– Майкл Корс. Это не Лубутен или что-то в этом роде, но они мне нравятся. Они очень комфортные.
Она улыбнулась:
– Мне они тоже нравятся.
Грэм откатил кресло от стола, встал и начал мерить шагами кабинет. Казалось, он теряет свое хладнокровие, поэтому я попробовала успокоить его.
– Они же сказали до полудня, верно? Еще есть немного времени.
Грэм взял телефон.
– Я звоню в лабораторию. – Он перевел телефон в режим громкой связи.
Ответила женщина:
– Лаборатория Калвера.
– Это Грэм Морган. Мне должны были позвонить сегодня до полудня и сообщить результаты теста на отцовство, который ваша лаборатория проводила для меня на этой неделе. До назначенного времени осталось три минуты. Сообщите мне, пожалуйста, мои результаты немедленно. Арнольд Шварц говорил мне, что лично проследит за тем, чтобы результаты были готовы сегодня утром. У меня есть специальный номер, который он мне дал, если вам он необходим.
– Да, сэр, это бы очень помогло.
Пока Грэм диктовал ей номер, я мысленно произнесла молитву о том, чтобы случилось чудо и оказалось, что Грэм не отец Хлои. Я не знала, делало меня это плохим человеком или нет. Пока результаты не пришли, у меня еще оставалась надежда. Что, если есть и третий мужчина, о котором мы не знаем?.. И у него была такая же оливковая кожа, как у Грэма, и только? Ведь все возможно, правда?
На заднем плане слышалось щелканье клавиш, пока женщина искала информацию.
– Мне придется перевести вас в режим ожидания, мистер Морган. Судя по всему, результаты готовы, но здесь есть указание, что вам позвонят, чтобы сообщить их. Вероятно, они основывались на тихоокеанском времени. Но в системе я вижу, что тест был проведен. Мне только нужно посмотреть, есть ли у нас персонал, имеющий право сообщить вам эти результаты.
– Господи Иисусе, – прошептал Грэм.
Эти люди на Западном побережье понятия не имели, сколько всего было завязано на этом тесте ДНК. Если бы они знали, они бы точно поторопились.
Женевьева выдохнула и посмотрела на меня.
– Какая нервотрепка!
Я не понимала, зачем она делала попытки поговорить со мной. В любом случае я была слишком взвинчена, чтобы ответить, и переключила внимание на Грэма. Его расслабленность осталась в прошлом. Он выглядел озабоченным. Думаю, часть его хотела, чтобы Хлоя оказалась его дочерью, тогда как другая часть была в ужасе от противоположного сценария, при котором маленькая девочка, которую он уже представлял своей дочкой, окажется без отца.
У меня было такое ощущение, будто все мои внутренности сплелись в тугой клубок. Я гадала, всегда ли так бывает, что если ты любишь человека, то физически ощущаешь его страх. Его страх был моим страхом. Его боль была моей болью. Его жизнь теперь соединилась с моей жизнью. Я не сказала Грэму, что люблю его. Но я сидела в его кабинете и чувствовала себя так, будто все мое будущее зависит от следующих нескольких минут. И это заставило меня прийти к выводу, что между нами настоящее.
Я любила мистера Грэма Дж. Моргана. Мистера Большого Хрена. Высокомерного мистера Костюм. Холостяка на Манхэттене. Пятьдесят оттенков Моргана. Я любила их всех. Мне нравилось, что его не отпугнуло мое своеобразие. Мне нравилось, что он защищает меня. Мне нравилось, что он впервые в жизни заставил меня почувствовать, что я для него важна. Но дело в том, что при положительных результатах теста я больше не буду для него самой важной. На первом месте будет его дочь. Там ей и следует быть. Так положено. Этого не сумел понять Фрэнк Венедетта.
Из динамика раздался мужской голос:
– Мистер Морган? Спасибо за ожидание. Меня зовут Брэд. Я один из менеджеров лаборатории. Прошу прощения за задержку. Ваши результаты у меня.
Грэм громко сглотнул.
– Хорошо…
– Вероятность совпадения ваших ДНК определена как девяносто девять и девять десятых процента. Этот результат однозначно доказывает ваше отцовство.
Грэм ладонью прикрыл рот и долго, медленно выдохнул в свою ладонь.
Женевьева закрыла лицо руками и заплакала.
– Спасибо, – просто сказал Грэм. Он закончил разговор и посмотрел мне прямо в глаза.
Пытаясь держать себя в руках, я просто снова и снова кивала головой в попытке убедить его и себя, что все будет в порядке.
– Все ОК, – произнесла я одними губами.
В глубине души я была совсем не уверена в этом. Я знала, что люблю его. Больше я ничего не знала. Я только надеялась, что этого будет достаточно.
Глава 20Грэм
Трехэтажный особняк Женевьевы находился примерно в миле от моего кондоминиума в Верхнем Вест-Сайде.
Я остановился перед кирпичным строением и помедлил перед тем, как войти. Как только я официально встречусь с Хлоей, обратного пути не будет.
«Теперь я отец». Понятие все еще оставалось мне чуждым.
Мы с Женевьевой договорились, что моя первая встреча с Хлоей пройдет за непринужденным ужином. Она представит меня девочке как друга семьи. Мы будем решать вопросы по мере их поступления, а когда наступит подходящий момент, мы объясним Хлое, что у нее два папы, один на небесах, другой на земле. Со временем, когда Хлоя привыкнет к этой мысли, мы разработаем справедливое соглашение о попечении. Женевьеве повезло, что она решила сделать все настолько легким для меня. Иначе я бы развернул настоящее сражение.
Этим вечером мне отчаянно хотелось, чтобы Со-райя была со мной. Но разумнее было познакомиться с дочерью один на один и только потом впускать еще больше новых людей в ее жизнь. Хлоя только что потеряла единственного отца, которого знала. Она была очень уязвима.
На красной двери висел венок из веток и ягод. Позвонив в звонок, я успел сделать глубокий вдох до того, как дверь открылась.
Женевьева улыбнулась и слегка наклонила голову:
– Входи, Грэм.
Все в доме было кипенно-белым, серебристым или серым. Декор во многом походил на мою собственную квартиру, современный и прилизанный. Это напомнило мне о том, насколько сильно изменился мой собственный вкус. В последнее время мне больше нравилось все цветное. Яркие, броские цвета.
Аромат душистых специй наполнял воздух, и он заставил меня спросить:
– Чем это пахнет?
– Помнишь ту домашнюю приправу, которую я когда-то для тебя готовила? Она всегда была твоей любимой. Ею и пахнет. Я приготовила ее сегодня на ужин.
Мне пришлось прикусить язык, чтобы сдержаться и не напомнить ей, что я почти ничего не помню из нашего прошлого до того момента, как застукал ее отсасывающей Лиаму. Вечер не подходил для моих обычных подколов.
– Спасибо. Ты очень предупредительна.
– Мне просто хотелось, чтобы ты чувствовал себя комфортно здесь.
Единственное, что вызывало мой дискомфорт, была Женевьева, пытавшаяся играть роль счастливой домохозяйки.
– Где она?
– Хлоя играет у себя в комнате. Я подумала, что ей будет лучше спуститься к ужину и увидеть тебя тут, чем сразу знакомить тебя с ней. Я не хочу, чтобы у нее возникли подозрения.
«Подозрения о том, что ее мать лгунья, скрывавшая от нее настоящего отца со дня рождения?»
– Выбирай наиболее оптимальный вариант. Ты знаешь ее лучше, чем я. Разумеется, не я в этом виноват.
– Я знаю. – Женевьева откашлялась и направилась в кухню. – Чувствуй себя как дома. Выпьешь что-нибудь?
– За ужином воды, сейчас ничего. – Я сел в гостиной, смежной с кухней.
– Ты уверен? У меня есть коньяк, «мерло»…
Я поднял руку ладонью вверх:
– Я не собираюсь пить сегодня вечером.
– ОК… Просто дай мне знать, если вдруг передумаешь.
– Я тебя знаю, – раздался милый детский голосок.
Я обернулся и увидел Хлою. Густая копна длинных каштановых волос закрывала половину ее лица. На ней была очаровательная пижама с розовыми носочками, в руках она держала плюшевого мишку.
Улыбнувшись, я встал:
– Ты меня знаешь?
– Ты нашел мою заколку… На папочкином празднике. Все правильно. Я подобрал какую-то штуку с помпонами, которая упала с ее волос на прощании с Лиамом.
Я опустился на колени перед девочкой.
– Какая ты умная печенюшка.
– Как тебя зовут?
– Грэм.
– Как грэм-крекеры для чизкейка?
– Думаю, да.
– Ты умный крекер!
Я фыркнул.
– Ты очень забавная, Хлоя.
– Хлоя… – вмешалась Женевьева. – Грэм – друг папочки и мамочки. Он сегодня с нами поужинает.
– Ты знал, что мой папочка умер?
– Да. Мне очень тебя жаль. Я знаю, что он очень сильно тебя любил.
Девочка подошла к придиванному столику, взяла фотографию в рамке и принесла ее мне. На снимке Лиам с любовью смотрел на нее, а вокруг них падали осенние листья. У меня не осталось никаких сомнений. Он обожал малышку. Мне хотелось бы испытать горечь, но при виде ее улыбки на фото это оказалось невозможно.
– Какая замечательная фотография вас двоих.
– Спасибо.
Придумывая, что сказать дальше, я спросил:
– Ты всегда надеваешь пижаму так рано?
– Иногда.
– На вид очень комфортный наряд. Жаль, что не делают пижам моего размера.
Хлоя почесала маленький носик.
– Это было бы глупо.
– Пожалуй, да.
Она протянула мне плюшевого мишку и сказала:
– Посмотри! Мишка Грэм… как маленькие печенюшки! – И она от души расхохоталась.
Я рассмеялся. Потому что смеялась она.
– Умно́.
– Ужин готов! – крикнула нам из кухни Женевьева. Она накрыла к ужину кухонный стол. На большом белом прямоугольном блюде лежала рисовая лапша с овощами, которую она приготовила. Тарелка с куриными наггетсами и овощной смесью стояла перед тем местом, которое предназначалось, как я подумал, для Хлои. Сервировочная салфетка с изображением Доры-путешественницы выдала этот секрет.
– Грэм, ты говорил, что будешь только воду? – спросила Женевьева.
– Правильно.
– Хлоя, тебе дать твое обычное клубничное молоко? «Клубничное молоко?
Не может быть