Ещё и не все сложности с радио. Если граждане страны успели всё же купить себе новый экземпляр приёмника, то его требовалось обязательно регистрировать. Сделать это нужно было в почтовых отделениях по месту жительства. По закону, для этого отводилось 3 дня с момента приобретения. А если нет? Не пошёл счастливый обладатель новенького «Рекорда» на почту и не встал на учёт? Тогда штраф 50 рублей.
Ну, это всё потом, сначала нужно ещё умудриться купить. Простым людям купить радио было трудно. Для этого требовалось иметь доступ в магазин «Особторга». Товары там стоили намного дороже, чем везде. Вот цены с которыми столкнулся Фомин, получив доступ туда, после звонка Аркадия Николаевича: фотоаппарат «ФЭД-1» — 1100 рублей; патефон модели «ПТ-3» — 900 рублей, а за радиоприёмник «Рекорд — 47» пришлось Вовке выложить 600 рублей. При этом средняя зарплата после денежной реформы 1947 года составляла от 500 до 700 рублей.
Даже звонок Аполлонова не позволил Вовке прийти, выложить огромные деньги и забрать эту маленькую коробочку. Хрен там, пришлось месяц почти стоять в очереди. Всё выпускаемые в СССР приёмники шли налево. В конце марта 1946 года по решению Совета Министров СССР и ЦК ВКП (б) для секретарей райкомов партии, комсомола, также председателей исполкомов выделили 30 тысяч радиоприёмников. Из расчёта по 5 штук на каждый район. Эти заказы в первую очередь заводы и удовлетворяли.
Сейчас Фомин сидел в кресле перед приёмником, установленным на подоконнике, чтобы можно было через форточку выбросить антенну проволочную за окно и привязать к большущей липе, растущей возле дома. Сидел Вовка в домашних трусах на трезвую голову и был закутан в одеяло. И не было в квартире холодно. Стеша обе печи натопила, и двадцатиградусный мороз сковывал окна с той стороны, почти в квартиру генеральскую не проникая. Окна были проклеены полосками бумаги, а между рамами напихали они со Степанидой Гавриловной вату. Только от форточки и из-под подоконника чуть сквозило, но жар от двух печей эти попытки деда Мороза проникнуть в квартиру пресекал. В одеяло Фомин был закутан, так как в доме находилось три представительницы прекрасного пола, а он вынужден был ходить без штанов. Ну, Стеша его в трусах видела, тут не страшно. Тётя Света его и без трусов даже видела, а трусы сама по Вовкиным эскизам сшила, уж больно вещь, продаваемая под этим названием в магазине, была страхолюдная. Туда можно и трёх Вовок запихать, а Третьяковых глистообразных и восьмерых. Фёдор Фёдорович напрягся и вспомнил спортивные спартаковские трусы восьмидесятых годов. Тогда в спортивную моду вошли трусы короткие и в обтяжку. Ну, и покреативил чуток. Почему трусы должны быть чёрные или тёмно-синие и сатиновые. Добыл Фомин в магазине перед поездкой в Куйбышев белой и красной хлопчатой и шёлковой ткани и Света ему сшила настоящие спортивные спартаковские трусы.
Всё дело в третьей представительнице прекрасного пола. Перед Наташей Аполлоновой ходить в бело-красных трусах в обтяжку было стрёмно. На поле не стрёмно, на пляже не стрёмно… А в квартире полное не комильфо. Парадокс.
Утром опять не свет ни заря, и далее по списку, с петухами, в общем, пришла Галина Шалимова и сделала массаж ноги, выше колена, сняла старую повязку с мазями и, наложив новую мазь, вновь бинтами замотала всю голень. Вовка уже пробовал в трико забинтованную ногу сунуть, но они были узковаты, бинт стал задираться и Фомин на это дело плюнул, походит несколько дней в трусах. А тут после обеда заявилась Наташа. Плакаться. Вовка дверь открыл, дохромав уже с помощью трости, а там чудо в клубах морозных и ойкает. Вот и пришлось закутываться.
По радио «рекордному» Синявский кричал на всю квартиру. Страсти там, на малой арене стадиона «Динамо» кипели не шуточные. И матч был совсем не проходной. И Фомин должен был быть там. А он сидел и чертыхался. Чернышёв всё на этот раз делал правильно. Он менял пятёрки каждые две три минуты, он организовывал «системы» и «звёзды», он устраивал «квадрат» при игре в меньшинстве. Он… Он всё делал на пять балов. И команда играла тоже на пятёрку, по крайней мере, так говорил Синявский, и это следовало из того, что слышалось из «Рекорда».
Только с противоположной стороны были не мальчики для битья. А самим Чернышёвым и Фоминым обученные «Сталинские соколы». Противопоставить мастерству тройки форвардов Зденек Зикмунд — Иван Новиков — Юрий Тарасов, динамовцам в этот раз было нечего. Сами на свою голову её сделали лучшей в СССР, а может и в мире. Со страшной силой не хватало на площадке Фомина с его весом и скоростью, с его умением понять, что идёт не так и оказаться в нужной точке в нужный момент.
Динамо не проигрывало. Оно не выигрывало. Счёт почти всю игра был равным. Только Юрий Тарасов открыл счёт, как сам Чернышёв его сравнял. И рубка весь остаток первого периода без голов. Во втором в самом начале отличился Зденек Зикмунд. Чех уроки Вовки усвоил, он щелчком оторвал шайбу ото льда и запустил в девятку правую. Третьяков среагировал, как говорил…Как кричал Синявский и отбить успел шайбу назад на площадку, но Зденек рванувшийся к воротам её низом между щитков Третьякова в ворота запихал выверенным бильярдным ударом. Не, не другим концом клюшки — точным ударом. Прямо в малюсенькую лузу, в просвет между щитками.
Через минуту молодой, играющий всего второй матч за основу «Динамо» Валька Кузин совершил сольный проход к воротам с центра поля и переиграл вратаря «лётчиков» Николай Исаев. Он замахнулся, изобразил удар, и катнул легонько шайбу набегающему Николаю Медведеву. 2:2.
И опять жёсткая борьба до конца периода. Безрезультатная. Равные по силе команды на площадке.
Сейчас шёл третий период и опять всё под копирку. В самом начале, буквально первая же атака ВВС МВО закончилась взятием ворот Третьякова. На этот раз под очень острым углом забил Иван Новиков с подачи Юрия Тарасова. И сразу ответ «Динамо». На этот раз Валька забросил сам с подачи Чернышёва.
Тут-то Наташа и пришла. Фомин завернулся в одеяло, чмокнул её в щёчку и попросил подождать десяток минут. Со Стешей пообщаться или с тётей Светой, но начинающаяся артистка других женщин проигнорировала, и села на табурет рядом с Вовкой, дуться. Она ему о своих проблемах пришла поплакаться, а он радио предпочтение отдаёт.
Глава 9
Событие двадцать пятое
Кто стоит высоко и у всех на виду, не должен позволять себе порывистых движений.
Я всегда была популярна. Правда, не все об этом знали.
Горе было горькое. Да, даже ещё горше. У начинающей кинодивы. Есть же шкала для определения остроты перца. Фамилией англичанина её придумавшего обзывается. Если Челенков не путает, то называется шкала Сковелла. В Мексике им в ресторане гид рассказывал. Может, и не Сковелла, а Сковилла, лет прилично прошло, да ещё молния в голову шарахнула. Мог и перепутать пару букв. Не важно. Главное — шкала такая есть. Вот и шкала по горькости горя просто обязана быть. И по ней вчера Наташа получила десять балов из десяти. Горше горя уже не бывает. А обида в балах по какой-нибудь шкале измеряется? По этой шкале Наташик обиделась на будущую мировую звезду, на сто балов из ста.
А виновата во всем мама Тоня. Вовка тоже, конечно, виноват. Потакал. Ну, чего теперь, теперь нужно силы прикладывать, чтобы ситуацию развернуть и доказать будущей звезде, что есть и звездатей. Тут ведь только десять процентов — это талант. Ещё десять — труд, а восемьдесят процентов — это реклама. О чём товарищ Любимов и знать-то не знает.
Теперь по порядку. Хотя, можно и с конца. Вчера мама Тоня, она же Антонина Павловна Аполлонова залучила в свои тенета актёра известного, чтобы будущая, а ныне просто восходящая звезда прослушала дочку. Дочка не пела, она басню читала. Весной Наташа закончит одиннадцатый класс, и Антонина Павловна решила, что дочь будет поступать в Щуку. На самом деле это учебное заведение называется длинно: «Театральный институт имени Бориса Щукина при Государственном академическом театре имени Евгения Вахтангова». Ну, подняла старшая Аполлонова кое-какие связи и им посоветовали устроить дочери прослушивание предварительное. Пусть один из актёров этого театра и прослушает девочку. Вдруг у неё не всё хорошо с талантом? Опять подняли связи, и нашли не кого-то там, а восходящую звезду этого театра — Юрия Петровича Любимова.
Домой пришёл Юрий Петрович к Аполлоновым, пока папы дома нет.
Наташа, как и положено, выучила басню «Стрекоза и муравей» и от души прочитала её товарищу Любимову. А этот, с позволения сказать, будущая звезда, и скажи при маме, дочери и даже при папе, который неожиданно нагрянул, что нет у девочки таланта лицедейства. Кич и пафос есть, а таланта нет.
В душе Вовка даже, когда вся в слезах Наташа позвонила вчера, обрадовался. Ну, его нафиг — иметь жену актрису. Что это за жизнь, он в разъездах, она на гастролях и съёмках. Но это в душе, так же не скажешь ни самой начинающей актрисе, ни, тем более, маме Тоне. Это двух врагов сразу наживёшь. Есть ещё нюанс в этом деле весёлый. Прямо прикольный. Любимову видимо не сказали, кто такая Наташа Аполлонова. А если и сказали, то не то, что нужно. Ну, там сообщили, что она дочь генерал-полковника и Сталинского сатрапа, из-за которого родители Любимого были арестованы и репрессированы, а теперь председателя Спорткомитета, то есть почти министра. Золотая молодёжь. Мажорка полная. Хоть и худая.
А про то, что Наташа Аполлонова снялась уже у режиссёра Альберта Александровича Гендельштейна, который к тому ещё и зять Утёсова, в двух клипах, которые 9 мая выйдут на большой экран, так как высочайше утверждены самим Сталиным, и сейчас снимается в полнометражной кинокартине «Футбольный урок», где у неё приличная по времени и значимости роль спортсменки и сестры главного героя, товарищу Любимову видимо не сказали. Или он полный дебил. Сталин посмотрел клипы и прослезился, а Любимов говорит кич и пафос. На кого попёр!!!