по 10000 рублей каждый, а недостающие 5000 рублей ей добавила из своего кошелька добрая кассирша, у которой Марфуфочка отобрала два мешка с деньгами. Сколько в сберкассе было сердобольных посетителей, если авто, которое купила Марфуфочка, стоит 275000 рублей?».
Короче, класс просто «припух», пытаясь вникнуть в «морально-этическую сторону» этой задачи. Я представил себе ту «добрую кассиршу» и тех тринадцать «сердобольных посетителей», и мне стало противно. А Вероника Ивановна вызывает к доске Вовку. Но Вовка вдруг говорит:
— Вероника Ивановна, Вы, пожалуйста, не обижайтесь, но я задачу про эту уголовницу решать не буду — это уже слишком.
Вероника Ивановна просто обалдела от такого заявления. А потом говорит:
— Муравкин! Тебя же всегда в пример ставили! Ты же почти отличник. Что на тебя нашло?
— Я эту задачу решать не буду, — очень твердо ответил Вовка, — потому что она увеличивает зло.
— Муравкин, садись. Два! Арчибасов, ты, надеюсь, не последуешь дурному примеру Муравкина?
Тимка встал:
— Вероника Ивановна, я эту задачу тоже решать не буду.
— Ладно, Арчибасов. Двойка!
— Рябинин, ты-то, надеюсь, не откажешься решить эту остроумную задачу? Ты уже получил две пятерки. Еще одна пятерка — и ты сможешь получить отличную оценку за четверть.
Два противоположных чувства боролись во мне. С одной стороны, я уже знал ответ и очень хотел получить еще одну пятерку. С другой стороны, я понимал, что это будет предательством. «Что же делать, — думал я, — согласиться, или отказаться решать задачу?».
Я видел, как выжидающе и настороженно смотрят на меня Вовка и Тимка, да вообще, весь класс. Я понимал, что Вовка и Тимка правы, что нельзя больше терпеть такой беспредел. Ладно бы еще те задачи, в которых Марфуфочка просто хулиганила, но такое! Ведь эта Марфуфочка из обычной дуры и хулиганки уже превратилась в преступницу. Докатилась, короче, Марфуфочка. Чему же учит эта задача? Что хорошо быть грабителем? Нет, надо с этим что-то делать…
Неожиданно, будто внутри себя, я услышал слащавый, завораживающий голосок:
— Сашенька, ты ведь умненький мальчик, скажи «да». Ты получишь еще одну пятерку и возвысишься над этими дураками Тимкой и Вовкой. И мама будет довольна, — и тут же зловещим голосом:
— А если скажешь «нет», позавидуешь мертвым!
Теперь мне было до смерти страшно сказать «нет», но сказать «да» значило предать. Как сквозь сон, я услышал голос Вероники Ивановны:
— Ну, долго я буду ждать, Рябинин? Встань и ответь, будешь ты решать эту задачу, или нет?
Я встал. Язык сам, против моей Воли, начал пытаться произнести «да». Я не дал языку сделать это. Я стиснул зубы, я запихал это предательское «да» назад, и ужас, леденящий, пронизывающий насквозь ужас обуял меня. Наступила та гулкая тишина, которая была в первом сне. Я как будто окаменел.
Я почувствовал, что какая-то злая сила пытается завладеть моей волей. Я увидел, как за окном начала сгущаться мгла. Какие-то извивающиеся тени, как в последнем сне, стали накрывать наш Мир. А на языке крутилось это предательское «да»…
— Ну, Рябинин, — услышал я голос Вероники Ивановны, — ты долго еще будешь раздумывать? Ты пойдешь решать задачу?
Я со злостью вышвырнул из головы вертящееся на языке «да». Небывалым усилием я выдавил из себя то, что пыталось завладеть моей волей. Я, будто, даже услышал мучительный стон той злобной силы, которая утратила контроль надо мной. Тени отступили, за окном стало светлее. Я ответил:
— Я тоже не буду решать эту задачу. Эта задача никакая не остроумная, а тупая и аморальная.
Что-то ухнуло за окном — это лопнул и исчез стоявший в пространстве неслышимый гул. Я услышал удаляющийся стон. Это был стон неведомого зверя, злого и беспощадного, но, будто смертельно раненого. На улице из-за туч выглянуло солнце. Я услышал приговор, произнесенный Вероникой Ивановной:
— Рябинин, два!
Но мне уже было все равно. Главное, я не предал, не сломался, не подчинился тому темному, что пыталось завладеть мной.
— Ну, поднимите руки, кто еще считает эту задачу, как выразился Рябинин, тупой и аморальной? — обратилась Вероника Ивановна к классу.
Весь класс дружно поднял руки.
— Рябинин, Муравкин и Арчибасов, — сказала Вероника Ивановна, — вы, как зачинщики, в понедельник придете с родителями! Вы ответите за сорванный урок!
Вероника Ивановна схватила журнал и, быстро выйдя из класса, со злостью хлопнула дверью. Она ею так хлопнула, что со стены посыпались куски штукатурки. Вовка повернулся ко мне и сказал:
— Саня, ты молодец, что не стал решать задачу. Если бы ты ее решил, случилась бы беда.
А я и сам уже знал, чувствовал, что могло случиться что-то ужасное.
Мы честно досидели до звонка. Вероника Ивановна в класс так и не вернулась. Как только прозвенел звонок, мы собрали учебники, тетради, и помчались домой. Вовка вдруг вспомнил, что забыл в классе ручку и вернулся, а мы с Тимкой выбежали во двор и… нарвались на Самосвала с компанией. Их было пятеро.
— Ну че, герои, — сквозь зубы процедил Самосвал, — вот вы и попались.
— Отвали, — сказал Тимка.
— Чево-о-о?!
— А то, — сказал я (и откуда только смелость взялась), — сказано отвали, значит отвали.
— Не, вы слыхали, че эти малявки вякают? — обратился Самосвал к компании. — Во, обнаглели! А этот (это про меня) две штуки уже задолжал, а еще вякает. Ты когда платить будешь, гнида?!
— За что это он тебе платить должен? — спокойно спросил Тимка.
— А ты, чернозадый, не встревай. Я че, не знаю что ли, что там, в драке, вам «мураши» помогли? Вы че без них сделать-то сможете.
— А вот «че» — передразнил его Тимка. Он сделал какое-то неуловимое движение. Я даже и не понял, что он сделал, но Самосвал отлетел метра на два и треснулся башкой об асфальт. Он сел, потряс головой, ничего не соображая. Ну а дружки-то у Самосвала тоже тупые, как и он сам. Ну, и поперли, было, на нас вчетвером. В это время Вовка из школы выбежал. Увидев происходящее, он подбежал и сказал:
— Слышь, ты, самосвал ржавый, что ли, тебя Кирилл не предупреждал?
Те четверо, что с самосвалом были, остановились, даже отбежали подальше. Самосвал встал, отряхнулся.
— Ну, ты че, Вован? Замяли, да? Ну, пошутили мы. Че из-за этого пургу гнать?
— Не, Самосвал, не замяли. Что ли, ты не понял? Быстро все легли на землю и поползли отсюда по домам, по-пластунски. Да, и не вздумайте подняться, пока до подъездов не доползете.
— Вов, ну, ты че, друган? Ну, мы поняли. Все, заметано. Больше ни-ни.
— Я тебе не «друган» Что ли, не понял, чего сказано? Быстро на животы и вперед по-пластунски. Считаю до трех.
Короче, на счет раз, вся шайка грохнулась на землю и поползла со школьного двора. Прохожие с недоумением смотрели на то, как по мокрой от утреннего дождя земле ползут пять здоровенных парней. Я решился и спросил:
— Вов, а что они тебя так боятся? Тебя и Кирилла?
— Знают чего.
— Ну, а все-таки?
— Так, они же волшебники, — сказал Тимка. — Ты видел, как Кирилл того милиционера заколдовал?
— Не, — возразил Вовка, — это Кирилл волшебник, а я только учусь. А вы знаете, что Кирилл того капитана сегодня утром расколдовал?
Мы не знали, а Вовка говорит:
— Вот умора была. Те придурки «африканского террориста» хотели на допрос вести, сунулись в камеру, а там этот — капитан милиции.
Глава 8. Мы — террористы
Я не стал скрывать от мамы, что опять получил двойку. А что? Все равно ведь узнают. Уж лучше сразу. Мама сначала стала ругаться, что я, мол, неисправимый оболтус и лентяй… А я сказал, что такие задачки больше решать не буду. Пусть, говорю, хоть на второй год оставят — все равно не буду. И я рассказал маме, что это была за задачка.
В общем, мамино терпение лопнуло. Она пообещала устроить в школе грандиозный скандал. А что, и правильно, давно пора. Это пусть те, которые преступниками стать собираются, такие задачки решают. Вот, например, Самосвал с дружками. Вот они пусть и решают — им в жизни пригодится, а мне это не нужно.
Уроки я сделал быстро — сам не понимаю, почему у меня так легко стало все получаться. Хотя, по матеше задания-то не было. Это из-за того, что Вероника Ивановна разозлилась и бросила класс в середине урока.
В общем, сделал я домашнее задание. Пошел, включил телек, а там новости. Смотрю: опять про это, про нашу стычку со скинхедами. Только если раньше бандиты были пострадавшими, а мы бандитами, то теперь наоборот. Хотя нет, это вчера наоборот было. Теперь-то, как все на самом деле было.
В общем, на этот раз бандиты были бандитами, а мы — чуть ли не героями. И, о, ужас! Хорошо еще, что мама в этот момент на кухне была и не слышала. Назвали наши имена и фамилии, а еще рассказали из какой мы школы. Повезло, что мама зашла в комнату, когда уже рассказывали про «африканского террориста». Если бы она узнала, что и я там был, все — на улицу больше не пустила бы.
А вот с «террористом» они так и не разобрались. Ну, смеялся я до упада, и было от чего. Ведущая новостей сообщила:
«Сегодня утром сбежал арестованный ранее африканский террорист. Он обвиняется в похищении милиционера. На месте сбежавшего террориста непонятным образом оказался ранее похищенный им капитан милиции. К сожалению, из-за перенесенного нервного стресса, милиционер потерял память. Он даже не помнит своего имени и утверждает, что его зовут Усатым Блин Ладеном. С капитаном сейчас работают лучшие психологи города. Они обещают, что милиционер скоро будет здоров и снова сможет встать на охрану правопорядка».
Ну, короче, мне смешно, а мама возмущается:
— Ты что, опять, как дурак смеешься? По городу разгуливают африканские террористы, похищают людей. Вон, даже милиционера похитили. Что тут смешного?
Ну что я мог на это ответить? Не объяснять же родителям, что единственным «африканским террористом» в нашем городе был тот самый милиционер. Разве ж, кто поверит?