Оля, молча, поднялась, луч фонарика медленно полз по телу Тёмного, по лианам, скрутившимся вокруг него, затем остановился на бледном лице парня.
-Рому пришлю. И Фу. Уроды блять…, когда Гремлин на меня кинулся, этот ишак завизжал как девка и стрелять начал куда попало. Чуть мне башку не отстрелил.
-Хм. – Велес поднялся, хмурый весь, голову на бок наклонил. – Думаю, я отправлюсь завтра, чувствую, без моего чуткого руководства и дружеского внимания, наш добрый друг совсем распустился и утратил те жалкие ростки человечности, что мне удалось вложить в него своим непосильным трудом, заметь Оленька, который я вложил в него совершенно бесплатно. И ведь какой неблагодарный негодяй! Он даже спа…
-Велес.
-Да?
-Фу как тебя видит, так со страху чуть живой. До сих пор.
-Ты всё перепутала! Это почтительность и уважение.
-Ещё немного такой почтительности и он ссаться будет, как тебя увидит.
-Не правда. Я долго за ним наблюдал и должен со всей ответственностью заявить, что данный негодяй человеческой наружности, не страдает никакими хроническими заболеваниями, из чего можно сделать вполне очевидный вывод – ссаться просто так, он никак не может.
-А от страха?
-А чего ему бояться? – Искренне удивился Велес.
-Ошейника, например.
-Ах, оставьте! Я совершенно уверен, что общество Кута ему очень нравилось. Более того, это явно пошло ему на пользу – Фу, наконец-то, научился есть из тарелки! Почти как человек! Это ли не показатель того, как невероятно эффективен данный метод воспитания?
-Велес, короче, не трогай парня. Ты блин, из него окурка сделаешь. А мне он нормальный нужен. Из него может получиться сталкер.
-Ну, ладно. – Нехотя согласился он. – Но если подобные неприятные инциденты повторятся, я буду вынужден вернуться к, грубейшим образом прерванному, процессу воспитания этого существа, предположительно, человеческого происхождения.
-Удивительный ты человек. – Как-то странно сказала Оля, но размышлять на данную тему, Велес не стал – какая разница каким тоном сие было сказано? Ведь это чистая правда!
-Ну, тогда, я прямо сейчас и отправлюсь.
Оля кивнула и двинулась на выход. Велес ещё раз посмотрел на мутанта у стены – нифига не видно. Поморщился и двинулся за лучиком света, что сейчас прыгал по стенам туннеля, немного впереди. Вскоре, впереди забрезжил более яркий свет, и он вошёл в комнату…, полную Тёмных.
-Эм… - Глубокомысленно рёк сталкер.
-Они так весь день. – Сказала Оля, отключая фонарик. – Ни на что не реагируют.
Велес задумчиво поскрёб затылок пальцами. Подошёл к Тёмному, что сидел на полу ближе всех. Присел рядом на корточки и глянул на парня. Никакой реакции. Широко раскрытые глаза обращены в центр круга, образованного Тёмными. В центре пулемёт. Вроде бы, Калашникова.
Кашлянув, сталкер стал смотреть на пулемёт. Лежит себе такой на полу. Блестит весь, как будто только с завода. На полу, под пулемётом, чем-то красным, которое зачем-то пахло кровью, нарисована пятиконечная звезда и странные закорючки.
Оля подошла к нему, положила ладонь на плечо.
-Что-нибудь возьмёшь с собой?
-Винтовку, немного патронов. – Ответил Велес, автоматически сжав её ладошку.
Взгляд не отрывался от пулемёта. Он как-то странно себя ощутил. Хотелось смотреть на пулемёт. Сесть вот как все вокруг и тоже смотреть…, он тряхнул головой и поднялся на ноги.
Словно наваждение какое-то. Взгляд ещё раз пробежался по фигурам Тёмных – кажется, тут вся Стая, впрочем, он мог и ошибаться. Сколько их осталось, он так и не собрался посчитать. В основном, потому что собрать их всех в одном месте и заставить сидеть не двигаясь, не так-то просто. В общем, лень ему было этим заниматься. А теперь посмотрел на их каменные лица, на едва заметно шевелившиеся губы…, шепчут что-то, толи молятся, толи ещё что…, в общем, он вдруг понял, что Тёмных, осталось не так уж и много. Последние события, сильно выкосили их и так не многочисленные ряды. Но ему казалось, что их осталось всё же больше, увы…
-Я постараюсь вернуться как можно раньше.
-Постарайся, а то я не выдержу и просто тут всё нахрен взорву.
Оля улыбнулась, сказав это, но её глаза остались серьёзны - она не шутит.
Спустя некоторое время, где-то в Зоне.
Он лежал на земле, только что перевернулся на спину и увидел над собой чистое ясное небо, чуть тёмное с одной стороны. Рассвет. Вот-вот солнышко взойдёт над этим миром и улыбнётся всем, кто в нём живёт, ярким золотистым ликом своим. Потянутся к нему травинки и листики, щурясь, посмотрят в небо люди – те, кто работает и приносит пользу. А разные тунеядцы и лоботрясы, даже не шелохнутся. Потому что в этот чудесный момент, подобные бесполезные люди, дрыхнут в своих постелях и даже не собираются начать искать работу.
Зачирикают птички, ярким станет небо и свет благотворный, земли коснётся нежно…
Всё это так, но ему, кажется, этого всего, что будет буквально через полчаса, уже не увидеть.
Оно стояло слева. И поначалу он видел существо смутно, на самой периферии своего зрения. А теперь…, оно с силой рванулось и то, что сдерживало его, ослабло. Оно наклонилось над ним…
Он попытался закричать, попытался оттолкнуть существо, но не смог – мог только смотреть в мутные глаза мертвеца и его чёрный рот, алчущий свежего мяса. Жуткая мерзость, самый страшный кошмар человека – живой мертвец, тянул к нему свои синюшные руки и щёлкал челюстями. Вот-вот зубы мертвеца сомкнутся на его щеке. Кусок мяса будет вырван из тела и хлынет кровь.
В ужасе он забился на земле – ему удалось поднять руки, чуть-чуть, но всё-таки…, поздно.
Гнилой нос стукнулся в его щёку, и в мёртвых глазах вспыхнула радость. Мертвец рванулся ещё и его челюсти оказались напротив лица. Сейчас он укусит и уже не в щёку – он метит в горло.
Он в ужасе закричал и…
Проснулся.
Широко открыл глаза. Светлое небо над головой, точно такое, как во сне, а ещё тёплый ветерок, и это несмотря на август – хорошее выдалось лето…, что-то ткнулось в щёку, и он снова взвыл от ужаса. Сам не понял как, он подпрыгнул высоко вверх из положения лёжа и отскочил в сторону, выронив автомат. Запутался в собственных ногах, грохнулся носом в траву, перевернулся и снова подскочил, почти ничего не слыша – сердце стучало так, что заглушало любые звуки.
Но всё было спокойно. Он судорожно выдохнул и вдруг расхохотался.
-Ох, - проговорил он, когда сумел подавить приступ веселья, - ох, ну и старый же я дурак.
Рыжий конь, что только что ткнулся в его щёку своим холодным носом, игриво заржал и переступил на передних ногах, явно радостно, гарцуя – отдохнул, значит, рвётся в путь. Ай! Какой всё же молодец! А вот его товарка, белоснежная, молодая и, видимо, от того жутко ленивая, даже ухом не повела. Так и стоит на том же месте что и вчера, флегматично жуя траву. Вот ведь зараза…, жеребцов отгоняет, телегу тащит так, словно там гранитные блоки и при первой возможности встаёт на месте как кол в заборе.
-Продам тебя, дурёха. – Проворчал он, подходя к рыжему жеребцу. Тот снова заржал и потянулся к нему мордой. Он погладил голову жеребца и замер на месте, чувствуя, как по спине бежит струйка холодного пота. На миг, всего на краткий миг, но всё же…, ему показалось, что у рыжего жеребца, белесые, мёртвые глаза.
-Приснится же такое. Поди, консервы-то те, не свежие были, вот и мерещится всякое…
Пробормотал он, глядя в совершенно нормальные, живые глаза своего коня.
Тряхнув головой, он подобрал автомат, проверил его – отлично всё, заряжен, затвор двигается, ржавчин всяких нет, пойдёт. Осмотрел упряжь, тоже всё в порядке. Телегу глянул, тоже вроде всё в порядке. Осмотрел плечи коней, на коих были закреплены металлоискатели – без них никак, кругом мин понатыкано, что у дурака фантиков по карманам. Да и датчики порой не помогают. Давеча тут ехал тоже, датчик исправный был, всё в порядке, так нет же – ступил конь на мину и как рвануло!
Аж чуть штаны с перепугу не испачкал.
И коня жаль – молодой совсем был, на днях только поймал, мало-мало обучил и на тебе, нет больше коня. И упряжку всю разворотило, новую мастерить пришлось, эх…
Тщательно осмотрел груз повозки. Все мешки в порядке, пахнут ещё землицей свежей, ни один не пропал – это хорошо, а то говорят селяне местные, что где-то тут, цыгане шастают, а с этими глаз да глаз. Только отвернёшься, и всю картошку умыкнут. А уж про коней и говорить нечего – уведут тут же, всех причём, даже с повозкой вместе. И куда вообще власти смотрят? Пускают кого попало, а потом простой люд страдает от иродов этих.
-Надо в комендатуру жалобу отнести. – Решил он, хмуря кустистые брови. – Никуда не годится! Что это такое в конце концов? И что – цыгане, что, управы на них тоже нет? Дожили, етит их всех налево. Вот обязательно, как вернусь, так напишу жалобу. Пусть принимают меры.
Повздыхав, поохав, он взобрался на лавочку, какую ещё называют «козлы», взял вожжу в руку и потянул, а потом отпустил, одновременно ласковым голосом обращаясь к лошадкам своим.
Жеребец встрепенулся, заржал громко, копытом землю рванул и двинулся вперёд. Кобылка за ним, но без особого энтузиазма. Нет, всё-таки, придётся что-то с ней делать. Или продать, или уже отпустить, да и пусть уходит обратно к своим диким сородичам. Их тут много, земля ничейная, так что новых наловить не проблема. Главное в табун не попасть, а то затопчут. Кони они ж как люди, тоже волю любят, с ними аккуратней надобно, а то мало ли чего ещё случится.
Эх, жаль всё-таки, с кобылкой чего-то делать придётся. А ведь только-только подковал! Нынче трудно с подковами стало – самому делать приходится. Но это раньше. Сейчас-то в посёлке ближнем народ побогаче жить стал, уж и непонятно почему. Может, мэр районный новый, не ворует почти, вот и богаче живут. Ну, а что? И такое бывает. Хотя конечно, звучит как-то это дико – мэр, который не ворует. Прямо сказки какие-то. Но подковы у них продаются в магазине поселковом, да и много всякой всячины купить можно. Даже оружие. Но с этим он старался поаккуратнее, мало ли – вдруг запрещено? Купит, а его милиция под белы рученьки и сразу в КПЗ, а оттуда уж и в тюрьм