Уилл нервно вздрогнул. В горле у него пересохло. Его взгляд метался с пожелтевшего клочка бумаги на невозмутимое выражение бледного лица Кайла Броуди. Ни к селу ни к городу Уилл задумался о том, не выделили ли Кайлу его родители ту же самую спальню, в которой вырос Уилл. Затем он снова неотрывно воззрился на знакомый почерк. «Не забывай». Что это должно было значить?
— О чем не забывай — спросил Уилл, едва сознавая о том, что слишком уж повышает голос.
— Откуда мне знать? — раздраженно отозвался Кайл. Затем он пожал плечами и отступил на шаг. — Послушайте, я просто передал вам записку. Правда, я сам не понимаю, зачем я это сделал, но все-таки передал. А теперь мне пора.
Парнишка развернулся и стал спускаться по проходу, явно намереваясь покинуть трибуны. Несколько мгновений Уилл мог лишь качать головой и тупо глазеть ему вслед. А затем он резко развернулся и посмотрел наверх. Стейси была уже на полпути туда, где Эшли и компания теперь встали со своих мест, с любопытством за ним наблюдая. Все остальные зрители увлеченно следили за игрой. Какой-то момент Уилл внимательно изучал лица своих друзей, такие знакомые и приветливые, чувствуя свою к ним привязанность. На скамье перед Эшли и Эриком было оставлено как раз достаточно места, чтобы они со Стейси смогли там устроиться, и Уилла невольно туда потянуло. Однако в то же самое время все окружающее казалось ему туманным, как будто во сне. Весь мир словно бы затянула пелена невнятицы, а в воздухе ощущался легкий намек на угрозу.
Пальцы Уилла словно бы сами собой мусолили пожелтевшую бумажку. Записка была сложена вдвое. Плотная, грубая на ощупь, она морщилась, пока Уилл ее разворачивал. В тот момент вокруг него попросту не было ничего реальней этой записки.
Уилл снова оторвал взгляд от пожелтевшей бумажки и стал всматриваться поверх голов движущихся по трибуне людей, которые пытаясь найти свой ряд. Прошло несколько секунд. Наконец он увидел впереди ярко-оранжевую голову Кайла. Парнишка, похоже, был уже на полпути вниз по лестнице, что вела с трибуны. И тут, даже толком не осознавая собственных намерений, Уилл пустился в погоню, ловко огибая попадавшихся ему по дороге людей.
Он догнал парнишку в самом низу трибуны.
— Кайл!
Рыжеволосый пацан так резко развернулся, как будто его дернули за шиворот, бросил всего один взгляд на Уилла и закатил глаза. К тому времени Уилл был уже совсем рядом, перекрывая Кайлу вид на трибуны. Здесь, в гуще фанатов «Пум», он старался сделать их разговор хотя бы отчасти приватным.
Вытянув руку, Уилл сунул записку парнишке чуть ли не под нос, точно священник — облатку.
— Рассказывай.
Пацан нахмурился, неловко переступая с ноги на ногу.
— О чем мне вам рассказывать?
Прилив гнева и разочарования буквально омыл Уилла. Как он ни пытался выбросить это из памяти, вчера вечером шестеренки у него в голове все-таки давали сбои. Утром, проснувшись, Уилл испытал капитальное расстройство в связи с теми подлыми фокусами, которые устраивала ему собственная память. Однако записка у него в руке, грубая и шершавая, вовсе не являлась продуктом его воображения. Она была реально ощутима.
Уилл покачал головой, а затем, впервые с той самой секунды, когда парнишка передал ему записку, заглянул Кайлу в глаза, как следует на него посмотрел.
— Послушай, пацан… извини, Кайл. Последнюю пару суток со мной происходила уйма всякой странной всячины. — Уилл потряс бумажкой. — Эта записка — всего лишь самая последняя странность из этой уймы. Для меня почти все это — полная бессмыслица. Ты здесь. Ты пришел сюда издалека, чтобы вручить мне эту…
Кайл хмуро наморщил лоб.
— Между прочим, я хожу в среднюю школу Истборо. А сегодня праздник встречи выпускников.
— Да. — Уилл кивнул. — Да, ясное дело. Но послушай — ты захватил эту записку с собой. И тебе ни капельки не любопытно, что за дьявольщину она означает?
Парнишка хмуро наклонил голову набок и опустил глаза. Затем слегка пожал плечами.
— Кажется, да.
— Кажется?
Кайл огляделся по сторонам, словно боясь того, что за ним подсматривают. Затем он кивнул.
— Ну да, вы правы. Мне любопытно. Здесь вы в самую точку попали. Так расскажите мне. В чем тут соль?
Теперь уже сознавая о том, как бешено колотится его сердце, Уилл кивнул в сторону трибуны. Несколькими рядами выше в самом конце скамьи было свободное место. С очевидной неохотой Кайл поднялся по лестнице и сел, слегка отодвигаясь от края, чтобы Уилл тоже смог там устроиться.
— Откуда взялась записка? — спросил Уилл.
Кайл вроде бы наблюдал за игрой. Глаза его фокусировались на поле и в то же самое время смотрели куда-то вдаль.
— Странно, — сказал парнишка и покачал головой, не отвлекаясь впрочем от событий на футбольном поле. — Это действительно был ваш дом? Вы там жили?
— Да. Пока я не поступил в университет. — Уилл хотел было подстегнуть пацана, но тут же понял, что ему придется позволить этому парнишке рассказывать обо всем в своей манере — иначе он вообще ни о чем не станет рассказывать. Народ вокруг вовсю орал и аплодировал. В воздухе летал попкорн, а чуть дальше в том же ряду, где они сидели, Уилл заприметил ровесника Кайла, который выливал бутылку «Джека Дэниелса» в полупустую двухлитровую бутылку кока-колы, пока приятели пацана с нетерпением за ним наблюдали.
— А какая комната была вашей? — спросил Кайл.
— Та, что в самом конце коридора с окнами на улицу. Та, перед которой как раз был ясень… а, неважно. — Ясеня там уже не было.
Кайл кивнул с таким видом, как будто сказанное Уиллом имело для него колоссальный смысл.
— Это и моя комната.
— Значит, эту записку ты в своей комнате нашел?
Парнишка покачал головой. Наконец он повернулся и принялся осторожно изучать Уилла, заглядывая ему в глаза. В глазах же у самого Кайла была неловкость, которую он изо всех сил пытался скрыть.
— А где у вас была кладовка? Под домом? — начал парнишка.
— Ага. Мы хранили там всякую всячину. Тачку. Наружные оконные переплеты на случай бури. Уйму всего. Часто мне казалось, мои родители уже забыли, что эта кладовка там есть. Порой мы с друзьями там околачивались.
Уиллу даже не пришлось ничего уточнять, объяснять, что они с друзьями время от времени забирались в кладовку попить пивка, а порой и забить косяк. Между ними словно бы существовало мгновенное сообщение. Кайл понимал все нюансы, потому что теперь это был его дом, потому что он был в том возрасте и баловался тем самым.
Уголки рта парнишки слегка дернулись в секундном намеке на улыбку.
— Мой папаша прошлым летом повесил туда замок. Но я снял копию с его ключа и сделал свой. — Тут всё следы веселья исчезли, и Кайл опять повесил голову, не в силах поднять глаза на Уилла. — Отсюда-то вся проблема и пошла. Я тысячу раз бывал в той дыре. И в потолке, у самой балки, там изоляция порвалась…
В голове у Уилла встали вспыхивать образы. Он так четко сумел нарисовать перед своим мысленным взором кладовку под застекленной верандой полуэтажа, как будто не далее как вчера там побывал. Дверца в кладовку была так себе — всего лишь несколько досок тяжелой древесины и щеколда. Внутри пол был из того же бетона, что и в патио. Чтобы пролезть в дверцу, приходилось скрючиваться и пригибать голову. Даже внутри ты вынужден был стоять внаклонку. Уилл не мог сосчитать, сколько раз он стукался головой о потолок. Там висела единственная голая лампочка, которая включалась и выключалась при помощи свисавшей с нее цепочки. Через весь потолок тесного помещения тянулись две опорные балки, на которых покоилась застекленная веранда.
А в изоляции, которая не позволяла просачиваться на ту самую веранду зимнему холоду, имелось множество порезов и разрывов, идеально подходивших для того, чтобы прятать там всякую всячину. Скажем, пакетик марихуаны, которая Уиллу вообще-то не особенно нравилась. Однако, если у его друзей она оказывалась, он не прочь был за компанию ее покурить. Или, к примеру, обнаженные полароидные снимки, которые Уилл делал с Кейтлин на втором году старшей средней школы, а позднее по ее настоянию сжег.
Уилл кивнул.
— Ты прячешь там разное, — сказал он. Собственный голос странным образом показался ему каким-то далеким, и даже рев трибун словно бы притих. Уиллу почудилось, будто он ускользает в ту самую дымку, которая теперь, казалось, окутывала все окружающее. Но затем его пальцы зашуршали пожелтевшей бумагой той записки, он вздрогнул и снова повернулся посмотреть на Кайла.
А парнишка разглядывал Уилла с каким-то новым интересом, как будто только сейчас впервые его увидел. Или как будто только что обнаружил, что Уилл являет собой некий новейший тип существа, нечто совершенно неожиданное.
— Угу, — сказал Кайл. — Порой я так делаю. — Приступ угрызений совести заставил парнишку опустить глаза, но затем он снова их поднял и более уверенно посмотрел на Уилла. — Я побывал там вчера, сразу же после того, как вас увидел. Я собирался взять кое-то из припрятанного, но затем обнаружил записку.
Речь Кайла сделалась более торопливой, а в его тоне послышалась тревога.
— Если не считать моего отца, ключ есть только у меня. Сперва я подумал, что он нашел мой… в общем, ту вещь, которую я там спрятал. Я вытянул оттуда конверт. Я с трудом сдерживался, думал, теперь мне совсем кранты. Но затем я увидел, что там написано, и…
— Какой конверт?
Кайл умолк и вопросительно посмотрел на Уилла. Затем до парнишки дошло, и он еще раз слегка пожал плечами.
— Вы ведь не думаете, что эта записка пришла сама по себе, правда? Откуда, по-вашему, я узнал, как вас зовут, где вас найти и все такое прочее?
— Он все еще у тебя? — спросил Уилл. — Тот конверт?
Тут их обоих словно бы одолела какая-то странная медлительность. Кайлу потребовалось добрых несколько секунд, чтобы кивнуть, а затем еще немало времени, чтобы залезть в задний карман джинсов и вытащить оттуда жутко измятый конверт. Как только Кайл извлек свою добычу на свет, и Уилл ее у него выхватил, он тут же увидел надпись на пожелтевшей бумаге. Почерк в точности соответствовал тому, которым была накорябана записка, и казался еще более знакомым. Тем не менее Уилл почему-то не мог его опознать.