Идёт такая экскурсия, смотрит, как в сороковых — пятидесятых годах клюшки делали, а на выходе всем желающим за, в общем-то, не суперогромные деньги предлагают купить копию клюшки Бобби Орра — двукратного обладателя Кубка Стэнли и трёхкратного обладателя «Харт Трофи».
И почти все экскурсанты покупали. Даже Фёдор тогда не удержался и клюшку Гретцки себе купил, где-то потом на антресолях пылилась. Был огромный плюс в той экскурсии. Фёдор Челенков точно знал, как нужно делать клюшки, которые появятся через два десятка лет. И точно знал из чего. Даже температуры и время выдержки пера в парилке помнил. Что-то подобное и тут ожидал увидеть. Ну, двадцать, даже почти тридцать лет, это предприятие делает клюшки, в том числе этими клюшками и на олимпиаде в Берлине играли латыши. Должны научиться.
Мастерская располагалась в подвале трёхэтажного дома всего с двух сотнях метров от Домской площади.
Событие тридцать седьмое
Мания преследования — это не болезнь, это мечта тех, кто никому не нужен.
Первые клюшки делали из цельного куска древесины. Лучше всего для этого дела подходила гнутая оглобля. Делали их из ивы или клёна. Потом нашли более серьёзную и крепкую древесину — дуб. И весила та клюшка целый килограмм, даже чуть больше. Сейчас, современная, всего 400 грамм весит в три раза легче. Ну, раз из оглобли делали в былинные времена, то и первые хоккеисты были былинными богатырями. Почти не менялись, по пятьдесят минут проводя на площадке, и махали килограммовыми дурами — оглоблями.
Канадцы, если верить экскурсоводу на той канадской фабрике подделок, уже начали делать трёхслойные клюшки. Или вот-вот начнут? Фёдор технологию изготовления помнил, и из чего делали тоже, не совсем отчётливо только толщину слоёв. В середине был тополь, а потом две тонкие берёзовые пластинки на клей сажались с обеих сторон, и всё это под пресс. Чуть позже появятся ещё два слоя поверх. Это стекловолокно. Нужно будет узнать потом, существует ли оно уже сейчас, а если нет, то попытаться найти ему замену. Может, какой-нибудь толстый шёлк пропитанный эпоксидкой подойдёт.
Мастерская разочаровала. Ничего того, чего ожидал увидеть Фомин. Из всё того же дуба делали заготовку, приклеивали к древку две баклажки и на клей же садили перо. И всё это под пресс. На сутки. Ну, а потом просто обтачивали на различных станках. Клюшки были чуть лучше и изящней, чем делали в Москве на той же фабрике, что и теннисные ракетки производила.
Фомин стоял и плевался. Нечему было учиться у прибалтов. Только людей зря оторвал и обнадёжил. Всё придётся придумывать, как и с остальной амуницией самому.
Возвращались домой, ну, в гостиницу, как побитые. Молча хромал рядом с Фоминым бывший полковник, что-то пыталась говорить Марина, но вопросы и реплики повисали в воздухе. А товарищ Козлов, шёл чуть позади, и когда Вовка на него оглядывался, то видел, что тот и сам больше назад смотрит, чем вперёд.
— Я читал в журнале канадском, что они делают сейчас более лёгкие многослойные клюшки, — предпринял попытку расшевелить Пётра Ильича Фомин.
— Что теперь в Канаду поедем? — обрадовалась Марина.
— Щас! Только билеты купим. Вот, что ты Фомин за человек, не разберёшься ни в чём, а уже лезешь поперёд батьки. Я слышал чехи эти оставили нам пару клюшек после того матча, где с твоей помощью их побили. Где сейчас эти клюшки? Хотелось бы на них взглянуть.
— Не знаю, но если Аркадию Николаевичу сказать …
— Это понятно, сегодня же позвоню в Москву. Ладно, сейчас поужинаем и спать, устал я. Давно столько на своей деревяшке не ходил.
— Товарищи, — вдруг подал голос Козлов, — Из номеров не выходить. Это приказ. За нами от самой этой мастерской пару типов идёт. Тут в республике сложная обстановка сейчас, начинается коллективизация и ещё фашисты недобитые местные активизировались. Лесные братья. Сидеть в номере и не высовываться, если будут стучать, не открывать. Если будут звать на помощь, не открывать, Если будут говорить, что милиция, не открывать. Открывать только когда услышите мой голос, и я скажу, что в Вологде хорошие валенки делают. Это будет пароль. Всем, всё ясно?
— А если… — Сразу отозвалась Марина.
— Если откроешь в любом другом случае — выпорю, прилюдно. Ясно.
— Ну, я только хотела …
— Не открывать. Теперь за нами трое идут. Давайте-ка ускорим шаг. Поднажми Ильич. Сто метров осталось. В номере отдохнёшь.
Никто на них не напал. У гостиницы стояли милиционеры, и если их кто-то и преследовал, то при виде людей в форме отстали. Ну и на площади самой много народу, не будут же что-либо предпринимать преследователи на глазах десятков людей.
А вот настроение эти мнимые или настоящие преследователи всем испортили. Поели молча и разошлись по номерам. Марина была в одном номере с какой-то женщиной с Украины, а Фомин с мужчиной из Москвы, старики разбойники были в двухместном номере посредине. Козлов прошёл в Вовкин номер первым и, растолкав спящего соседа, потребовал у него документы, показав красную корочку. Вот так-так, не простой товарищ Козлов друг юности.
— Про дверь помни, Володя, и соседу не давай открыть. Ясно? Товарищ, если ночью проснётесь от стука в дверь, то не открывайте. Договорились.
— Конечно, конечно, — мужчина зачем-то стал одеваться.
— Вы куда? — Козлов взглядом его к кровати пригвоздил. Вы же спали. Вот и ложитесь.
Вовка тоже лёг. Все эти шпионские игры его основательно вывели из равновесия, а ещё этот поход на фабрику, или вернее — мастерскую, для фабрики этот подвал маловат будет, который ничего кроме разочарования не принёс. Долго не мог он уснуть. А когда уснул, то почти сразу был разбужен. Нет, не стуком в дверь, никто не постучал до утра. Разбудил сосед, что захрапел, как два трактора «Беларусь» одновременно. Пришлось встать, растолкать дядечку, тот повернулся на бок и затих, уснул сразу, а вот Вовка так уже до утра и не заснул. Мысли перескакивали, то на предстоящий турнир в Давосе, то на попытку вспомнить в деталях тот визит в мастерскую в Монреале. Проворачался и встал уставшим. И кофе в ресторане был противным. Сладкий настолько, что на сироп кофейный больше походил, чем на кофе.
Событие тридцать восьмое
— У вас не бывает… Вот вы приходите куда-нибудь в первый раз… А вам кажется, что вы здесь уже были? И все вроде знакомо запахи, звуки… У вас не бывает?
— Нет, не бывает. Я всегда помню, где я была, когда и с кем.
Команда приезжает только завтра, а поезд назад в Москву у товарищей Вовкиных по разведке клюшечного производства на восемь вечера анонсирован. Так что, целый день впереди. Не в номере же лежать. Хотя, Фомин именно этим бы с удовольствием и занялся. Но Марина предложила по магазинам пройтись, а полковник бывший, хоть и поморщился при слове пройтись, но махнул рукой.
— Давайте сходим, я по дороге вчера целых два антикварных магазинчика видел. Гале своей, может, чего интересного присмотрю. Серёжки или колечко.
— Лучше бы, посидеть в номере, но если не сильно далеко, то давайте сходим. Тут место людное. — Согласился и товарищ Козлов.
На Марину по дороге опять вся Рига пялилась. А чего, девушка высокая, красивая, а в этих своих вызывающе-ярких одеждах для 1948 года так и вовсе — дива. Первый магазинчик находился, можно сказать, прямо на площади Домской, только в противоположной её части. Спуск в подвал и дверь с колокольчиком, прямо дежавю из будущего. Как бы, не в этот самый магазинчик Фёдор заходил, ну, да — зайдёт, лет через шестьдесят.
Статуэтки, вазочки, картины, одежда даже. Дошли, протискиваясь между комодами и стульями, в другой конец, где и обнаружился высокий белобрысый хлопец в больших роговых очках.
— Ук-ра-ше-ния! — медленно по слогам проговорил бывший завхоз МВД.
— Конечно, товарищ, я хорошо владею русским, — улыбнулся продавец и ткнул обрубком пальца в витрину справа от себя. «Где это он лишился указательного пальца»? — Вяло шевельнулась мысль у Вовки полусонного. А, это англичане лучникам обрезали. Из тёмных веков попаданец, вот и нашёл себе работу среди древних вещей.
Идти смотреть украшения Вовка не стал, денег с собой было мало, явно на золотые безделушки не хватит, да и не было повода. Наташе покупать? Так до дня рождения далеко, а до свадьбы, если будет, и ещё дальше. Фомин вернулся к стульям. Красивые, резные. Может, предложить Игнатову освоить производство таких? Нет, не те времена, у людей табуреток нет, а эти стулья громоздкие только в большущие квартиры, да и тут столько ручной резьбы, что страшно дорогим получится, не так богат пока народ, чтобы в коммуналки или в бараки такие стулья тащить.
— Пошли. — Толкнул Вовку Козлов. И точно, Марина с полковником уже пробирались к выходу, заснул стоя, стул разглядывая.
Второй магазинчик был меньше. Тоже полуподвальный. До него дохромали минут за пять, он находился буквально в десятке метров от клюшечной мастерской, только на противоположной стороне улицы. Спустились, Игнатов и Марина сразу направились к продавцу, а Вовка завис на секунду, а потом двинулся к противоположной стене. Увидел там вещь одну. И прямо, как магнитом, притянула.
В детстве в соседнем доме жил у Фёдора Челенкова приятель. А сосед этого приятеля ходил в секцию не футбола или хоккея, как все заслуживающие уважения пацаны, ходил он в секцию фехтования. Как-то в перерыве между баталиями футбольными во дворе забежали они с Генкой — приятелем Челенкова к нему домой водицы ключевой испить. Жарко, умаялись. Испили из святого источника, почему-то принявшего форму латунного крана, холоднючей до ломоты зубовной водицы и выходить назад стали, и в подъезде повстречались с тем соседом нестандартным. А в руках у него рапира спортивная. В чехле понятно, но достал и дал подержать. Вещь. Какой же пацан во дворе в рыцарей не играл, а тут шпага такая королевская с гардой или чашкой этой блестящей. Тяжеленная, полкило, наверное. Челенков помахал тогда в подъезде и прямо через силу вернул хозяину. Потом даже хотел в секцию записаться, но оказалось, что мальков туда не берут. Шпага, рапира и сабля всё тяжёлые и опасные железки. Так и позабыл про эту мечту. А вот сейчас на стене увидел спортивную рапиру или шпагу и ноги сами к ней понесли. Сейчас-то вырос, может позволить себе такую иметь.