— Ань, ты уверена, что такое глубокое декольте с запахом, да ещё и со складками на груди, не делает мой шестой размер ещё больше, — все же уточняю то, что меня слишком беспокоит.
— Мам, ну ты чего, ерунду говоришь? Посмотри, как красиво эти складки ложатся. Кстати, они не только не увеличивают грудь, но и наоборот скрадывают ее объем. И подвеска эта с желтым камнем в виде капли на тонкой цепочке очень красиво подчёркивает твою ложбинку. Нет, все шикарно. Просто великолепно. Может все же туфли наденешь те вторые на более высоком каблуке, а?
— Ань, у меня и так рост 178-мь. Ну куда мне каблук такой высоченный? Да и сама знаешь, не привыкла я к ним, хожу, как корова, буду бояться завалиться. Лучше уж пусть будет этот более низкий и устойчивый. Он вроде и так девять сантиметров.
Пока мы с Аней все осматриваем, раздается звонок в дверь. Анна бежит открывать, прямо с порога падает в объятия Степана и верещит от восторга.
— Нет, Григорьевич, я лучше пока подержу глаза закрытыми, иначе могу ослепнуть. Ух, форма отпад. И Вам очень идёт, — восторженно и весело щебечет Анютка. — Кстати, мама тоже сразит Вас наповал. Дышим глубже, заходя, не падаем. Если что, вот моя рука.
Зайдя в холл-прихожую, Степушка смотрит на меня очень внимательно. Взгляд его мягкий искрится радостью и счастьем. Я в нем тону и растворяюсь. Ощущаю себя красивой и желанной.
— Любушка, очарован и околдован тобой. Более шикарной женщины ещё не встречал! Спасибо, что ты со мной! — произнося слова, которые обволакивают моё сердце нежностью, мужчина целует тыльную сторону моей ладони.
Перед выходом мы ещё тратим время на обсуждение вопроса с сапогами, которые я наотрез отказываюсь надевать. Подав мне рыжую шубку, перчатки и клатч, Степан велит Анне положить сапоги в пакет, который он все же забирает в машину.
— Любаша, ну, а вдруг мы потом с тобой решим немного погулять при луне? — практически в дверях произносит Степушка.
— Не, вы, молодёжь, давайте не загуливайтесь. Мы же с Женей вас ждать будем. Это я, конечно, шучу. Степан Григорьевич, вот Вам ключи, а то мама может их сунуть куда-нибудь, — говорит Анюта, подмигивая Степе.
Выйдя из подъезда, сразу обращаю внимание, что автомобиль Степана стоит прямо у входа.
Смотрю на мужчину своего, улыбаясь благодарно. Мне очень импонирует его уважительное и предупредительное отношение к женщинам вообще и ко мне в частности.
— Да, да, был уверен, что сапоги ты, Любаша, откажешься надеть, — распахивая пассажирское сидение и помогая мне сесть, сообщает Степан, прислонившись своим носом к моей щеке. — Выглядишь на самом деле шикарно. Люблю тебя, сладкая моя!
К месту торжественного мероприятия едем неспешно, но все равно доезжаем быстро. Я всю дорогу тереблю в руках то перчатки, то ручку клатча.
— Степа, ты тоже выглядишь отлично. Тебе кстати, очень к лицу военная форма. Извини, если честно, я слишком далека от этой сферы. Совершенно не разбираюсь ни в родах войск, ни в званиях. Ужасно боюсь тебя подвести, — произношу тихо и не слишком уверенно, потому что сильно нервничаю.
— Любаша, успокойся. Нет никакого повода для переживаний. Это просто обычное традиционное мероприятие в рамках Дня защитника Отечества. Сначала будет небольшая официальная часть, потом концерт, фуршет и танцы, — поясняет мне Степан уже на парковке перед Домом Ленина.
Аккуратно поддерживая меня под руку, мы со Степаном заходим в фойе, где раздеваемся. Степа сначала помогает мне снять шубку. Потом быстро скидывает свою верхнюю одежду и отдает ее в гардероб.
Обращаю внимание, что военные, проходя мимо отдают Степану честь и что-то говорят.
— Ой, Степан, все же тебе очень идёт форма. Красиво! Только извини за вопрос, у тебя на погонах звезды. Что они означают? Это какое звание?
— Люба, не бери в голову. Расслабься. Перестань дёргаться, — тихо шепчет мне Степан, поглаживая мою спину. — Это все не важно. Главное, звезда моя, то, что ты рядом со мной!
В этот момент к нам снова подходят несколько молодых мужчин в форме.
— Здравие желаем, товарищ генерал! — произносят все одновременно.
Степан им отвечает. Я стою молча и даже практически не дышу, потому что у меня от услышанного дыханье перехватило.
— Степан, ты что генерал? — спрашиваю шепотом, немного заикаясь и краснея от собственной безграмотности в этом вопросе.
— Любаша, ты чего? Что за пятнышки на моих любимых щечках, и что за слёзки в глазах? Ну, да, генерал, и что в этом такого…
Глава 24
Лежу с открытыми глазами, стараясь дышать как можно тише. Не хочу спугнуть свое счастье, разбудив свою Данаю.
Любаша очень красиво спит. Не могу налюбоваться её лицом с молочной кожей, присыпанной маленькими веснушками на щечках и на ровном носу с небольшим разлетом ноздрей.
В данный момент, вероятно, красавице моей снится что-то приятное, потому что лицо ее расслаблено, губы слегка улыбаются, а в уголках глаз собираются небольшие весёлые лучики.
Точно что-то снится, она удивляется, потому как правая бровь приподнялась вверх. А сейчас на неё, наверное, налетела грозовая тучка. Красавица моя явно недовольно хмурится. Эту эмоцию выдают её соболиные брови. Она обе свела к переносице. Ещё и носик смешно наморщила.
Забавница моя любимая! Силой воли удерживаю себя от порыва поцеловать свою зазнобу.
С появлением этой женщины моя жизнь стала совершенно другой, заиграла иными красками.
Всё, что раньше считал ненужным и неважным, теперь приобрело для меня особое значение, а то, за что прежде боролся и к чему шёл, сейчас кажется несколько пустым и надуманным.
Всю жизнь я упрямо рвался вверх. Всё время уперто стремился к своим звёздам. Сначала к первой — майорской, потом к первой — генеральской.
За этой звёздной погоней столько всего не заметил, пропустил и упустил, что сейчас грустно становится.
Ни одного из своих сыновей я не забирал из роддома, не ждал и не видел их первого зуба и первого шага. Никого из своих парней я не провожал в первый класс. На школьном выпускном присутствовал только у младшего. На выпуске из училища лишь у старшего. Да, со свадьбами повезло больше. Как говорится, под венец отвёл обоих.
Жена моя женщиной оказалась хорошей. С теми качествами, которые на тот момент для меня были важны. Она все делала для меня и как мне нужно. Безропотно моталась за мной по гарнизонам. Никогда ни на что не жаловалась, не пеняла, не скандалила, отношений лишний раз не выясняла.
Дома я появлялся не часто и ненадолго. Даже отпуска мы больше проводили врозь. Сначала её это печалило, а потом стало радовать.
Изменение вектора её настроения меня и не удивило, и не озадачило.
Я шёл к своим звёздам не оборачиваясь, не размениваясь на пустяки и не обращая внимание на мелочи, а жена моя тихо, медленно, но верно падала на дно бутылки.
Момент моего прозрения стал для меня настоящим ударом. Долго не мог принять факт, что алкоголизм вылечить сложно, особенно женский. Мне, к сожалению, не удалось победить болезнь жены.
Смерть её воспринял даже с некоторым облегчением, дескать, отмучились оба, потому как последние несколько лет мы с женой практически совсем не жили вместе.
Во время моей командировки после очередной выписки жены из специального заведения для лечения таких больных женщина моя снова ушла в "алкогольное пике".
Вернувшись, нашёл её у такого же запойного мужика, к которому жена начала сбегать постоянно. Несколько раз силой забирал домой, потом перестал за ней ходить.
Не за долго до смерти жена пришла домой сама. Она находилась в таком ужасном состоянии, что мне пришлось снова отправить её в клинику, из которой мы с младшим сыном проводили нашу страдалицу в последний путь.
За десять лет после смерти жены у меня ни разу не возникло желание жениться ни одной из женщин, с которыми состоял в разновременных связях. Даже на Жаннете, вернее Жанке, задержавшейся в моей холостяцкой жизни дольше всех.
Наша последняя встреча в офицерском собрании подтвердила правильность моего виртуозного лавирования между хитрыми Жанкиными ловушками.
С гордо поднятой головой захожу со своей прекрасной Данаей в большой зал, где установлены фуршетные столы с шампанским, лёгкими закусками и фруктами.
Боковым зрением наблюдаю, как наша с Любушкой пара становится объектом придирчивого осмотра и тихого обсуждения присутствующих в зале.
Не без удовольствия фиксирую на своей женщине внимательные взгляды особей мужского пола.
Если Любушка от нервов чувствует себя неуверенно и зажато, то я наоборот ощущаю приятное, щекочущее и будоражащее бурление крови в своем организме.
Самому немного смешно, но реально от распирающего чувства гордости, сам себе напоминаю дурацкого Кинг Конга, осталось только пробить кулаками на своей груди дробь победителя и по-животному утробно рыкнуть, чтобы все самцы осознали, что это самка только моя. Да, и чтобы женщина рядом почувствовала: лучше того, кто держит её под руку нет и уже не будет.
Конечно, "ритуальный танец победителя" я не исполняю, но на на ментальном уровне, окинув зал взглядом, все же рычу от удовольствия со всей мощью своей самцовой души.
Любаша, будто почувствовав мой настрой, тоже ощутимо успокаивается, улыбается спокойно и приветливо без глупого жеманства и кокетства.
В какой-то момент мне приходится отойти от Любушки на несколько минут.
Возвращаясь к моей Данае, неожиданно сталкиваюсь с Жанной. Провожу взглядом по офицерам, потому как не могу понять, что она здесь делает и с кем пришла.
Глазами сталкиваюсь с полковником, чисто визуально его помню, но фамилию не знаю. Потому как полкан на меня смотрит, понимаю, что Жанна теперь под ним.
— Приветствую, Степан Григорьевич! Неприятно удивлена, увидев, на какую бабищу-коровень ты меня променял? И где ты только умудрился эту гардемариншу найти? — голосом с разбитными интонациями тихо и язвительно шелестит Жанна. — Хотя, в принципе, мне понятно, какой поп, такой и приход.