я встаю с постели каждое утро. Я делала это ради тебя.
Я впервые поднял глаза на Женевьеву. Четыре года назад я бы никогда не понял, о чем она говорит. Я думал, что она – любовь всей моей жизни. Пока не встретил Сорайю. Мне приходилось заставлять себя подниматься по утрам, потому что ее больше не было в моей жизни.
Я кивнул.
– Спасибо, что была со мной честной.
– Это наименьшее, что я могу сделать.
Я допил оставшийся в стакане коньяк и встал.
– Думаю, мне нужен еще один. Тебе налить?
– Нет, спасибо.
Следующий бокал спиртного помог мне расслабиться еще больше. Мы с Женевьевой заговорили на более легкие темы, и я удобно устроился на диване, дожидаясь, когда вернется дочка.
– Грэм? – Тон Женевьевы изменился, она замялась и молчала до тех пор, пока я не посмотрел ей прямо в глаза. – Прости меня. Я знаю, я говорила это раньше, но я хочу, чтобы ты знал, это идет из глубины моего сердца. Мне ненавистно то, что я причинила тебе боль, и мне бы хотелось, чтобы я могла вернуться назад и изменить все мои эгоистичные решения.
– Спасибо.
– С тех пор я поумнела. Появление ребенка многое открыло мне о самой себе. Мне больше не нужно быть центром чьего-то мира, потому что она моя.
– Понимаю.
Только когда час спустя я встал, чтобы сходить в ванную, выпитый алкоголь ударил мне в голову. Я выпил перед уходом из офиса, потом добавил два бокала вина за ужином и еще четыре бокала коньяка. Мне никогда не нравилось состояние опьянения. Обычно я ненавидел себя, если мозг был чем-то затуманен. Но этим вечером мне было хорошо. Плечи мои расслабились, и гнев, который я носил в себе, тоже как будто немного утих.
Облегчившись, я отправился на поиски спиртного, чтобы снова наполнить мой постоянно пустой бокал, а потом, пошатываясь, вернулся в гостиную. Женевьевы там не было, в комнате было тихо. Я выпил половину коньяка из бокала и закрыл глаза, откинув голову на спинку дивана. Должно быть, я заснул на несколько минут, пока голос Женевьевы не разбудил меня.
– Хлоя позвонила только что, пока я была наверху и переодевалась. Она спросила, можно ли ей остаться на ночь у Эмили. Она была такая радостная. Я просто не смогла сказать ей «нет». Прости. Надеюсь, ты не огорчен тем, что я сначала не спросила тебя.
– Если малышка довольна, то и я доволен. Уже поздно. Мне в любом случае пора уходить. – Я встал с дивана, и меня немного повело.
– Давай-ка я сначала сварю тебе кофе. Потом ты позвонишь своему водителю или вызовешь такси. Незачем тебе ехать в метро.
– Вероятно, это неплохая идея. – Диван был таким комфортным, поэтому я плюхнулся обратно и снова закрыл глаза. Это было последнее, что я помнил к тому моменту, когда голос Женевьевы разбудил меня несколько часов спустя. Уже была глубокая ночь.
– Грэм?
– Гмм.
– Ты заснул.
– Черт. – Я потер руками лицо. – Прости. Я сейчас уйду.
Я был накрыт одеялом, в комнате было темно, но света, падавшего из коридора, было достаточно, чтобы видеть стоявшую передо мной Женевьеву. На ней был длинный шелковый халат, завязанный поясом на талии.
– Я бы хотела, чтобы ты остался. Но… – Она развязала пояс, ее халат распахнулся. Нерешительно она подняла руки и скинула шелковистую ткань с плеч. Халат лег у ее ног, и она осталась стоять передо мной совершенно голая. – Я разбудила тебя в надежде, что ты поднимешься наверх и ляжешь в постель вместо того, чтобы оставаться на диване.
Глава 30Сорайя
Мне приснился кошмар, и я проснулась в поту. Хотя я не помнила его ясно, но я точно видела обнаженных Грэма и Женевьеву. Это меня так расстроило, что я не смогла заснуть снова.
Случайные автомобили отбрасывали отблески света, а я сидела в темной спальне все с тем же пугающим чувством сомнения, которое посещало меня почти каждую ночь после фиаско с Грэмом и Марко.
«Правильно ли я поступила?
Что, если он не вернется к Женевьеве?
Что, если все это было впустую?»
Такие мысли проносились в моей голове. Я постоянно гадала, где он, чем он занят и не обрабатывает ли он ее. Он ушел от меня с такой раной в душе. Меня бы не удивило, если бы Женевьева воспользовалась ситуацией в ту же секунду, когда узнала о ней.
Его последние слова продолжали преследовать меня. «Посмотри на меня».
У меня сдавило грудь. Я либо самая бескорыстная женщина на земле, либо самая глупая. Как бы там ни было, боль от потери Грэма не утихала. Я сомневалась, что вообще смогу когда-нибудь перестать желать его, но, может быть, мне станет хоть чуточку легче? Пока что время меня не лечило.
Топил ли он свои печали в ком-то другом или нет, я знала, что Грэм опустошен. Он по-настоящему любил меня. Почему-то я была уверена, что он все еще любит меня, даже если разочаровался во мне. Любовь, которой суждено было продлиться, не заканчивается так быстро. Я действительно чувствовала, что наша любовь выдержала бы испытание временем, если бы я не положила всему этому конец.
Когда первые лучи солнца проникли в мое окно, я взяла телефон. Делия всегда просыпалась на рассвете. Постоянно нуждаясь в уверениях, что я поступила правильно, я звонила ей при первой возможности.
В трубке раздался голос Делии.
– Ты опять не спала?
– Знаю-знаю, нужно что-то делать. Я просто развалина. Мне даже не хватило энергии, чтобы выкрасить кончики волос в красный цвет.
– Вот теперь я точно знаю, что ты в беде.
– Серьезные дела, верно? Я все еще ношу голубые кончики волос, как будто мой мир не перевернулся вверх тормашками!
– Послушай, Королева радуги, я вчера говорила с Тигом, и он согласен с тем, что нам надо уехать.
– Тебе и Тигу? – Я запаниковала. – Вы не можете оставить меня одну сейчас!
– Нет, тебе и мне! Типа девчоночьей вылазки. Тебе нужно выбраться из города. Все здесь напоминает тебе о Грэме.
– И куда же мы поедем?
– Ну, учитывая то, что у тебя больше нет дружка-миллионера, нам определенно нужно думать о ценах, но я думаю, что у меня есть идеальное решение.
– ОК…
– Я говорила тебе, что мой брат Эйб работает в «Джапанимейшн»? На самом деле он сейчас в Японии.
Я сонно побрела в кухню, чтобы сделать кофе, и зевнула.
– Ты хочешь полететь в Японию?
– Нет! Эйбу принадлежит квартира в кондоминиуме на берегу океана в Калифорнии. В Хермоса-Бич. Сейчас дом пустует. Мы можем жить там бесплатно. Я вчера вечером посмотрела, что с билетами. Цены вполне разумные, не дороже трехсот долларов. Что скажешь?
Все лучше, чем оставаться здесь и хандрить. Я не могла вспомнить, когда я в последний раз была в отпуске.
Мне было легко принять решение.
– Знаешь что? Давай сделаем это. Летим в Калифорнию.
Я выросла в Бруклине и всегда мечтала увидеть Калифорнию, место действия многих телевизионных шоу, которые я смотрела, пока росла. Пусть я была, вероятно, полной противоположностью стереотипной калифорнийской девушки, мне не терпелось увидеть Тихий океан и попробовать беззаботное житье, которое у меня всегда ассоциировалось с Западным побережьем. Это всегда казалось противоположным полюсом Бруклину.
Дом Эйба, брата Делии, стоял у самой воды. Я сидела на песке и слушала шорох волн, и сразу пришли мысли о Грэме. Делия спала в квартире, а я воспользовалась одиночеством, чтобы насладиться тишиной пляжа до появления толпы.
Мое внимание привлекли женщина и маленькая девочка. Больше на пляже никого не было. Они сидели рядом, скрестив ноги в позе лотоса, которую я узнала, когда пробовала заниматься йогой.
Их глаза были закрыты, они вдыхали и выдыхали, впитывая звуки океана. В отчаянной попытке успокоить мозг я сделала то, на что никогда бы не решилась при обычных обстоятельствах. Подойдя к ним, я спросила:
– Вы не будете возражать, если я к вам присоединюсь?
– Вовсе нет, – ответила женщина. – Мы уже почти закончили с разогревающей медитацией. Садитесь на песок и повторяйте за нами.
Закрыв глаза, я усилием воли отогнала тревожные мысли о Грэме и Женевьеве и постаралась сосредоточиться только на дыхании и на звуках вокруг меня. В следующие полчаса я повторяла движения матери и дочери, работавших с удивительной синхронностью. Они показали мне разные позы, такие как собака головой вниз. Я попыталась не думать о том, что они немного напоминали мне Женевьеву и Хлою. Девочка была чуть старше дочки Грэма.
Когда мы закончили, я действительно почувствовала себя спокойнее.
Женщина протянула мне бутылочку воды, которую достала из сумки.
– Вы местная?
– Нет. Я приехала на неделю из Нью-Йорка.
– Мне всегда хотелось поехать в Нью-Йорк! – сказала девочка, повернувшись к матери.
– Возможно, мы с папой сможем отвезти тебя туда на следующий год.
В глазах девочки засветилась радость.
– Правда?
– Вы часто путешествуете семьей? – спросила я.
– Только короткие поездки на уик-энд. Мы с мужем делим опеку над Хлоей с ее матерью.
Я чуть не подавилась водой.
– Вы сказали Хлоя? – Я повернулась к девочке. – Тебя зовут Хлоя?
– Угу. – Она улыбнулась.
– Какое красивое имя.
– Спасибо.
Снова повернувшись к женщине, я задала следующий вопрос:
– То есть… Вы ее мачеха?
– Да.
– Вау. А я подумала…
– Что она моя дочка? Потому что мы с ней близки?
– Да.
– Что ж, вы не ошиблись. Она моя дочь. Я считаю ее моим собственным ребенком, пусть у нас нет с ней кровной связи.
– Мне повезло, у меня две мамы, – добавила Хлоя.
Я кивнула.
– Да, это так.
– Ну, нам пора бежать. Хлоя занимается балетом. – Женщина протянула мне руку. – Кстати, меня зовут Наташа.
Я пожала ей руку.
– А я Сорайя.
– Очень рада была познакомиться с вами, Сорайя.
Надеюсь, вам понравится Хермоса-Бич.
– Может быть, мы увидимся в Нью-Йорке в следующем году! – воскликнула Хлоя, подпрыгивая на месте.