– Ничуть, – ответил председатель. – Вам нужно лишь опубликовать сообщение о своей отставке в «Лондонском вестнике», и дело сделано. Джентльмены, я намеревался, с вашего согласия, расширить состав совета. Когда я назову вам имя джентльмена, многим из вас знакомого, которого все в Англии уважают как человека делового, кристально честного, состоятельного, занимающего заслуженно высокое положение во всех британских кругах, а именно мистера Лонгстаффа из Кавершема…
– Младшего Долли или старшего? – спросил лорд Ниддердейл.
– Я имею в виду мистера Адольфуса Лонгстаффа-старшего из Кавершема. Я уверен, вы рады будете приветствовать его в своих рядах. Я намеревался за счет его увеличить число членов совета, но если мистер Монтегю намерен нас покинуть – и никто больше меня не будет об этом сожалеть, – моим приятным долгом будет пригласить на освободившееся место Адольфуса Лонгстаффа-старшего, эсквайра, из Кавершема. Если же мистер Монтегю передумает и решит остаться с нами – а я искренне надеюсь, что именно так и будет, – я вынесу на голосование вопрос о том, чтобы расширить совет и пригласить мистера Лонгстаффа на место дополнительного директора.
Эту последнюю речь мистер Мельмотт произнес очень торопливо и тут же покинул председательское кресло, словно показывая, что сегодняшнее заседание закрыто бесповоротно.
Пол Монтегю подошел и взял его за рукав, давая понять, что хочет поговорить с ним до ухода.
– Разумеется, – ответил великий человек с легким поклоном. – Карбери, – продолжал он, ласково улыбаясь баронету, – если вы не торопитесь, подождите меня минутку, мне надо сказать вам несколько слов. Итак, мистер Монтегю, чем могу быть вам полезен?
Пол начал повторять то, что уже вполне ясно выразил за столом. Мельмотт очень скоро его перебил – куда менее вежливо, чем когда был на председательском месте.
– Я понимаю это так, мистер Монтегю, – вы считаете, что разбираетесь в таких делах лучше меня.
– Вовсе нет, мистер Мельмотт.
– А я думаю, что разбираюсь в них лучше вас. Кто-то из нас двоих прав. Однако я не намерен вам уступать, и, возможно, чем меньше мы будем об этом говорить, тем лучше. Вы не могли высказать свою угрозу всерьез, поскольку это значило бы разгласить сведения, сообщенные вам под секретом, а джентльмены так не поступают. Но покуда вы нападаете на меня, я не могу вам помочь, так что до свиданья.
И, не дав Монтегю ответить, Мельмотт ускользнул во внутреннее помещение, которое считалось личным кабинетом председателя, о чем сообщала надпись «Посторонним вход воспрещен», и закрыл за собой дверь. Через несколько мгновений он выглянул и поманил сэра Феликса Карбери внутрь. Ниддердейл ушел. Лорд Альфред и его сын были уже на лестнице. Когенлуп вместе с клерком Мельмотта занимались книгой протоколов. Пол Монтегю, оставшись один без всякой поддержки, медленно вышел во двор.
Сэр Феликс явился на заседание с намерением сказать председателю, что, заплатив тысячу фунтов, хотел бы получить несколько акций. Он остался почти без денег и уже проиграл все расписки, которые хоть на что-то годились. У него был полный бумажник расписок Майлза Грендолла, но теперь в «Медвежьем садке» действовало негласное правило, что никто не обязан их принимать, кроме самого Майлза, – правило, лишившее игру значительной части удовольствия. Кроме того, в последнее время ему самому иногда приходилось давать расписки – и в таких случаях он всегда говорил о своих железнодорожных акциях. Положение было и впрямь очень обидное. Он выложил из собственного кармана тысячу фунтов наличными – коммерческая операция с его стороны колоссальная. Баронет сам почти не верил, что смог заплатить кому-то тысячу фунтов, но он справился, хоть и ценою больших усилий – надо было вытащить Долли-младшего в Сити, – в надежде на постоянный доход. Сэр Феликс думал, что, как директор, сможет всегда покупать акции по номиналу, а продавать будет, разумеется, по рыночной цене, то есть с прибылью десять, пятнадцать, двадцать процентов. Ему ничего не надо будет делать, только ежедневно продавать и покупать. Он слышал, что лорду Альфреду такое дозволяется в скромной мере и что Мельмотт делает это в огромных масштабах. Однако прежде надо было получить от Мельмотта какие-то бумаги – какие, сэр Феликс сам толком не знал. Сегодня Мельмотт явно был к нему расположен, а значит, получить акции можно будет без труда. Что до опасности – кто станет опасаться за деньги, доверенные самому Огастесу Мельмотту?
– Я рад вас здесь видеть, – произнес мистер Мельмотт, сердечно пожимая ему руку. – Приходите регулярно и увидите, что оно того стоит. Очень полезно заниматься делами. Советую вам приходить каждую пятницу.
– Буду приходить, – пообещал баронет.
– И заглядывайте иногда ко мне на Эбчерч-лейн. Там я лучше смогу ввести вас в курс дела. Сами видите, здешние заседания – пустая формальность.
– О да, вижу.
– Мы вынуждены соблюдать проформу из-за таких, как Монтегю. Кстати, он ваш друг?
– Да не сказать. Он друг моего кузена, мать и сестра с ним знакомы. Мне он не приятель, если вы об этом.
– Если он будет и дальше создавать неприятности, придется ему уйти – вот и все. Но не будем сейчас о нем. Ваша мать передала вам, что я ей сказал?
– Нет, мистер Мельмотт, – ответил сэр Феликс, глядя на него во все глаза.
– Я говорил с ней о вас и думал, она передаст вам мои слова. Вы же понимаете, что насчет вас и Мари все чепуха.
Сэр Феликс всмотрелся в лицо великого человека. В нем не было злости, однако на лбу внезапно появилась та же решительная складка, что недавно на заседании совета, когда председатель усмирял мятежного директора.
– Вы же понимаете, да?
Сэр Феликс по-прежнему смотрел на него и молчал.
– Это все чушь собачья. У вас нет и медного фартинга. Нет никакого дохода; вы живете за счет матери, и, боюсь, дела ее не слишком хороши. Как вы можете думать, что я отдам за вас дочь?
Феликс все так же смотрел на него, не смея опровергнуть ни единого слова, хотя при словах про медный фартинг вспомнил свою тысячу фунтов у Мельмотта в кармане.
– Вы баронет, и больше ничего, – продолжал Мельмотт. – Имение Карбери, очень маленькое, принадлежит вашему дальнему родственнику, который может завещать его хоть мне… и который немногим старше вас.
– О нет, мистер Мельмотт, он намного меня старше.
– Даже будь он стар, как Адам, это ничего бы не изменило. Вы не женитесь на Мари, и выбросьте всю затею из головы. – При этих словах великий человек еще немного нахмурился. – Слушайте меня. Она выйдет за лорда Ниддердейла. Она была с ним помолвлена до того, как вы впервые ее увидели. Что вы рассчитываете получить?
Сэру Феликсу не хватило отваги сказать, что он рассчитывает получить любимую девушку. Однако Мельмотт ждал ответа.
– Полагаю, это старая история, – сказал баронет.
– Именно, старая история. Вы хотите получить мои деньги, она хочет выйти за вас только потому, что ей велели выйти за другого. Вам нужны средства к существованию, вот что вам нужно. Скажите прямо. Этого вы хотите? Когда мы придем к взаимопониманию, я помогу вам заработать деньги.
– Разумеется, я не очень богат, – сказал Феликс.
– Насколько я знаю, ваши дела обстоят хуже некуда. Дайте мне письменное обещание, что отказываетесь от Мари, и вы не будете нуждаться в деньгах.
– Письменное обещание!
– Да, письменное обещание. Я ничего не даю даром. Я помогу вам распорядиться акциями так выгодно, что вы сможете жениться на любой другой девушке – или жить холостяком, если это вам больше по душе.
Такое предложение стоило обдумать. Семейная жизнь как таковая сэра Феликса не привлекала. Несколько лошадей в Лейтоне, Руби Рагглз или другая красотка и ночи в «Медвежьем садке» были ему больше по вкусу. И, кроме того, он хорошо помнил про опасность получить жену без денег. У Мари, разумеется, был собственный план касательно записанного на нее капитала, но Мари может ошибаться – или даже врать. Надежный способ получить деньги, не женясь на Мари, более чем устроил бы сэра Феликса. Но с другой стороны, Мельмотт тоже может врать.
– Кстати, мистер Мельмотт, – сказал сэр Феликс, – можно мне получить у вас мои акции?
– Какие акции? – Нахмуренный лоб нахмурился еще больше.
– Вы не помните? Я дал вам тысячу фунтов и должен был получить десять акций.
– По этому поводу вам нужно прийти в соответствующий день в соответствующее место.
– Когда соответствующий день?
– Двадцатое число каждого месяца, если не ошибаюсь.
Сэр Феликс посмотрел на него в упор. Сегодня было двадцать первое.
– Однако какая разница? – продолжал мистер Мельмотт. – Вам нужно немного денег?
– Да, – ответил сэр Феликс. – Мне многие должны, но с них трудно получить долг.
– Это говорит об игре, – заметил Мельмотт. – Думаете, я отдам дочку за картежника?
– Ниддердейл играет не меньше меня.
– У Ниддердейла есть собственность, которую ни он, ни его отец не могут пустить на ветер. Но не глупите, не спорьте со мной, вы ничего этим не добьетесь. Если вы сейчас напишете письмо…
– Что? Письмо Мари?
– Нет, вовсе не Мари, а мне. Она его не увидит. Если вы это сделаете, я буду вам помогать, и вы разбогатеете. А если вам нужна пара сотен, я выпишу чек до того, как вы отсюда уйдете. Имейте в виду, если моя дочь выйдет за вас, даю вам слово джентльмена, она не получит и шиллинга. Я тут же составлю завещание и отпишу все больнице Святого Георгия. Мое решение крепко.
– А вы не можете сделать так, чтобы я получил мои акции до двадцатого числа следующего месяца?
– Я этим займусь. Возможно, смогу передать вам несколько моих акций. В любом случае я позабочусь, чтобы вы не нуждались.
Условия были заманчивые, и сэр Феликс, конечно, написал письмо. Мельмотт сам продиктовал слова, совершенно не романтические. Читатель их прочтет:
Огастесу Мельмотту, эсквайру
***, Гровенор-сквер
Любезный сэр!