КАК В МОРЕ КОРАБЛИ
Сейчас модно придумывать новые обряды. И это хорошо. Ведь до сих пор многие значительные события происходят в скромной будничной обстановке. Между тем они таят в себе искры и зерна настоящего праздника. В связи с этим поговорим о разводах. Конечно, развод разводу рознь. Если рушится любовь, да еще при этом фигурируют ни в чем не повинные дети,— это трагедия и шутки тут неуместны. Но если два молодых человека, прожив краткое время на совместной жилплощади, в один прекрасный день поняли, что нисколько не нужны друг другу,— то чем скорее они разойдутся, тем лучше. Такой развод надо приветствовать. Его можно отмечать торжеством не менее пышным, чем свадьба.
Представим, как будет проходить это торжество. Наверное, будет много гостей — родственники, друзья, общественность. Наверное, будет праздничный стол, запотевшие бутылки шампанского, разнообразные легкие закуски, дымящееся жаркое, изысканный десерт.
Наверное, в центре стола будут сидеть нарядные, взволнованные муж и жена, а рядом с ними — счастливые родители.
Шумно, весело, тесно — все как полагается.
Но вот поднимается самый уважаемый гость—назовем его «разводящим». Он брякает вилочкой по графину и просит тишины.
— Друзья! — говорит он.— Сегодня у нас большой праздник. С обоюдного согласия, как своего (муж и жена дружно кивают в подтверждение), так и родительского (степенно, с достоинством кивают родители), разводятся наши дорогие Катенька и Виталий!
Гром аплодисментов, звон бокалов. Катеньку и Виталия забрасывают цветами. Магнитофон исторгает необычную, ни на что не похожую музыку: «Свадебный марш» Мендельсона, записанный в обратную сторону.
— Отныне вы вступаете в новую жизнь! — взволнованно продолжает разводящий.— Помните, с этой минуты все у вас будет пополам — и радости, и горести, и мебель, и квартира. Счастливой раздельной жизни, милые мои!
Снова аплодисменты и звон бокалов. Брат Катеньки быстро обегает квартиру по периметру, вымеряя ее рулеткой.
Двоюродный дядя Виталия выкручивает дверные ручки.
— А теперь,— командует разводящий,— вручение подарков. Прошу подойти представителя Катенькиной фабрики. Вам вручается обратно телевизор «Темп». Отвсей души поздравляю вас с замечательным подарком! Представителю Виталиного завода вручается стиральная машина «Сибирь» в хорошем состоянии. Ура, товарищи!
Затем слово предоставляется родителям. Первым встает отец Катеньки.
Он немного перебрал на радостях, но никто не осуждает его.
— Не надо утирать мне слезы,— просит он.— Это слезы счастья. Никогда я еще не видел, чтобы люди не любили друг друга так, как Виталий и Катенька. Уж как я не люблю свою старуху, а до них далеко. Думается мне, разводит их сегодня сама судьба. И мне, как отцу моей счастливой дочери, от всего сердца хочется сказать тебе, Виталий: скатертью дорога!
— А мне,— подымается мать Виталия,— мне, как матери моего счастливого сына, хочется от всей души пожелать тебе, Катенька: катись колбаской по Малой Спасской!
— Сладко! — кричит нетерпеливый гость.
— Сладко! — подхватывают остальные.
И разгорается веселье, которое длится до утра. А утром начинается самая оригинальная часть нового обряда. Молодые отправляются в путешествие. В отличие от свадебного, маршрут которого может пролегать в любых стихиях, путешествие после развода непременно должно быть морским. Катенька и Виталий вылетают в Ялту. Там они порознь садятся на пароходы. Два белоснежных красавца параллельным курсом выходят из бухты в открытое море и расходятся в разные стороны. Допустим, в Одессу и Сухуми. И вместе с ними окончательно расстаются Катенька и Виталий. Этим они подчеркивают, что разошлись элегантно и непринужденно, как в море корабли.
Легкий ветерок продувает палубу, в пенных гребнях кувыркаются дельфины, солнце вспыхивает в корабельных медяшках, необозримый горизонт качается перед Катенькой и Виталием, перед каждым — свой. Впереди, как уже не раз казалось,— новая жизнь.
С ЖЕНОЙ И БЕЗ ЖЕНЫ
Восемнадцать анекдотов из жизни Сергея Иваныча
Библиотека
Сергей Иваныч на подарок жене к Восьмому марта деньги заранее приготовил. Но случилась неприятность: когда понадобились — забыл, в какую книжку засунул. То ему казалось, что он их в «Сказки» Андерсена засунул, то, что в «Книгу о вкусной и здоровой пище», а то мерещилось, что они в «Трех мушкетерах». Но что толку гадать, если не помнишь? Пришлось все книги подряд перелистывать. В «Сказках» не оказалось, и в «Книге о вкусной и здоровой пище» не оказалось, а начал «Трех мушкетеров» листать — они и выпали! Деньги, конечно. Не мушкетеры.
— Хорошо, что у меня личная библиотека с таким вкусом подобрана,— подумал Сергей Иваныч.— Ничего лишнего. А хватал бы, как некоторые, все, что издается,— сейчас бы до утра листал.
Обманщик
Сергей Иваныч жене верен, но иногда обманывает: как-то раз в теледикторшу влюбился. И однажды, бдительность утеряв, при жене ее похвалил. Мол, симпатичная, и голос приятный. С тех пор, как только она на экране, а Сергей Иванович, допустим, на кухне, картошку на ужин чистит, или, к примеру, только в дом вошел, еще и авоськи не разгрузил,— а жена уже кричит:
— Твоя опять вылезла! Иди, любуйся!
И обязательно добавляет:
— Удивляюсь твоему вкусу.
И так — до сих пор. Издевается, как может. Да только не знает, что Сергей Иваныч опять ее обманывает. Он давно уж в другую дикторшу влюбился. Но теперь уж — молчок. Зато любуется ею беспрепятственно.
А про ту, прежнюю, и сам согласен: не та.
Что?
Хорошая у Сергея Иваныча жена, но немножко мнительная. Во всем видит намеки. Из-за этого с ней в кино, например, ходить — трудно. Ей все кажется,.что Сергей Иваныч ее не просто так водит в кино, а с умыслом.
Допустим, посмотрят они картину, где героиня двух детей усыновила, выйдут на улицу, а жена говорит:
— Что ты этим хотел сказать? Что я рожать боюсь? Ведь прекрасно знаешь: не боюсь, а некогда.
Или в картине эпизод на кухне. Мужчина яичницу жарит и одновременно бреется. В это время жена обязательно наклоняется к Сергею Иванычу и шепчет:
— Что ты хочешь этим сказать? Что я тебе горячих завтраков не делаю?
А после комедии, где рядовая ткачиха замминистра стала, жена до самого дома как воды в рот набрала. А возле дома говорит:
— Не обязательно было тащить меня на две серии в душный зал только для того, чтобы сказать мне, что я мало зарабатываю.
Такая вот мнительная. Ей и подарок к празднику надо осторожно выбирать. Сергей Иваныч уж сколько раз обжигался. Подарил ей косметический набор, а она:
— Что ты этим хочешь сказать? Что я некрасивая?
Подарил фотоальбом «Ювелирные изделия».
— Что ты этим хочешь сказать? Что настоящего кольца от тебя не дождаться?
В прошлом году не выдержал, подарил деньги: купи сама.
— Что ты этим хочешь сказать? Что я деньгам счет не знаю?
Нынче не стал мудрить, съездил на рынок с утра пораньше, привез цветы. Не какие-нибудь — гвоздики. Пунцовые! Вручил молча, в глаза жене поглядел да вдруг как ее поцелует в щеку. Это утром-то!
Она гвоздики к груди прижала и сама порозовела вся, затрепетала, загорелась. И трепещет, и пунцовая вся, и бормочет:
— Не понимаю, не понимаю... Что ты этим хочешь сказать?
Артист
Хорошая у Сергея Иваныча жена, но немного суеверная.
Собрала гостей на день рождения. Люди только рюмки подняли, а она вдруг бегом из квартиры. Привела соседа.
— А то,— говорит,— за столом тринадцать человек. Не к добру.
Подняли тост за именинницу. Вдруг кто-то говорит:
— А ведь нас пятнадцать стало. Тринадцати-то и не было. Именинница самою себя забыла сосчитать.
Тьфу! Незачем было и соседа приводить! Но не выгонять же человека. Так и остался. Больше того, последним ушел — ему не на транспорт.
Вот они, суеверия.
Сергей Иваныч как-то вышел из дому, на лестнице опомнился: перчатки забыл. Вернулся — не тут-то было.
— Нельзя,— говорит она.— Дороги не будет.
Он говорит:
— Ну, так ты мне их подай.
— Через порог не подают. Плохая примета.
— Тогда выйди с ними сюда, на площадку, тут передашь.
— А как я обратно вернусь? Тогда и мне на весь день дороги не будет.
Так и ушел без перчаток. А мороз был под тридцать. Мило!
А однажды возвращается он с работы, а жена во дворе стоит и плачет.
— Что случилось?
— Домой не могу попасть...
— Ключ потеряла?
— Нет... Меня черная кошка вокруг обежала!
— Давно стоишь?
— Давно.
— Ну, хватит,— говорит Сергей Иваныч.— Что за глупости. Идем.
— Нельзя! Что-нибудь случится.
— Ничего с тобой не случится.
— Не со мной, так с тобой. Ты же мне не чужой человек. Что же, я тебе зла желаю?
— Что же будем делать? — спрашивает Сергей Иваныч.
— Не знаю. Вынеси мне поесть.
Пошел Сергей Иваныч домой, бутерброд изготавливать, а пока шел, прикидывал, во что ему суеверие жены обойдется. Палатку придется купить, раскладушку да три раза в день ходить кормить ее там, во дворе. Да по ночам охранять. Ужас!
И вдруг придумал простой выход.
Вернулся во двор, несет бутерброд, а сам хромает.
— Все! — издали еще кричит.— Можешь идти! Уже все равно случилось: я ногу подвернул.
Жена бутерброд схватила.
— Ой! — говорит.— Большое тебе спасибо.
Так и не понял, за что спасибо, за ногу или за бутерброд.
А ногу эту, будто бы подвернутую, дома позволил жене забинтовать крепко-накрепко. И весь вечер прихрамывал и стонал. И на всякий случай даже назавтра иногда хромал. Прямо артист!
Очевидные вещи
Хорошая у Сергея Иваныча жена, но немножко строгая. Болтовни не любит.