Пришел с работы папа. Мама рассказала ему о моей двойке и за что я ее получил. Папа сказал, что я поступил правильно. Он сказал, что в понедельник не пойдет на работу, а пойдет в школу и устроит там скандал. А мама сказала, что если папа не пойдет на работу, у него будет прогул. Она сказала, что раз у нее отпуск, то она сама пойдет в школу и устроит скандал. В общем, так они и решили: скандал устроит мама, а папа пойдет на работу. Ну, а я пошел во двор.
Странно, но ни Вовки, ни Тимки во дворе не было. Вообще, никого из наших ребят и девчонок не было. Я решил сходить к Вовке. Ну и пошел. Это рядом, в соседнем доме. Иду, значит, и ничего не понимаю. Ведь только что было светло, и вдруг смеркается. Я остановился. «Что за дела?» — думаю. Постоял немного на месте. Нет, все нормально. Солнце выглянуло, посветлело. Пошел дальше — опять темнеет. Я уж подумал: «не сон ли это?». Нет, ясно, что не сон.
И тут мне почему-то жутковато стало. Настолько стало страшно, что я решил вернуться домой — фигушки. Смотрю, на пути какие-то дядьки стоят. Двое их. В той самой форме слуг Тьмы. Я их обойти хочу — не дают. Я вправо — они вправо, я влево — они тоже.
Ну, я и побежал. Туда, в сторону школы, а они за мной.
Оглядываюсь и вижу, как один из них пистолет достает. Я за угол дома — того, в котором Тимка живет. Забегаю в подъезд, стучу в дверь Тимкиной квартиры. За дверью шаги, потом голос:
— Кто там?
— Это я, Рябинин. Тимка дома?
Дверь открывается, и… оттуда выходят ОНИ, точно такие же, как те, от которых я убегал. Главное, все на одно лицо, как близнецы, на Самосвала смахивают. Я бегом из подъезда. Слышу, как сердце колотится, вот-вот выскочит. И холод внутри — просто ледяной холод. Короче, выбегаю, смотрю и вижу: на улице ночь; по небу несутся черные облака, в точности, как в том сне.
Бегу я, значит, а навстречу те двое, и один из них с пистолетом.
— Стоять! — орет тот, что с пистолетом. — Все равно не уйдешь!
И точно, бежать некуда: подбежали и те двое, от которых я убегал. Окружили они меня — не прорвешься. И тут, откуда ни возьмись, Тимка. Они его не видят, потому что у них на меня все внимание. А Тимка прямо сходу ногой в подбородок тому, что с пистолетом. Как, только, достал ногой — непонятно. Тот, кому он заехал, опрокинулся и лежит. Смотрю, а пистолет уже у Тимки — он их под прицелом держит.
— Все на землю, мордами вниз! — кричит. А один из них:
— Слышь, ты, сопляк! Ты стрелять-то умеешь?!
Тимка вместо ответа — стреляет, стреляет два раза, даже не целясь. Смотрю: тот, который «сомневался», за уши держится, по щекам кровища. А Тимка:
— Лежать всем! Повторять не буду!
Ну, тут они мигом легли. Один продолжает подстреленные уши руками зажимать.
— Кто дернется, не по ушам, а в лоб пулю получит, без предупреждения! Все поняли?! — кричит им Тимка. А потом мне:
— Саня, бежим, скорее!
Он хватает меня за руку и тащит за собой. Я даже не помню, как мы в парке оказались, на «гиблом» месте. Смотрю, а тумана над рекой нет. Вечный туман исчез.
— Что происходит? — спрашиваю Тимку.
— Поганое дело происходит, я сам пока ничего не понимаю, но поганое.
— А где Вовка и Кирилл?
— Не знаю. Похоже, и у них проблемы. Но твои проблемы серьезнее. Те, что тебя преследовали — слуги Тьмы.
— Ага, — говорю. — Это я по их прикиду уже понял.
— Ну, так вот, они знают, что ты умеешь летать, и что колдовство гиперпегона на тебя почти не действует.
— А зачем им, чтоб на меня колдовство действовало?
— Потому что ты для них опасен.
— Чем это?
— Тем, что умеешь летать. Они сильно этим озабочены. И еще, ты не знаешь, наверное, но когда там, на уроке, ты отказался решать задачу, ты им здорово навредил. Та задача несла зло. Если бы ты ее решил, зло захватило бы школу, а может и весь район.
— Но это же задачка из книжки Остера. Она даже рекомендована… Ну сам знаешь.
— Нет там такой задачки.
— Как нет?! Откуда тогда Вероника Ивановна ее взяла?
— Придумала.
— Она что, совсем дура?
— Не знаю, нет, наверное. Тут что-то другое. Вот, возьми пистолет. Это ПММ. В нем еще десять патронов. Стрелять умеешь?
— Зачем мне пистолет?
— На всякий случай. Вот, смотри, это предохранитель, чтобы случайно не выстрелил. Переводишь его вот в это положение и можешь стрелять. Понял?
— Понял, но зачем? Я не хочу ни в кого стрелять.
— Саня, это же война! Ты что, не понял?! За тобой слуги Тьмы охотятся, так что всякое может быть. И совсем не обязательно стрелять в кого-то. Можно просто пугнуть… Хотя, может, и на поражение придется.
— А что я дома скажу, когда родители пистолет увидят.
— Саш, тебе нельзя домой. Тебе надо спрятаться.
— Как это? А куда же я пойду?! — испугался я.
— Сейчас, погоди. — Тимка достал из кармана большой блокнот и шариковую ручку. Он стал что-то писать, а потом отдал мне записку и сказал:
— На, возьми. Лети в серый бусыгинский. Ты меня понял? Именно, лети. Пешком долго, а в автобусе тебя мигом поймают. Пойдешь туда, где во сне был наш штаб, передашь записку Владимиру Ивановичу. Он там всем заведует.
— Я домой хочу, — сказал я.
— Не вздумай! И сам попадешься и родителей подставишь. Я попробую с твоими родителями поговорить, объяснить им, что происходит.
Я сидел на полуразрушенной бетонной плите у самого края обрыва. Слезы рвались наружу, но я держался: не хватало еще разреветься на глазах у Тимки. Я понял всю безысходность своего положения. Представляете, каково это оставаться одному? Пусть даже не одному, а с незнакомым мне Владимиром Иванычем. И я сказал:
— Тим, я лучше побуду здесь, можно?
— Саня, тебе нельзя тут оставаться. Обещаю, как только я найду Кирилла и Вову, мы тебе поможем.
— А как вы мне поможете?
— Кирилл сможет. Ты же знаешь, что он волшебник.
— Ну и что тут может сделать волшебник?
— Я тебе обещаю, он сможет. Не зря его слуги тьмы боятся. Похоже, даже гиперпегон его боится. Не медли, лети скорее, они уже идут сюда.
И я увидел. Они двигались к нам цепью. Пути к бегству были отрезаны.
— Давай, скорее, лети! — крикнул Тимка.
— А ты?
— За меня не беспокойся. У меня кое-что есть, так что, давай скорее! Ты мне сейчас только помешаешь!
Я понял, что Тимка прав. Он ведь «кое-что» умеет — я это видел уже пару раз. Я понял, что лучше ему, и правда, не мешать. И я прыгнул вверх, но не полетел, а завис на высоте пятиэтажного дома — не ниже. Сверху я увидел, как внизу что-то ярко полыхнуло и шеренгу слуг Тьмы раскидало в разные стороны. Они с трудом поднимались и снова падали. Что-то невидимое продолжало валить слуг Тьмы на землю. Тимка прыгнул с обрыва и я увидел, как он просто исчез в прыжке.
Я летел над Окой, потом над заречной частью города. Казалось, это сон, но внизу все было настоящим. Вот подо мной автомобильный завод. Я никогда не был внутри завода и в другое время не отказал бы себе в удовольствии рассмотреть все подробнее, но сейчас было не до этого.
Я взял чуть левее. Завод остался позади. Вот автозаводский универмаг, парк, дворец культуры, кинотеатр «Мир». Теперь надо направо. Я летел по знакомому пути — по прямой я заблудился бы.
Итак, поворачиваю направо. Вот уже автозаводский стадион и дворец спорта имени Коноваленко. Дальше улица Комсомольская, а там, за ней, знакомый проспект Бусыгина, настоящий, не снящийся. Вот и сам «серый бусыгинский», обычный, каким я его знал раньше. Значит это точно не сон. Почему-то снова стало светло, выглянуло солнце.
Лечу я над внутренним двором серого бусыгинского, ищу ту арку. Я ведь раньше ее только в Мире Снов видел. Что, если, на самом деле никакой арки там нет? Но мои опасения были напрасны. Вот она, арка. Теперь надо вниз. Надо, только, чтобы никто не заметил моего полета.
Вообще, народа было немного, но я завис над крышей, за трубой, и подождал, когда около арки вообще никого не будет. Потом почти камнем свалился вниз, притормозив только у самой земли. Огляделся по сторонам. Кажется, никто не заметил.
Внутри арки была дверь, такая же, как и во сне, а на ней табличка: «Детский клуб „Восток“». Я потянул за ручку — дверь оказалась незапертой. Я ожидал увидеть там такой же огромный сводчатый коридор, как это было во сне. Я даже удивился, когда вместо коридора увидел просторный вестибюль. Внутри было несколько дверей с табличками. На табличках были надписи: «Секция судомоделирования»; «Секция борьбы»; «Изостудия»; «Кружок рукоделия».
Дальше я читать не стал. Из-за двери с табличкой «Секция борьбы» был слышан шум и топот. Я подошел к двери и отрыл ее. Это действительно была секция борьбы. Два или три десятка мальчишек и девчонок в кимоно бегали по кругу в просторном зале. Были там разные спортивные снаряды: лесенки, маты, гантели, даже небольшая штанга.
В центре зала стоял их тренер. На вид ему было лет тридцать или чуть больше, почти как моему папе, только в отличие от папы, он был немного ниже ростом, зато гораздо шире в плечах. Даже сквозь просторный спортивный костюм было видно, что он весь как будто состоит из мышц. Прическа «ежик», светлое, открытое лицо. Он мне сразу понравился: было в нем что-то, внушающее уверенность, надежность. Тренер бодро крикнул:
— Теперь прыжки в приседе! — ребята присели и в таком положении продолжали прыжками передвигаться по кругу.
Тренер увидал меня.
— Тебе что, мальчик? Записаться хочешь? — спросил он.
— Нет, мне нужен Владимир Иванович.
— Ну, здесь один Владимир Иванович, то есть я. Слушаю Вас, молодой человек.
— Вот, это Вам, — я протянул ему записку.
Владимир Иванович подошел, взял записку и стал читать. По мере того, как он читал, его лицо становилось все мрачнее и мрачнее. Прочитав, он крикнул в зал:
— Разбились на пары! Тренируйтесь пока самостоятельно, по программе! Мне надо уйти на полчаса.
Потом, обратившись ко мне, сказал:
— Пойдем, Саша. Обсудим ситуацию, — мы вышли в вестибюль.