальному. Мне всегда хотелось, чтобы ты говорил мне правду, пусть даже ты боишься, что она меня оскорбит. Думаю, ты даже не представляешь, как сильно я нуждаюсь в правде.
– А я думаю, что ты даже не представляешь, как сильно мне нужна ты. – Теперь, когда ее руки лежали на моей груди, я пропал. – И я дам тебе все, что тебе нужно. Ты хочешь абсолютную правду?
– Да. Скажи мне, чего ты хочешь.
– В каком смысле? В моей жизни? Или прямо сейчас? Уточни.
– Скажи мне, чего ты хочешь сейчас, в этот самый момент?
– Ты не обидишься на меня за мой ответ?
– Если ты действительно об этом думаешь, то нет.
Мой голос прозвучал хрипло.
– Я хочу ощутить твой язык на моем члене.
«Все. Мне хана».
Ее ресницы соблазнительно затрепетали.
– Что еще?
– После того как ты возьмешь меня в рот, я хочу раздеть тебя догола и попробовать на вкус твою «киску» перед тем, как трахнуть тебя сзади, когда твои руки будут упираться в это окно.
– А что потом?
– Я хочу войти в тебя.
– Потом?
– Потом… Потом мы будем голыми в постели есть пасту.
Мы оба коротко рассмеялись, а потом тон снова стал серьезным.
Сорайя оглядела гостиную.
– Когда вдруг стемнело?
– Не знаю. С того момента, когда ты переступила порог, я не замечал ничего кроме тебя. Такова правда.
– Спасибо, что был честен со мной, Грэм.
Это были ее последние слова перед тем, как она коснулась пальцами банта у ворота и начала медленно развязывать его. Черт побери, судя по всему, это была награда за мою честность. Она расстегнула пуговицы, и ее атласная блузка упала на пол. Потом она расстегнула свой черный кружевной бюстгальтер с застежкой спереди, и ее груди вырвались наружу. Хотя уже стемнело, огни города давали достаточно света, чтобы я заметил, как сжались ее соски от прохладного воздуха.
Судорожно вздохнув, я сказал:
– Позволь мне согреть тебя. – Я наклонился и безжалостно втянул ее грудь в рот. Она застонала в ту же секунду, когда мои губы коснулись ее кожи.
Пальцы Сорайи впились в мой свитер, потянули и стащили его с меня. Прижавшись голой грудью к ее груди, я взял ее язык в рот и начал медленно посасывать его. Мой член, уже в полной боевой готовности, рвался наружу у ее живота. А потом, когда ее ручка накрыла мою промежность, она лишила меня последних остатков контроля.
Сорайя неожиданно опустилась на колени.
«Я пропал».
Казалось, мое сердце бьется быстрее своих возможностей, когда она расстегнула молнию и вытащила мой член наружу. У меня было ощущение, будто время остановилось, когда Сорайя подняла на меня глаза, и ее язык с шариком медленно обвел головку, уже влажную и готовую для ее рта. Моя голова непроизвольно откинулась назад от ощущения, которое можно описать как абсолютное блаженство.
«Это рай».
Когда она неожиданно раскрыла рот шире, взяла мой член в рот, мои яички напряглись в отчаянной попытке удержаться от того, чтобы мгновенно не прыгнуть в ее прекрасное горло. До меня дошло, что я попал куда круче, чем думал, потому что я ни за что не смог бы отпустить ее после того, как узнал, что это за ощущение.
Я мог думать только о том, что не могу дождаться, когда окажусь внутри нее, как я хочу овладеть каждым дюймом ее тела, каждым ее отверстием. Мне хотелось владеть ею, но правда заключалась в том, что… она уже владела мной. Я пропал.
– Помедленнее, детка.
И тут зазвонил мой айфон. «Черт». Ни за что на свете я не мог ответить. Когда сразу после этого зазвонил стационарный телефон, у меня упало сердце. Я знал, что это звонит бабушка. Мими была единственным человеком, знавшим номер моего городского телефона. Включился автоответчик.
– Мистер Морган? Это Кембрия Линч, социальный работник вашей бабушки. Она сегодня очень неудачно упала и находится в госпитале Уэстчестер. Я звоню, чтобы сообщить вам об этом. – Конец сообщения прозвучал невнятно.
Сорайя выпустил мой член изо рта и отпрянула от меня, как только осознала, что было сказано. Я подбежал к телефону и снял трубку, но Кембрия уже отсоединилась.
Приводя в порядок брюки, я снова посмотрел на Со-райю, пребывая в абсолютном тумане.
– Мне нужно мчаться в госпиталь.
Она начала быстро одеваться.
– Я поеду с тобой.
Я едва не споткнулся о Блэки, который явно рассердился, потому что он грыз на полу свою игрушку. Я молился о том, чтобы один из лучших вечеров в моей жизни не превратился в один из худших.
Глава 12Сорайя
Меня тошнило всю дорогу до госпиталя.
«Бедный Грэм».
В его глазах плескалась тревога. Он смотрел вперед. Его водитель взял выходной, поэтому Грэм сам вез нас в Уэстчестер на своей BMW.
Я положила руку ему на бедро.
– С ней все будет в порядке.
– Ага, – отозвался он, не отрывая взгляда от дороги. Часом позже мы подъехали к госпиталю Уэстчестер.
Грэм взял меня за руку, когда мы торопливо шли ко входу.
– Здесь моя бабушка, Лил Морган. Где я могу ее найти? – спросил Грэм у женщины за стойкой администратора.
– Палата двести пятьдесят семь, – ответила она.
Подъем на лифте оказался особенно мучительным. От запаха антисептика меня снова затошнило. Когда мы добрались до палаты, у постели Лил стояли врач и медсестра.
Я мгновенно узнала в ней ту пожилую женщину с голубыми волосами, которую я видела на фото в айфоне Грэма. У меня потеплело на сердце, когда я увидела, как засияли ее глаза при виде внука.
– Грэм! Кто сказал тебе, что я здесь?
– Кембриа позвонила. Ты в порядке?
– Я не хотела, чтобы она тебя беспокоила.
– Она все правильно сделала. Что случилось?
– Не помню. Я поскользнулась и упала, но не знаю, как это случилось. Они говорят, что я сломала бедро.
Врач протянул руку.
– Мистер Морган, я доктор Спорк.
– Доктор, мы можем поговорить в коридоре?
– Разумеется.
Грэм и врач вышли из палаты, медсестра последовала за ними. Они оставили меня наедине с Лил.
Я все еще смотрела в сторону двери, когда ее голос напугал меня.
– Должно быть, ты и есть Сорайя.
Я опешила от того, что она знала мое имя, что Грэм говорил ей обо мне.
– Верно. Рада познакомиться с вами, миссис Морган. – Я улыбнулась и села на стул рядом с ее кроватью.
– Я вижу, что его в тебе зацепило. У тебя природная темноволосая красота, которую редко встретишь.
– Большое спасибо.
Ее голос звучал устало и слабо.
– Грэм такой скрытный. Возможно, он больше никогда не даст мне шанс поговорить с тобой наедине, поэтому прости меня за то, что я сразу на тебя набрасываюсь…
Я сглотнула. Допроса я не ожидала.
– ОК.
– Я знаю, что временами мой внук может быть абсолютным мудаком.
Я выдохнула и рассмеялась.
– Точно. Я выяснила это довольно быстро, когда мы первый раз встретились.
– И я слышала, что ты ткнула его носом в его же дерьмо.
– Это правда.
– Хорошо. Но знаешь, на самом деле он совершенно не такой.
– Я начинаю это понимать.
– Когда его мать умерла, мальчик все держал в себе. Ему потребовалось много времени, чтобы вытащить себя оттуда, и как только он рискнул, он сразу обжегся.
– Женевьева?
Лил была явно шокирована.
– Так он рассказал тебе о ней…
– Ну, я мало что знаю. Только то, что теперь она с его бывшим другом Лиамом.
– Да. Все было плохо. Во многих отношениях это уничтожило тот прогресс, которого он добился после того, как умерла моя дочь Селия. Честно говоря, я не была уверена, что Грэм когда-нибудь откроет кому-то свое сердце. Но я чувствую, что это, возможно, происходит теперь с тобой.
Когда я услышала эти слова, у меня едва не разорвалось сердце.
– Не знаю, что и сказать.
– Тебе и не нужно ничего говорить. Я просто хотела, чтобы ты обязательно узнала, что для него это намного важнее, чем он показывает. Кажется, ты знаешь больше, чем я думала. И это хорошо. Только не позволяй ему убедить тебя в том, что он непробиваемый.
– Честно говоря, я боюсь того, что он сломает меня.
– Не бойся боли. Это куда лучше, чем никогда не испытать таких сильных чувств. Даже короткая радость лучше, чем совсем ничего. Ты так же боишься, что тебе причинят боль, как я боюсь умирать. Но это не значит, что я не собираюсь прожить каждый день на полную катушку.