Солнце стояло еще не очень высоко, но уже приятно пригревало. По обе стороны от расщелины возвышались каменистые горы. Сквозь белые известняковые камни пробивались кусты и трава. И слева, и справа на склонах росли диковинные деревья. Вовка таких деревьев никогда не видел. У деревьев были необычные широченные кроны с большими зубчатыми листьями. Это придавало местности неповторимый вид. Вовка не мог оторвать взора от всего, что было вокруг. Он никогда ничего подобного не видел — даже на картинках.
Чем дальше шли, тем положе становился подъем. Идти стало легче и Вовка догнал брата. Когда подъем закончился, Вовка с братом оказались на равнинной местности. Вокруг простирались необъятные луга, перелески, лес вдали. Этот простор завораживал, вызывал радостное чувство, даже восторг.
Несмотря на окружающую ребят красоту, было здесь и что-то настораживающее. Вовка долго не мог понять, что его так тревожит. Прошло минут десять, прежде чем он понял, в чем дело. А дело было в том, что вокруг стояла неестественная тишина. Не было жужжания насекомых, шума ветра. Все вокруг было совершенно неподвижно: трава, листья на деревьях, редкие облака на небе — абсолютно все застыло, как на картинке, несмотря на дующий с моря сильный, но бесшумный ветер.
Тропа вывела на широкую мощеную камнем дорогу, и там впереди, за перелеском, Вовка увидел удивительной красоты город.
— Кир, что это за город? — спросил он.
— Столица этой страны, — ответил брат. — Мы как раз туда и идем.
До города добрались быстро. Он был великолепен. Каждый дом был красив по-своему, по-особенному. Не было, казалось, даже двух похожих друг на друга домов. А еще: эти башни из разноцветного камня и устремленные ввысь шпили на крышах. Крыши блестели на солнце золотистыми, серебристыми, лазурными красками. Уютные дворики были больше похожи на сказочные сады. А еще: резные беседки, удобные скамеечки, цветы во дворах.
Такой красоты, как здесь, Вовка никогда раньше не видал. Все вокруг, говорило само за себя. Было видно, с какой заботой, с какой любовью создавалось все это: дворики, мощенные камнем дороги и тротуары, аллеи с аккуратными скамеечками в тени деревьев.
— Тут так хорошо, прямо как в сказке, — сказал Вовка, — вот бы тут жить, в этом городе.
— Нет, Вова, — ответил Кирилл, — это плохая сказка, очень плохая.
— А чего? — удивился Вовка. — Тут вон как красиво. Что ли, не так?
— Да, красиво… Но тут нельзя жить…
— Почему нельзя?
— Ты заметил, что нам не встретился ни один человек, ни одно животное, даже насекомое?
— Заметил. Что ли, они от нас все попрятались?
— Они не попрятались, их просто нет… уже давно. Это мертвый Мир. Этот Мир погубило зло. Здесь даже время остановилось.
— Время? — удивился Вовка. — Как это, остановилось?
— Взгляни на небо.
Вовка посмотрел вверх.
— Тебе ничего не кажется странным? — спросил брат.
— Кажется. Облака почему-то стоят на месте.
— И не только облака, — сказал Кирилл. — Здесь уже много тысяч лет ничего не меняется. Все, что вокруг: деревья, трава, цветы — все это мертвое. Все это остается таким, каким было в тот миг, когда этот Мир умер. Когда здесь заканчивается день, как и у нас на Земле, наступает вечер. Потом наступает ночь. Но когда заканчивается ночь, здесь наступает не следующий, а все тот же самый день. И так здесь будет всегда, вечно, пока светит здешнее Солнце.
Вовку так расстроило то, что сказал брат, что все вокруг сразу померкло в глазах. Все: краски и красота города, природа, аккуратные зеленые дворики, чудесные цветы — вообще все вокруг больше не радовало, не восхищало.
— А как это получилось, что умер целый Мир? — спросил он.
— Так вот и получилось, и такой Мир не один, — ответил брат. — Я хотел, чтобы ты узнал, что происходит с Мирами, в которых побеждает зло. Раньше эта планета была похожа на нашу. Здесь тоже жили люди. Они учились и работали. Они дружили, ссорились и мирились. Они строили города, создавали произведения искусства, занимались науками. Они радовались успехам и огорчались неудачам. Они строили планы на будущее, не зная еще, что этого будущего у них нет. Теперь тут не осталось даже памяти о тех временах, потому что здесь некому помнить.
— И что, от зла, что ли, может умереть целый Мир?
— Да, может.
— А как это получилось, что победило зло?
— Люди, жившие на этой планете, не смогли его остановить — побоялись.
— Побоялись?! Как это можно бояться спастись?
— Они не думали об этом. Они не знали, что зло может их погубить. Они просто приспосабливались. Они перестали отстаивать правду, потому что боялись наказания. Они стали как рабы, они стали мириться с любым произволом. Правители этого Мира, чувствуя безнаказанность, наглели все больше и больше, они грабили народ, заботясь только о своем благе. Находились немногие, кто пытался противостоять этому, но их было мало и они ничего не смоги сделать. Постепенно этот Мир заполняли рабская покорность и трусость, подлость и предательство, ненависть и зависть. Однажды, зло достигло критической величины, и этот Мир стал мертвым. Все живое просто исчезло, будто его никогда и не было.
— А у нас? Что ли, у нас нет плохих людей или несправедливости? У нас тоже много кто с этим мирится, но Земля-то не погибла.
— Пока не погибла, — ответил Кирилл, — но это может произойти. Если люди не научатся творить добро и пресекать зло, то и Земля погибнет. Наш Мир станет мертвым, если будут оставаться те, кто строит свое благополучие на горе и бедах других. Если мы не сумеем избавиться от всего плохого, то и наш Мир ждет такая же участь.
— И ничего нельзя сделать?!
— Можно, конечно, и нужно. Надо менять наш Мир к лучшему, и каждый должен начинать это делать с себя.
— А как начать с себя? Что делать-то надо?
— Это не так уж и трудно. Надо не совершать дурных поступков и делать так, чтобы с нас брали пример другие.
— И это все?
— Не все. Мы не должны мириться с несправедливостью и должны убеждать других поступать только по совести. Нельзя бояться отстаивать добро и правду, даже если за это ждет наказание.
— А разве за это могут наказать? Кто?
— Могут, вспомни хотя бы вашего Гоблина из интерната. Он ведь часто наказывал вас ни за что. Вспомни что было, когда вы пытались отстоять правду.
— Но ведь я отстоял правду.
— Отстоял, но это потому, что ты был не один. За тебя был ваш директор, физрук Евгений Иванович, учительница Антонина Александровна. Если мы все будем вместе, если все будут заступаться за каждого, то ни один негодяй, кем бы он ни был, ничего нам сделать не сможет. Не надо бояться мерзавцев, надо делать так, чтобы они боялись нас. И так будет, если один будет за всех, и все за одного.
— Как у мушкетеров и д’Артаньяна?
— Ну, типа того, но нас должно быть не четверо, а гораздо больше. Если весь народ будет заступаться за каждого, то ни один негодяй ничего не сможет сделать. Все вместе мы — сила, которую никто не сможет одолеть.
Вовка шел с братом по улицам мертвого города. Ему хотелось поскорее уйти отсюда, настолько ему стало здесь неуютно и тревожно.
— А вдруг так будет и нас? — спросил он. Брат ответил:
— У нас еще есть надежда на будущее, но за него надо бороться. Судьбы Миров зависят от тех, кто живет в этих Мирах. Это значит, что многое зависит и от нас с тобой.
— От нас?!
— Ну да, конечно, и от нас. Ты и сам для этого кое-что сделал. Разве ты забыл? Ты же исправил прошлое.
— Это ты помог… и твой Учитель.
— Нет, не только. Я без тебя не смог бы этого сделать, и Учитель тоже не смог бы. Это сделал именно ты, пусть даже с нашей помощью.
Но Вовкой все больше овладевала тоска. Ему казалось, что победить зло на Земле не удастся.
— Ладно, Вовчик, — сказал, наконец, Кирилл, — мы достаточно погуляли, пора приступать к делу. Сегодня тебе надо научиться проходить сквозь грань между Мирами.
— Ага, только я не умею.
— А если бы умел, зачем учиться? Как раз и надо научиться, потому что не умеешь.
— А как научиться-то?
— Я тебе все объясню и покажу. У тебя получится. Ты ведь однажды это уже сделал, хоть и не умел. А теперь я научу тебя. Вспомни, что ты тогда чувствовал, ну когда у тебя это получилось, когда ты сам переместился к нам в замок?
— Отчаяние?
Это было первое слово, которое пришло Вовке на ум, когда он вспомнил, как все происходило. Это случилось еще в старом, не до конца измененном Вовкой прошлом. Вовка тогда узнал, что Кирилл, которого он видел в другом Мире — его брат, который умер, когда Вовка еще не родился. Так вот, именно отчаяние толкнуло его совершить чудо. Он даже сам не понял, как туда перенесся.
— Нет, — сказал Кирилл, — дело не в этом. Отчаяние лишь причина. Ты из-за этого только захотел попасть к нам, а вот попасть в замок тебе помогло совсем другое. Подумай, вспомни, что ты тогда чувствовал, что предстало перед твоим внутренним взором.
— Перед каким еще внутренним взором? Как это?
— Вспомни то, что ты как бы видел, но не глазами, а только чувствовал. Попробуй закрыть глаза и представить себе, как тогда было, когда ты переместился к нам. Если у тебя не получится сразу, я тебе помогу.
У Вовка получилось сразу. Он вспомнил, как чуть ли не воочию увидел тот замок и Главного Хранителя. Он вспомнил, как увидел тот путь, проходящий через другие пространства. Он вспомнил чувство необычайной легкости, почти невесомости, когда какая-то сила подхватила и понесла его сквозь пространства туда, к замку. Вот и теперь, снова эта невесомость, только замка не видно.
— У тебя получается, — услышал он голос брата. — Давай, еще немного, и все получится. Я тебе сейчас немного помогу.
И… Вовка снова, как тогда, увидел все. Вернее он не увидел, а почувствовал другие пространства. Тех пространств, было бесчисленное множество. Они были безграничными и, в то же время, как бы соприкасающимися друг с другом невидимыми гранями. Вовка отыскал в этой бесконечности Мир, в котором живет Главный Хранитель, увидел его замок.