– И вы сами пойдете?
– Всенепременно, – ответил премьер-министр. – И я надеюсь, вы меня морально поддержите.
Его политический противник с улыбкой объявил, что не бросит досточтимого друга в беде, но за своих товарищей по партии ручаться не может. Он признал, что вожди Консервативной партии очень сомневаются в Мельмотте. Возможно, некоторые из тех, кто получил приглашение, не захотят на таких условиях увидеться даже и с китайским императором.
– Им следует помнить, что там будет их собственный принц и что пустые места станут неуважением к нему.
– Сейчас я могу отвечать только за себя, – сказал глава оппозиции.
Тут даже премьер-министр всерьез призадумался, однако в подобных обстоятельствах премьер-министры могут лишь выбрать меньшее из двух зол. Повести императора на обед к мошеннику очень плохо, но отменить визит императора и принцев из-за ложного слуха – куда хуже.
Глава LIX. Обед
В жизни людей скромных и опасливых случается порой, что жестокие обстоятельства понуждают их выбрать ту или иную сторону, и непонятно, которая из них правильная, но ошибочный выбор точно станет позором. Именно в таком щекотливом положении оказались многие из тех, кому внезапно потребовалось решить, идти ли на обед к Мельмотту или отказаться от приглашения. У некоторых закрадывалось подозрение, что все слухи о подлоге – предвыборный трюк, чтобы мистер Альф завтра прошел в парламент. Безусловно, это был бы очень ловкий маневр, но на тех, кто из-за него не увидит императора и не поддержит принца, ляжет клеймо. Спросили жен, и выяснилось, что им все равно, жулик Мельмотт или нет. Будут ли император, принцы и принцессы? Вот единственный вопрос, который их занимал. Не важно, арестуют Мельмотта во время обеда или после, лишь бы они успели показать свои бриллианты в присутствии восточных и западных августейших особ. И все же какой выйдет конфуз, если хозяина дома в это самое время арестуют за банальный подлог! Главное было узнать, едут ли другие. Если сто человек или более из двухсот приглашенных не явятся, как ужасно будет положение явившихся! И что, если в последнюю минуту императора не привезут? Премьер-министр решил держать императора и принца в неведении о том, что Мельмотта в чем-то обвинили, однако сомневающиеся этого не знали. Времени выяснить что-либо у сведущих людей почти не было, и вопросы задавали с большим беспокойством. «Едет ли ваша светлость?» – спросил Лайонел Луптон герцогиню Стивенэйдж. Мистер Луптон ушел из палаты в шесть и отправился в парк – узнать мнение других приглашенных. Герцогиня, сестра лорда Альфреда, разумеется, собиралась ехать. «Я обычно держу свои обещания», – ответила герцогиня. Лорд Альфред меньше четверти часа назад заверил ее, что все дела Мельмотта кристально честны. Лорд Альфред даже не слышал о пересудах. В конечном счете и Лайонел Луптон, и Бошем Боклерк на обед явились. Мистер Мельмотт выделил им пригласительные билеты из собственного скромного запаса, и они сочли, что честь обязывает их идти. Из политических соратников кандидата явились только они, глава партии и еще один влиятельный консерватор. Действующие министры пришли по долгу службы, но члены оппозиции своим приходом поддержали бы Мельмотта и как человека, и как политика, а они стыдились его в обоих этих качествах.
Вступая с женой и дочерью в дверь собственного дома, Мельмотт еще ничего не знал. Невозможно вообразить, чтобы человек, занятый такими опасными денежными делами, не ведал подозрений и тревог. Те, чьи плечи не привыкли к подобной ноше, дивятся, что ее можно снести, как дивятся силе кузнеца те, кто никогда не держал в руках молот. Уж верно, он каждую минуту трясется от страха! Впрочем, о конкретной опасности, нависшей над ним в эту минуту, Мельмотт не подозревал и не догадывался, что его сегодняшнему приему что-либо грозит. Он поместил жену в гостиную, а сам занял позицию у входа и расставил вокруг ближайших приспешников – в том числе двух Грендоллов, молодого Ниддердейла и мистера Когенлупа – с приятным сознанием собственного величия. Ниддердейл был в парламенте и слышал тамошние разговоры, но решил пока не дезертировать. Когенлуп тоже приехал из парламента, где с ним никто не разговаривал. Последние две недели он был страшно напуган, однако еще не отважился пуститься в бега – да и где он нашел бы убежище? Он не только многое слышал, но и знал многое, так что предстоящий обед нисколько его не радовал. В вестибюле Майлз успел шепнуть отцу роковые слова. «Ты же слышал, да?» – шепотом спросил Майлз. Лорд Альфред, помнящий вопрос сестры, чуть не побледнел, но заявил, что ничего не слышал. «В Сити пошли разговоры. Говорят про подлог и еще бог весть что. Лорд-мэр не придет». Лорд Альфред промолчал. Его жизненная философия гласила, что неприятностям надо предоставить улаживаться самим. Однако на душе у него было невесело.
Высочайшие гости приехали минута в минуту – и в полном составе. Несчастный император – а человека, вынужденного исполнять такие обязанности, справедливо будет назвать несчастным – с ужасающей величавостью прошествовал в комнату на первом этаже, откуда его и других монарших особ должны были провести в банкетный зал. Мельмотт склонился до полу и, пятясь, показал императору дорогу; тот, вероятно, решил, что это некий придворный церемониймейстер, которому для такого случая поручили ходить задом. Принцы пожали хозяину руку, принцессы сделали изящный реверанс. До королевского дворца еще никакие слухи не доползли. Помимо августейших лиц, в комнату на первом этаже допустили лишь немногих избранных – премьер-министра, одного архиепископа, двух герцогинь и бывшего губернатора Индии, которого император должен был знать особенно хорошо. Остальных гостей принимали в гостиной на втором этаже, где их встречал лорд Альфред. Все было замечательно, и те, кто думал не прийти, но все же пришел, гордились своей мудростью.
Однако, когда сели за стол, глазам предстало удручающее зрелище. Все знают, как заметно отсутствие одного-двух человек за столом, накрытым на десять или двенадцать гостей, как пустые места нарушают задуманную хозяйкой гармонию и как дама в гневе клянется, что виновные никогда больше не сядут за ее обед. Не явились примерно двадцать приглашенных, по большей части из тех, кто был зван с женой, и число незанятых мест явно обличало сговор. Еще неделю назад билет сюда добывали любыми правдами и неправдами, словно на пиршество богов, – теперь казалось, что пустует половина мест. Не пришли шесть представителей Сити, а также шесть соратников Мельмотта по партии. Архиепископы и епископы были здесь, поскольку епископы всегда узнают мирские новости в последнюю очередь, но тот самый смотритель королевской псарни, ради которого втиснули лишний стул, отсутствовал. Не пришли два или три пэра и редактор, выбранный вместо мистера Альфа. Одного поэта, двух живописцев и философа своевременно предупредили в их клубах, так что они отправились по домам. Три независимых члена палаты общин в кои-то веки согласились между собой и решили не поддерживать своим присутствием человека, подозреваемого в подлоге. К началу обеда пустовало примерно сорок мест.
Мельмотт добился, чтобы лорд Альфред сидел рядом с ним за большим столом. Убрав ненавистную загородку и сдвинув стул на шажок ближе к центру, он настоял на своем и теперь, с понятной озабоченностью оглядывая зал, видел, скольких нет.
– Отчего столько пустых мест? – спросил он верного Ахата.
– Не знаю, – ответил Ахат, качая головой и упорно не глядя по сторонам.
Мельмотт немного подождал, затем еще раз обвел собравшихся глазами и задал вопрос иначе:
– Не было ли ошибки в числе приглашенных? Еще много бы поместилось.
– Не знаю, – повторил лорд Альфред, жалея, что вообще свел знакомство с Мельмоттом.
– Что за чушь вы городите? – прошипел Мельмотт. – Вы с самого начала этим занимались и должны знать. Когда я хотел пригласить Брегерта, вы клялись, что его некуда втиснуть.
– Ничего не могу сказать, – ответил лорд Альфред, глядя в тарелку.
– Дьявол меня дери, если я не выясню, – сказал Мельмотт. – Это либо чудовищная оплошность, либо чьи-то происки. Где сэр Грегори Грайб? Я что-то его не вижу.
– Не пришел, полагаю.
– А где лорд-мэр? – Мельмотт, несмотря на присутствие августейших особ, повернулся лицом к выходу. – Я знаю все их места, знаю, где они должны сидеть. Вы видели лорд-мэра?
– Нет, не видел.
– Но он должен был прийти. Что это значит, Альфред?
– Ничего не знаю. – Лорд Альфред помотал головой, но по-прежнему, даже на миг, не огляделся по сторонам.
– И где Киллигрю? И сэр Дэвид Босс?
Мистер Киллигрю и сэр Дэвид были известные джентльмены, которых прочили на важные посты в Консервативной партии.
– Очень многих нет, – продолжал Мельмотт. – Половина не пришла. Что случилось, Альфред? Я должен знать.
– Говорю вам, я ничего не знаю.
Лорд Альфред отвечал не только угрюмым тоном, но и с тяжелым сердцем. Он остро ощущал провал и чувствовал, что провал этот живо коснется его самого. Сейчас ему хотелось стать как можно незаметнее, и ему казалось, что Мельмотт настойчивостью своих вопросов привлекает к нему внимание.
– Если вы будете скандалить, я уйду, – сказал он.
Мельмотт глянул ему в глаза.
– Просто сидите тихо, и пусть все идет своим чередом, – продолжал лорд Альфред. – Скоро все узнаете сами.
Слова эти Мельмотта отнюдь не успокоили. Несколько минут он и впрямь сидел тихо, затем встал и пошел за спинами гостей.
Поскольку император говорил только по-маньчжурски, а императорский толмач переводил только с маньчжурского на китайский, с которого переводил другой человек, его императорское величество не мог вести оживленную беседу, а поскольку его соседи по обе стороны приходились друг другу родными и двоюродными братьями и сестрами либо мужьями и женами, так что, надо полагать, часто виделись в более свободной обстановке, им почти нечего было друг другу сказать. Как у большинства из нас, у них были свои обязанности, и, как большинство из нас, они, вероятно, находили эти обязанности докучными. Братья, сестры и кузены к такому привыкли, но импе