Когда она вернулась, ей сказали, что заходил Джон Крамб.
– Я думала, он в тюрьме, – ответила Руби.
– Чего это ему быть в тюрьме? – спросила миссис Питкин. – Он ничего худого не сделал. Молодой человек, как я поняла, тебя тащил, и мистер Крамб вмешался. Любой другой на его месте поступил бы так же. Конечно, его не посадили в тюрьму. В тюрьму, скажешь тоже! Туда надо посадить кое-кого другого.
– И где он теперь, тетя?
– Уехал в Бенгей заниматься делами и больше сюда ни ногой. Он очень хорошо увидел, кто чего стоит. Красота не толще кожи, Руби.
– Джон Крамб завтра ко мне прибежит, если я хоть пальцем поманю, – объявила Руби.
– Коли так, Джон Крамб дурак набитый, а ты давай займись работой.
Руби не понравилось, что ей приказывают заняться работой. Она тряхнула головой, и хлопнула кухонной дверью, и обругала служанку, после чего села и заплакала. Как теперь быть? Она подозревала, что сэр Феликс к ней больше не придет. А если и придет, то «недорогого стоит», как сказала она себе. Безусловно, Руби не прониклась к сэру Феликсу большей любовью оттого, что его побили, хотя тогда и приняла сторону своего городского кавалера. Она не думала, что когда-нибудь еще будет с ним танцевать. Танцы были главным очарованием ее лондонской жизни, а теперь о них нечего и мечтать. Что до женитьбы – Руби теперь тоже думала, что у сэра Феликса не было такого намерения. Джон Крамб – неотесанный увалень, которого (думала Руби) ни одна девушка не полюбит. Любовь и Джон Крамб – что у них может быть общего? Но! Руби не нравилось катать коляску по Ислингтону. Не нравилось, что тетя Питкин приказывает ей заняться работой. Руби нравилось быть влюбленной и танцевать. Но коли с этим покончено, возникает вопрос: нельзя ли найти себе чего-нибудь получше, чем жить у тетки и катать коляску по Ислингтону?
Миссис Хартл по-прежнему одиноко жила на квартире и, не имея своих дел, взялась устраивать судьбу Джона Крамба. Она в жизни не видела человека, менее похожего на ее соотечественников. «Интересно, есть ли у него в голове хоть одна идея?» – сказала она миссис Питкин. Та ответила, что у мистера Крамба, безусловно, есть очень сильная идея жениться на Руби Рагглз. Миссис Хартл улыбнулась, думая, что миссис Питкин тоже очень не похожа на ее соотечественниц. Однако она была чрезвычайно добра к миссис Питкин, заказывала рисовые пудинги, чтобы угощать ими детей, и намеревалась помочь Джону Крамбу, насколько в ее силах.
Чтобы это осуществить, она посвятила миссис Питкин в свой план. Миссис Питкин предстояло стать главным действующим лицом, но сценарий принадлежал исключительно миссис Хартл. На следующий день после того, как Джон вернулся в Бенгей, миссис Питкин вызвала Руби в гостиную и обратилась к ней так:
– Ну, Руби, знаешь, пора положить этому конец.
– Чему?
– Ты не можешь жить тут вечно.
– Мне кажется, тетя Питкин, я много работаю и не получаю жалованья.
– Мне не по карману больше одной служанки, и, если нет жалованья, все равно есть расходы на содержание. Да и другие причины имеются. Твой дед тебя обратно не пустит, это точно.
– Я бы все равно ни за что к нему не вернулась.
– Но тебе надо куда-то перебраться. Ты не навсегда ко мне приехала – да я б тебя навсегда и не пустила. Тебе надо идти в услужение.
– Я не знаю, кто меня возьмет, – сказала Руби.
– Дай объявление в газету. Напиши, что ищешь место няньки, ты вроде любишь детей. А я дам тебе рекомендации – только честно напишу, как есть. Большого жалованья сразу не проси.
Лицо у Руби стало очень несчастное, глаза наполнились слезами. После радостей мюзик-холла все это было так неожиданно и ужасно!
– Рано или поздно все равно придется, так что дай объявление прямо сегодня.
– Ты меня выгоняешь, тетя Питкин.
– Если это называется выгонять, то выгоняю. Я с тобой никогда не говорила как хозяйка. Ты уходила гулять со своим бездельником, хоть я и запрещала. Теперь, когда найдешь место, слушайся хозяев. Повеселилась – теперь плати. Придется тебе самой зарабатывать на хлеб, раз ты поссорилась и с женихом, и с дедом.
Ответить на это было нечего, и потому Руби отнесла объявление в газету. Деньги на него дала миссис Хартл.
– Потому что на самом деле, – сказала она, – Руби должна оставаться здесь, пока мистер Крамб ее не заберет.
Миссис Питкин выразила мнение, что Руби «бесстыжая девка», а Джон Крамб – тюфяк. Возможно, она немного ревновала квартирантку к племяннице, считая, что лучше бы миссис Хартл заботилась только о ней.
День или два Руби ходила по матерям, нуждавшимся в няньках. На объявление откликнулись отнюдь не аристократки, и дома, которые она посещала, не блистали великолепием. Везде ей отказывали. Рекомендации от тетки неприемлемы. Кудряшки Руби неприемлемы. У нее слишком легкомысленный вид. Она чересчур свободно говорит. Наконец одна счастливая мать пятерых детей согласилась взять ее на испытательный срок в один месяц. Жалованье – двенадцать фунтов в год, чай и стирка в содержание не входят. Это было рабство – прямое рабство. А ведь ее когда-то любил баронет. И она могла стать хозяйкой дома получше того, куда нанималась прислугой, – если бы только поманила пальцем! Однако деваться было некуда, и плачущая Руби приготовилась покинуть кров тети Питкин.
– Надеюсь, тебе понравилось новое место, – сказала миссис Хартл в последний день до ухода Руби.
– Ничуть не понравилось. Я в жизни не видела детей уродливее, миссис Хартл.
– Уродливые дети так же нуждаются в заботе, как и красивые.
– А мать злючая-презлючая.
– Ты же сама виновата, Руби, правда?
– Я ничего дурного не делала.
– По-твоему, хорошо бросить молодого человека, с которым обручена? Все случилось из-за того, что ты нарушила слово, данное мистеру Крамбу. Оттого твой дедушка и выгнал тебя из дому.
– Он меня не выгнал, я убежала. И вовсе не из-за Джона Крамба, а потому, что дедушка таскал меня за волосы.
– Но рассердился он на тебя из-за мистера Крамба. Если девушка обручилась с молодым человеком, она должна держать слово. – (Без сомнения, проповедуя эту доктрину, миссис Хартл думала, что неплохо бы распространить ее на молодых людей.) – Разумеется, ты сама устроила себе неприятности. Жаль, что тебе не нравится место, но, боюсь, придется туда идти.
– Я пойду… наверное, – ответила Руби, чувствуя, возможно, что еще может этого избежать – если поступится гордостью.
– Я напишу мистеру Крамбу, куда ты устроилась.
– Ой, миссис Хартл, не пишите ему. Зачем вам ему писать? Ему до этого дела нет.
– Я обещала его известить, если будут предприняты какие-либо шаги.
– Пожалуйста, миссис Хартл, не пишите. Забудьте. Я не хочу, чтобы он знал, что я в услужении.
– Я должна сдержать слово. Да и отчего ему нельзя знать? Тебе должно быть все равно, что он про тебя узнает.
– Мне не все равно. Я никогда не была в услужении и не хочу, чтобы он узнал.
– Тебе-то что?
– Не хочу, чтобы он знал. Это такой позор, миссис Хартл.
– Тут нет совершенно ничего постыдного. Стыдиться надо, что ты его бросила. Это дурной поступок, ведь правда, Руби?
– Я не хотела делать ничего дурного, миссис Хартл, только отчего он не сказал все сам, а притащил приятеля? Как бы вам понравилось, миссис Хартл, если бы мужчина привел с собой другого, чтобы тот за него говорил?
– Думаю, я была бы не против, если бы мне понравились слова. Ты же знаешь, это все было от чистого сердца.
– Да… знаю.
– И ты знаешь, что он по-прежнему хочет на тебе жениться.
– Вот уж не уверена. Он вернулся в Бенгей, а с письмами у него не лучше, чем со словами. Скоро он найдет себе другую.
– Найдет, конечно, если от тебя не будет никаких вестей. Думаю, лучше ему сказать. Я знаю, что будет.
– Что, миссис Хартл?
– Он мигом сюда примчится, глянуть на место, куда ты устроилась. Вот что я сделаю, Руби, если ты согласна. Я вызову его сюда, и тебе не придется идти нянькой к миссис Баггинс.
Руби уронила руки и застыла, глядя на миссис Хартл.
– Я так и сделаю. Но если он приедет, ты не должна вести себя как прежде.
– Но завтра я ухожу к миссис Баггинс.
– Мы ей напишем, чтобы она нашла себе другую няньку. Ты ведь туда идешь, как на каторгу, верно?
– Мне там не понравилось, миссис Хартл.
– А у мистера Крамба ты будешь хозяйкой дома. Ты говоришь, он не речист, но я тебе скажу, что за всю жизнь не видела человека честнее или такого, который будет лучше обращаться с женщиной. Что толку в бойком языке, если за ним нет сердца? Что толку в позолоте, если нет настоящего металла? Сэр Феликс умеет красиво говорить, но вряд ли ты теперь о нем высокого мнения.
– Он такой красавец, миссис Хартл!
– Но храбрости у него меньше, чем у мыши. Итак, Руби, у тебя есть только один выбор. Джон Крамб или миссис Баггинс?
– Он не приедет, миссис Хартл!
– Предоставь это мне, Руби. Можно я его вызову?
На это Руби чуть слышным шепотом ответила, что, если миссис Хартл считает это правильным, она может вызвать Джона Крамба.
– И ты больше не будешь глупить?
– Не буду, – прошептала Руби.
В тот же вечер миссис Баггинс отправили письмо, составленное миссис Хартл. Оно уведомляло, что непредвиденные обстоятельства не позволяют Руби Рагглз выйти к этой даме на работу. Ответ, полученный на словах, гласил, что Руби Рагглз – бесстыжая девка. Затем миссис Хартл от своего имени написала мистеру Джону Крамбу короткую записку:
Дорогой мистер Крамб!
Если Вы вернетесь в Лондон, то, полагаю, услышите от мисс Руби Рагглз то, что хотите услышать.
Искренне Ваша
Уинифрид Хартл
– О ней заботятся куда больше, чем о девушках в моей молодости, – проворчала миссис Питкин, – и я совсем не уверена, что она того заслуживает.
– Джон Крамб будет считать, что заслуживает.
– Джон Крамб – простофиля, а что до Руби, я таких девиц не выношу. Ладно, все к лучшему, а вы, миссис Хартл, просто не сказать, какая добрая. Надеюсь, миссис Хартл, вы не съедете из-за того, что все кончилось.