— Полегче.
— Или что? Я узнаю, что в интернете есть порно, проткну палец карандашом и умру?
— Прекрати сейчас же.
— Или я нечаянно скажу то, что все и так уже знают?
— И что бы это могло быть?
— Полегче, мам.
— Что все знают?
— Ничего.
— Ты знаешь меньше, чем тебе кажется.
— Что мы все тебя боимся, и всё. Мы несчастливы, потому что не можем жить своей жизнью, потому что ты всех дрючишь и мы тебя боимся.
— Мы?
Билли вышла в коридор и двинулась к Сэму:
— У тебя все хорошо?
— Уйди, Билли.
— Что я сделала?
— Ты ничего не сделала, — сказала Джулия.
Сэм давил на мать через Билли:
— Пожалуйста, ты не можешь заняться своими делами хоть на три секундочки?
— Я что-то не то сказала? — спросила Билли у Джулии.
— Ты здесь лишняя, — сказал ей Сэм, — уходи.
— Сэм?
С полными глазами слез Сэм бросился прочь. Джулия осталась на месте ледяной скульптурой из застывших слез.
— Ну вообще смешно, да? — сказала Билли, из глаз ее потекли слезы, которым не дали пролиться мать с сыном.
Джулия вспомнила, как ее покалеченный ребенок умоляюще повторял: Это смешно? Это смешно?
— Что смешного?
— Дети пинают тебя изнутри, а потом родятся на свет и снова принимаются пинать.
— У меня так и было, — сказала Джулия, и ее ладонь скользнула к животу.
— Я это прочла в одной из книг по воспитанию, у родителей.
— Чего ради ты это читаешь?
— Пытаюсь их понять.
Чужая иная смерть
Джейкоб вышел в интернет, но не стал искать сенсационных новостей в мире недвижимостного порно, дизайнерского порно или простого порно, не стал серфить счастливые судьбы людей, которым завидовал и о которых предпочел бы прочесть, что они умерли, и не стал тратить полчаса на утешение в маленьком уютном мирке Боба Росса. Он сразу нашел службу технической поддержки "Иной жизни". Вполне ожидаемо ему пришлось прокладывать путь через автоматический сервис — сидячий Тезей с телефонным шнуром вместо нити Ариадны.
— "Иная жизнь"… айпэд… Не знаю… Не представляю… Не знаю… Помогите… Помогите…
После нескольких минут долбежки "Не знаю!" и "Помогите!" на манер притворяющегося человеком пришельца Джейкоб дождался ответа от парня, который говорил с таким акцентом, что едва можно было понять слова, и всеми силами старался скрыть, что он индус, притворяющийся американцем.
— Да, добрый день, меня зовут Джейкоб Блох, и я звоню от имени сына. У нас происшествие с его аватаром…
— Добрый вечер, мистер Блох. Я вижу, что вы звоните из Вашингтона, округ Колумбия. Вы там наслаждаетесь не по сезону теплой погодой этим поздним вечером?
— Нет.
Джейкоб не просто потерял терпение, которого и вначале было не много: этот вопрос, заданный, чтобы отметить, будто звонок не международный, неожиданно озлобил его.
— Сожалею, мистер Блох. Добрый вечер. Меня зовут Джон Уильямс[18].
— Серьезно? Мне так нравится ваша работа в "Списке Шиндлера".
— Спасибо, сэр.
— А в "Мире юрского периода" уже не так.
— Чем я могу вам помочь сегодня?
— Как я сказал, случилась неприятность с аватаром моего сына.
— Какая именно неприятность?
— Я нечаянно понюхал Букет Гибели.
— Погибели?
— Ну, все равно. Я его понюхал.
— Могу я спросить, зачем вы это сделали?
— Не знаю. Зачем люди вообще хотят что-то понюхать?
— Да, но Букет Погибели предусматривает моментальную смерть.
— Ну да, нет, я это понимаю — понимаю сейчас. Но я был новичком в игре.
— Это не игра.
— Хорошо. Мы можем это как-то исправить?
— Вы пытались убить себя, мистер Блох?
— Конечно, нет. И это не я. Это мой сын.
— Ваш сын понюхал?
— Я понюхал за сына.
— Да, я понял.
— Бывает в "Иной жизни" вторая попытка или что-то такое?
— Вторая попытка?
— Ну да.
— Если бы обходилось без последствий, это была бы просто игра.
— Я писатель, так что понимаю всю серьезность фатального исхода, но…
— Вы можете перевоплотиться, но без прежней психооболочки. То есть это как начать заново с нуля.
— Ну, а что бы вы мне посоветовали?
— Вы можете заново приобрести психооблочку за вашего сына.
— Но я не умею играть.
— Это не игра.
— Я не знаю, как это сделать.
— Просто ищите и поедайте низко висящие плоды стойкости.
— Искать где?
— На аптечных виноградниках.
— Я не знаю, как.
— Это чрезвычайно долгий, но совершенно не сложный процесс.
— Насколько долгий?
— Предполагая, что вы довольно быстро наловчитесь, я бы предположил шесть месяцев.
— Всего шесть месяцев? Ну, это чудесная новость, а то я уж подумал, там правда долгая песня. Но это чудесно, ведь у меня времени нет сходить к врачу показать разросшуюся родинку на груди, но я, несомненно, смогу просидеть тысячу часов, передавливая запястные туннели, изничтожая свои мозговые клетки за поиском низко висящих плодов стойкости по аптекарским виноградникам, что бы эта херня ни значила.
— Или вы можете приобрести полное возрождение.
— Что-что?
— Мы можем вернуть профайл вашего аватара в нужный момент времени. В вашем случае — в момент непосредственно перед тем, как вы понюхали Букет Погибели.
— Какого черта вы до сих пор молчали?
— Некоторых людей эта опция оскорбляет.
— Оскорбляет?
— Некоторые считают, что она размывает самый дух "Иной жизни".
— Ну, полагаю, что немногие отцы в моей ситуации будут так думать. А мы можем это сделать прямо сейчас? По телефону?
— Да, я могу принять платеж и дистанционно запустить полное возрождение.
— Ну, это лучшая новость, которую слышал за… может быть, за всю жизнь. Спасибо вам. Спасибо. И простите, что я только что был таким кретином. Так много стоит на кону.
— Да, я понимаю, мистер Блох.
— Просто Джейкоб.
— Благодарю, Джейкоб. Мне понадобится некоторая информация об аватаре и о дате и времени возвращения. Но давайте подтвердим: вы приобретаете полное возрождение за тысячу двести.
— Простите, вы сказали тысяча двести?
— Да.
— То есть: единица, двойка и два нуля, без запятой?
— Плюс налог. Да.
— Сколько стоит ваша игра?
— Это не игра.
— Бросьте, Уильямс.
— "Иная жизнь" распространяется бесплатно.
— И это что, какая-то шутка? Тысяча двести долларов?
— Это не шутка, Джейкоб.
— Вы сознаете, что мы живем в мире, где голодают дети и люди страдают волчьей пастью?
— Я это сознаю.
— И все равно считаете этичным запрашивать тысячу двести долларов за исправление ошибки в видеоигре?
— Это не игра, сэр.
— Чтобы заплатить вам тысячу двести, мне нужно заработать две четыреста. Это вы понимаете, верно?
— Сэр, не я устанавливаю цены.
— Я могу услышать менеджера?
— Желаете ли вы осуществить полное возрождение, или цена этой опции непривлекательна для вас?
— Непривлекательна? Лейкемия непривлекательна. Да это ебаный грабеж. Да как вам не стыдно?
— Я так понимаю, что вы не хотите приобрести полное возрождение.
— Понимайте это как коллективный судебный иск, который я подам на вашу компанию растлителей. Я знаю таких людей, которых ваши хозяева должны бояться как огня. Я знаю серьезных юристов, которые сделают это для меня в порядке дружеской услуги. И я напишу об этом в "Вашингтон пост" — в раздел стиля или в обозрение, — и там опубликуют, вот увидите, и тогда вы пожалеете. Не на того, блядь, нарвались!
Джейкоб учуял запах собачьего дерьма, но вообще-то он часто ощущал запах собачьего дерьма, когда злился.
— Прежде чем мы завершим звонок, Джейкоб, считаете ли вы, что я удовлетворил ваш запрос?
Мистер Блох дал отбой, затем прорычал:
— На хуй "ваш запрос". — Он глубоко вдохнул зловонный воздух, вновь взял в руку телефон, но не стал набирать никакого номера. — Помогите, — сказал он в пустоту. — Помогите.
Полное перерождение
Джулия сидела на кровати.
По телевизору шла реклама отеля, пленницей которого она и так уже стала. Картинка на стене отпечатана в пяти тысячах экземпляров — пять тысяч абсолютно одинаковых, абсолютно уникальных, дичайше банальных снежинок. Она взялась было набирать номер Джейкоба. И подумала, что надо пойти поискать Сэма. Вечно, когда у нее нет времени, приходится делать сразу кучу дел. А если надо чем-то заполнить несколько минут, никогда не придумаешь чем.
Уединение нарушил стук в дверь.
— Спасибо, что открыла, — сказал Марк, едва дверь чуть приотворилась.
— Глазок замазан, — пояснила Джулия, распахивая ее.
— Я вел себя ужасно.
— Да просто борзел.
— Вот, пытаюсь извиниться.
— Ты нашел свой внутренний монолог, и он сообщил тебе, что ты козел?
— Именно так.
— Ну что ж, позволь моему внешнему монологу поддержать это утверждение.
— Принял к сведению.
— Сейчас не лучший момент.
— Знаю.
— Я только что ужасно рассорилась с Сэмом.
— Знаю.
— Ты все знаешь.
— А я не врал, когда сказал детям, что всезнающ.
Джулия потерла висок и отступила, позволяя Марку войти.
— Когда Сэм младенцем принимался плакать, мы говорили "я знаю, я знаю" и давали ему пустышку. Так что он стал ее называть своей "Я знаю". Твое всезнание мне вдруг напомнило об этом. Много лет не вспоминала. — И недоверчиво покачала головой: — Да в этой ли жизни это было?
— Жизнь эта, человек другой.
Голос у Джулии стал как у окна, которое знает, что сейчас разобьется:
— Я хорошая мать, Марк.
— Так и есть. Я знаю.
— На самом деле хорошая. Не в том смысле, что просто прилагаю все силы к этому. Не просто.
Расстояние между ними сократилось на шаг, и Марк сказал:
— Ты хорошая мать, и хорошая жена, и хороший друг.