Фомин наблюдал за Сталиным. Тот сделал затяжку из трубки, неглубокую, а потом понемногу выпуская дым, стал наклонять голову к правому плечу, как бы прислушиваясь одним ухом к словам. На втором куплете улыбка чуть тронула губы, кончики усов седых поползли вверх. После третьего куплета Вождь даже ухмыльнулся и несколько раз качнул головой в такт песне.
А я не буду таким дурным как папка!
И женюсь я лет под сорок пять!
И накажу женей своей я строго!
Дядьку Вовку в дом к нам не пускать!
«Дядьку Вовку в дом к нам не пускать» — пропел саксофон зеленоглазки и музыка оборвалась[2].
Первым засмеялся Сталин, при этом глаза в основном смеялись, лучики пуская, остальное лицо только пыталось глаза эти поддержать, кончики губ вверх поползли, лоб наморщился. Сталин кхекнул даже пару раз.
— А, Лаврентий, скажи, смешная песня!? Молодэц мальчык. Скажи, Лаврентий.
— Да, Коба, смешная песня и Володя молодэц. Не зря ему Тито орден дал.
— Ордэн. Нет. За одну песню у нас в стране ордена не положены. У тебя, Володя, есть ещё весёлые пэсни? — Сталин вновь сунул трубку в рот, до этого просто в руке держал, забыв о ней. Песню слушал. Трубка успела погаснуть. Он недовольно крутнул рукой с зажатой в ней чёрной трубкой. Сейчас же подошёл Власик и, чиркнув спичкой, поднёс Сталину огонёк. Тот сделал два глубоких вдоха и окутался дымом как вулкан Тятя на Камчатке.
— Есть одна песня, только она немного неприличная. — Фомин встал и посмотрел на Светлану.
— Матершиная что ли? — водрузил пенсне на нос Берия.
— Нет, не матершинная, ну, — Вовка замялся. — Про баню.
— Еслы не матершиная, то пой. Чего время тянуть, — Сталин вновь окутался дымом.
Ну, напросились. Фёдор Челенков чувствовал, что одной песней не обойтись, и долго вспоминал блатные, даже «Владимиский Централ» пытался вспомнить Михаила Круга. И уже, взяв ручку и написав первый куплет, понял, что нет, не пойдёт. И тут мысль метнулась в стронону и выдала на гора другую песню Круга:
Помню, как в счастливом, голопузом детстве,
Что ни в сказке, ни наврать, ни описать
Меня мама брала в баню на Советской,
И давай меня тереть и отмывать.
Не смотрел на зрителей. Песню всего несколько раз прорепетировал и боялся, что собьётся, перебирал струны, пел, и только когда дошёл до мочалки тети Зины, решил взглянуть на людей, что собрались позади Сталина. Но взгляд дёрнулся и зацепился за Лаврентия Палыча. Тот прямо хохотал. Потом и на Сталина перевёл глаза, тот тоже смеялся и прихлопывал ладонью в такт по столу.
Как мамины подружки, мамины подружки
Трут меня мочалками по всей спине…
Сделал паузу. Длинную. И закончил чуть тише:
Маминых подружек голенькие дочки
Трут меня мочалками по всей спине…
Не удержался и похулиганил, повторив ещё раз:
Маминых подружек голенькие дочки
Трут меня мочалками по всей спине…
Событие одиннадцатое
Цель средней школы — средний ученик.
Наилучшее в мире образование — полученное в борьбе за кусок хлеба.
Заставили спеть ещё раз. Припев про маминых подружек уже все подпевали, особенно выделилась Светлана, стараясь при этом не захохотать и всё равно прыская.
После второго раза уже спокойнее подошли генералы, все трое и похлопали Фомина по плечу. Генералиссимус и маршал хлопать не пошли. Они разговор затеяли.
— Нет, Лавренийй, опять ты не прав, — сказал Сталин молча утирающему слёзы на глазах от смеха выступившие баленьким серо-зелёным платочком Берии.
— В чём, Коба? — Лаврентий Павлович встал.
— Даже за две песни… Даже за две очэн хорошие песни… За две смешные песны в СССР ордена не дают. Пусть Тито дал, а мы не дадим. Мы по-другому поступим. Ты, Лаврентий, свяжись с Александром Фадеевым пусть Владимира Фомина примут в Союз Писателей СССР. Там две или три рекомендации нужны. Ну, скажи, что ты рекомендуешь и я рекомендую. Как думаешь, достаточно наших рекомендаций будем Фадееву? — чуть дёрнул правой щекой Сталин.
— Я его очень сильно попрошу, товарищ Сталин, — повторил половину улыбки Берия.
— Хорошо, очень попроси. Я, что думаю, орден у малчыка уже есть, а вот дэнег, наверное, мало. Молодой, дэнги нужны, за дэвочкой, вот, ухаживать, — Сталин кивнул на Наташу Аполлонову, — цветы дарить, конфетами угощать. Хорошие песни пишет, вся страна будет петь, пусть заработает на конфеты и цветы. У нас в стране любой труд почётен и конечно любой труд должен быть справедливо оплачен. Есть такое мнение.
— Так может, Коба, и в Союз композиторов позвонить. Мелодия у второй песни прямо так и заставляет ногами притопывать. — показал, как притопывал в такт песне Берия.
— А вот тут ты прав, Лаврентий, очэнь хорошая мелодыя. Кто у нас председатель Союза Советских композиторов СССР (ССК СССР).
— До этого года работой Союза Советских композиторов руководил Оргкомитет. Первый съезд Союза композиторов состоялся в апреля этого года. Председателем Союза композиторов СССР на этом съезде был избран Борис Асафьев, он же стал после съезда и генеральным секретарём СК — выдал справку быстрее и качественнее Википедии Берия.
— Борис, так Борис, позвони Борису. Давай, тоже вдвоём поручимся за малчыка.
— Там сложность возникнет, Коба. Членом Союза Советских композиторов может стать только человек с музыкальным образованием. — усмехнулся Берия, специально назвав проблему громко, чтобы все слышали. Ну, все и так прислушивались к разговору. Тишина в гостиной стояла.
— Вай. Да, нэхорошо. Володя у тебя какое образование?
— Восемь классов, товарищ Сталин, — вытянулся Фомин.
— Подожды. А как же ты собыраешься ехать в следующем году на фестиваль молодёжи и студентов в Вэнгрию. Аркадий Нокалаевич сказал, что туда нужно футбольную команду вэсти и лёгкоатлетов. Товарищ Аполлонов, ты же говорил, что нэобходимо быть студентом, чтобы принять участие… — Сталин всем телом, не поворачивая головы, развернулся к Аркадию Николаевичу.
— Мы подумаем, товарищ Сталин …
— Ай, что думать, Лаврентий, нужно мальчика записать в Школу милиции. Он же динамовец. Ещё ведь не поздно, есть время?
— Так точно, товарищ Сталин, приём заявлений в Московскую ССШМ до двадцатого августа.
— Вот и хорошо, запиши малчыка. А по композиторам. Что ж, пусть один раз сделают исключение. Только один раз, Лаврентий. Володя, а ты не хочешь учыться на музыканта? — Сталин опять всем телом развернулся к Фомину.
— Нет, товарищ Сталин, я хочу стать футболистом.
— Да, а хоккей, товарищ Аполлонов говорил, что нужно вести команду на кубок Шпенглера-менглера в Швейцарию. Выиграэте в хоккэй канадский?
Вовка завис. А потом, что про промежуточный патрон советы давать, или что Хрущёва нужно не допускать до власти. Даже не смешно. Только отвечать нужно, сам ждёт. Как начать-то правильно.
— Должны победить, товарищ Сталин, очень сильны канадцы и чехи. Но ведь, когда война начиналась, нам не сразу удалось немцев побеждать. Сначала учились воевать. У них был опыт, они всю Европу захватили. Мы тоже приобрели опыт и стали бить их. Так и в любом спорте. Обязательно надо принимать участия в международных соревнованиях и набираться опыта. Наберёмся и всех будем бить. Хоккеисты станут многократными чемпионами Мира, Европы и Олимпийских игр. Там проще, всего два настоящих соперника — Канада и Чехословакия. В футболе много сильных команд. Особенно в Южной Америке. Потому, нашей команде обязательно нужно ехать на чемпионат Мира в Бразилию. Мы побеждали европейские команды, южноамериканские сильнее, нужно научиться побеждать, их и тогда нам не будет равных в Европе. — Опять занесло, но начав говорить и поймав кураж какой-то Вовка уже не смог остановиться. Глядел прямо в глаза Сталину и говорил и говорил. Еле одёрнул себя.
Сталин усмехнулся и переглянулся с Лаврентием Павловичем.
— Вот тут ты точно прав, Лаврентий, крепко его молния ударила. Мне почти то же самое товарищ Аполлонов говорил, я слушал его и сомневался, а тут малчик шестнадцатилетний говорит лучше генерала. Ему верю. Всё правильно говорит. Понять бы ещё откуда он это всё знает. — Сталин подозвал рукой Власика.
— Власик, распорядись, пусть обед подают. Песен напелись, проголодались.
Да, Лаврентий, ты позвони Борису этому в Союз композиторов, пусть на пластинки запишут мне песни, что этот малчик Володя поёт. Устанешь вечером, поставишь эту пластинку про голенких подружек маминых и полегчает, как думаешь, Лаврентий.
— Обязательно, Коба и с режиссером поговорю, пусть быстрее фильм по песням снимает.
— Хорошо, давайте все за стол.
Глава 5
Событие двенадцатое
Что было — уже есть, и чему быть — уже было.
Добрый день, уважаемые читатели. Данная глава написана в основном Дмитрием Политовым автором присутствующего на АТ романа «Выключай телевизор, хэппи-энда не будет!» Я лишь немного подправил. Если вам нравятся книги про футбол, то обратите внимание на его цикл.
Пробкам на улице Горького и Ленинградском шоссе Вовка уже не удивлялся. Вот, вроде, и машин в Москве раз-два и обчёлся, но в день матча, казалось, они собирались неподалёку от стадиона «Динамо» не только со всей столицы, но и из области. Как минимум. Даже десяток автобусов, как у групы Жеглова притарахтело, пофыркивая чёрным дымом из ржавого глушителя. А уж сегодня, когда решалась судьба чемпионства … Даже невзирая на довольно прохладную погоду — синоптики пообещали всего-то пять градусов тепла — уже часов с двух к Петровскому парку всеми маршрутами шёл люд футбольный. И плевать, что у большинства из тех, кто стоял сейчас терпеливо у ограды динамовского комплекса, не было даже теоретических шансов попасть внутрь, болельщики не уходили, а жадно ловили шум с переполненных трибун, сопереживая происходящее со счастливыми обладателями билетов.