— Вот так, — засмеялся Воронцов. — Получат по «трёшке» из-за своей жадности.
— Не получат, — ответил Красавин. — Пару лет да и то условно…
— В освобожденных цыганами домах химзавод сейчас проводит капремонт, так как они стоят на балансе предприятия. Потом будет распределение квартир. Одну квартиру выделят для нашего участкового.
— А что с нашим «Школьником»?
— На «Школьника» выходили сотрудники 5-го отдела областного Управления КГБ. Дважды с ним встречались. Предмет беседы установить не удалось. У меня всё, — завершил доклад Шишкин.
— Хорошо, Вениамин Вениаминович! — похвалил Воронцов. — Спасибо. Материалы оставьте, будем думать. Вы свободны. Шишкин встал.
— Олег Иванович! — продолжил полковник. — А ты подожди…
Дождавшись, пока капитан закроет дверь, Воронцов встал, сел за стол на место Шишкина, как раз напротив Красавина.
— Что скажешь, Олег Иванович?
— Знаешь, Иван Георгиевич, — неторопливо, взвешивая каждое слово, ответил Красавин. — Я коммунист, соответственно, материалист. Не верю ни в бога, ни в чёрта. Даже в построение коммунизма, — он хохотнул, — тоже не верю. Сам знаешь.
Воронцов покачал головой.
— Парнишка, — продолжил Красавин, — реально колдун. Тут хочешь, верь, хочешь, нет. Но иного объяснения я не вижу!
Воронцов встал, подошел к окну, отодвинул штору, поглядел на улицу, прошел к двери, открыл, выглянул в коридор. Он словно затягивал время, когда надо высказать своё мнение. И мнение было объективным, но нереальным.
— Согласен! — он прошел к шкафу, открыл дверцу, достал бутылку коньяку, два пузатых бокала и блюдечко, на котором вперемежку лежали наломанные кусочки шоколада и нарезанные кусочки лимона. Плеснул в оба бокала грамм по пятьдесят. — Давай!
Они чокнулись, выпили. Выдержав паузу, зажевали шоколадом и лимоном.
— Хороший коньяк! — похвалил Красавин.
— Ага, — согласился Воронцов. — Знаешь, Олежка, парня этого надо беречь. Вот чувствую я — беречь его надо! Помочь, если что-то случится.
Красавин кивнул.
— Я ему должен, — сказал Воронцов. — За сына. Но не в этом дело. Он другим помогает, других людей лечит. И совершенно безвозмездно.
Он замолчал.
— Я, может, и не прав, злоупотребляю положением, но тем не менее. Дай команду Шишкину, установить за парнем плотный контроль. Проинструктировать агентуру, что, мы за парня этот поселок раком поставим весь! И будем иметь всех причастных и не очень — долго и основательно. Не дай бог, с ним что-нибудь случится…
— С таким случится! — хохотнул Красавин. — Наш пацан, — он акцентировал на слове «наш», — каждое утро на стадион бегает. По пять-семь кругов наматывает. На турнике крутится. Знаешь, сколько он подтягивается?
— Сколько? — заинтересовался Воронцов.
— 30 раз насчитали! И это на одном дыхании! Значит, он еще столько же легко сделает. Кроме того, пацан занимается у нас в «Динамо», в секции самбо у Смирнова. Правда, особых высот он не нахватал, но, тем не менее, уже рыло кое-кому чистил.
— Да ты что? — удивился Воронцов. — Надо с Геной поговорить. Пусть он пацана чему-нибудь не спортивному подучит…
Глава 11Областное Управление КГБ (УКГБ)«Старшие братья»
Основной задачей подразделения внутренней безопасности было обеспечение безопасности сотрудников УКГБ и членов их семей. И уж потом — выявление, предупреждение и пресечение противоправной деятельности среди самих сотрудников — борьба с предательством и коррупцией. Впрочем, такого понятия как коррупция еще не существовало. Взяточничество. Злоупотребление служебным положением. Коррупция — это там, у капиталистов. А в стране победившего социализма могли быть только «отдельные» проявления взяточничества.
А о том, что такое могло быть среди сотрудников КГБ, даже предположить было невозможно. Вот если б шпионаж, если сюда дотянулось своими коварными ручонками какое-нибудь ЦРУ или МИ-6, другое дело! Но чтоб взяточничество — ни в коем случае! Категорически!
Капитан Устинов рассматривался на выдвижение на должность старшего оперуполномоченного по особо важным делам. Должность с точки зрения карьеры была перспективной, предусматривала звание подполковника.
Разумеется, перед этим выдвижением на вышестоящую должность начальник УКГБ подписал документы на проведение плановой проверки.
В проверку перед подготовкой ходатайства на выдвижение входили получение характеристики из парткома (Устинов был кандидатом в члены КПСС), справка от оперативного источника (обычно её писала уборщица, которая убирала кабинет — дескать, секретные документы прячет в сейф, в урну черновики не выбрасывает, порнографические журналы в столе не хранит, водку на работе пьет редко и в компании и т.д.). Ну, и на денек-другой подключали прослушку служебного телефона (вдруг ведет по телефону секретные разговоры?).
Проверка в очередной раз подтвердила благонадежность сотрудника. Вроде и сомнений никаких не должно было быть. Только вот какое-то непонятное предчувствие терзало душу начальника подразделения внутренней безопасности подполковника Свиридова.
Подполковник Свиридов Лев Алексеевич прослужил в Конторе 18 лет. Из них 16 — на оперативной работе, и только 2 года назад был назначен руководителем «гестапо», как за глаза называли его службу в Управлении. Называли, разумеется, за глаза и шепотом, потому что за такое сравнение можно не только «неполное служебное» огрести, но и погонов лишиться от слова совсем. А потом, если со службы выгонят с «волчьим билетом», на работу разве что только дворником возьмут.
Свиридов еще раз просмотрел материалы проверки. Всё было гладко. Собственно, как и должно было быть. Только вот что-то… Что-то не то было!
Он задумался.
По материалам «прослушки» сосед по кабинету Устинова старший лейтенант Ершов предоставил информацию о хозяине телефонного номера какому-то парнишке.
«Надо ему вставить как следует, чтоб по телефону такие разговоры не вёл!» — мелькнула мысль. Свиридов сделал карандашом заметочку в рабочую тетрадь.
А до этого этот парнишка «всплыл», как возможно причастное лицо, в материалах оперативной проверки о непонятных фактах в БСМП.
Устинов и Ершов ездили дважды к этому парнишке домой. Один раз на служебной машине, другой раз на личной машине Устинова. В машине, благо запаркована она была на стоянке Управления, удалось установить «жучок», который и дал, собственно, основное направление дальнейших мероприятий.
Как руководитель подразделения внутренней безопасности, Свиридов подчинялся напрямую только Центру. Даже начальник Управления не мог ему приказать. Но, с другой стороны, назначение на должность производилось приказом именно начальника Управления, который, в случае чего, мог ходатайствовать о его отстранении.
Свиридов еще раз бегло просмотрел материалы. С формальной точки зрения оснований для отказа в ходатайстве о назначении на вышестоящую должность не было.
Он черканул в заключении «Не возражаю», расписался и поставил число.
Секретариат находился рядом, в соседнем крыле. Полковник положил заключение — лист стандартной бумаги с отпечатанным на машинке текстом — в папку, встал, убрал документы в сейф. Выходя из кабинета, закрыл дверь на ключ. В этом деле Свиридов был педантичен до мелочей.
В секретариате передал документ под роспись. В сфере гостайны мелочей не бывает!
Вернувшись, набрал номер телефона внутренней связи, вызывая подчиненного сотрудника. В подчинении у него было два человека, оба на майорской должности старшего оперуполномоченного: майор Котлов и капитан Язев.
Свиридов вызвал к себе более опытного Котлова.
— Разрешите?
— Заходите! — Свиридов протянул папку подчиненному. — Посмотрите, прочтите внимательно. Потом вернете. Ясно?
Майор Котлов взял папку, встал:
— Разрешите идти?
— Сидите! — оборвал его Свиридов. — Я вас не отпускал, Юрий Сергеевич! Здесь материалы проверки на перспективного сотрудника, стоящего в кадровом резерве на выдвижение на вышестоящую должность. Капитан Устинов характеризуется исключительно с положительной стороны, блестящий офицер, талантливый оперработник.
Свиридов, как руководитель, всегда «держал дистанцию с подчиненными», общаясь исключительно официально. Одной из причин этому была специфика нынешней работы подразделения.
— Никто не сомневается в репутации Устинова. Но в ходе плановой проверки выяснились некоторые моменты, которые я поручаю вам прояснить. Его коллега, сосед по кабинету Ершов Игорь Валентинович, вы знаете, конечно?
Котлов кивнул. Управление было небольшим, все сотрудники друг друга знали по именам.
— У Ершова в работе находятся материалы проверки по непонятным, неподдающимся объяснению случаям в медицинском учреждении. В результате проверочных мероприятий установлен один молодой человек. Зафиксированы контакты Ершова и Устинова с этим молодым человеком. Наша задача установить характер взаимоотношений между оперработниками и этим товарищем. Ясно?
— Так точно! — по-военному ответил Котлов.
— Вот не надо этого показного солдафонства, Юрий Сергеевич — укоризненно заметил Свиридов. — Мы не в армии, хоть и имеем статус военнослужащих.
— Разумеется, — продолжил подполковник, — никто не должен знать об этом, включая капитана Язева, который сидит вместе с вами в кабинете. Материалы, что я вам дал, изучите и сразу же вернёте мне. Контроль телефонных переговоров продолжать. А вот радиомикрофон из машины Устинова лучше снять. Машина не его. Вернет хозяину, где мы её будем искать потом?
— Понятно, Лев Алексеевич, — нейтрально ответил Котлов.
— О результатах докладывайте немедленно.
— Что шеф хотел? — поинтересовался Язев у вернувшегося Котлова.
— Задачу поставил! — ответил тот, запирая папку в сейф. — Пойдем, что ли покурим?
— Пошли!
Они вышли в сад, в курилку. К своему удивлению Котлов там обнаружил Устинова и Ершова, сидящих на лавочке под яблоней.