Зато на следующий день с ногой стало уже лучше, и опухоль почти прошла, и болеть при шагистике почти перестала. Хотел Фомин рвануть в «Радугу», но передумал, сегодня была у «Динамо» последняя пропущенная из-за турне по Европам игра. Игра должна быть с одноклубниками из Риги. Их специально выдернули из дома, чтобы латыши сыграли три пропущенные игры с лидерами. «Динамо» было последнее в очереди. Сначала рижанам навтыкал ВВС — 9:2, потом в ожесточённой борьбе на последней минуте вырвал победу ЦДКА — 2:1, И теперь усталые и сломленные они должны ещё и под каток «Динамо» Москвы попасть.
Чернышёв Вовку с тросточкой буржуйской встретил холодно. И Фомин его понимал. С ним во главе второй пятёрки динамовцы бы с летунами справились. И то, что в травме ноги его вины нет вообще, все уже забыли, а вот, то, что он не спас команду — это, да, это ощутили.
По потерянным очкам сейчас получалось, что на первое место вышел ЦДКА. С «Динамо» у них ничья в первом круге — 2:2. Зато они выиграли у ВВС, а ВВС сыграл вничью с динамовцами позавчера. Так что «Динамо» на втором месте, а лётчики пока на третьем. И это всё только предварительные ласки. Судьба медалей от этих одного — двух очков зависит мало. Тройка лидеров не проиграет остальным командам и будет всё решаться в очных встречах. Ни одной из трёх команд больше нельзя проигрывать ни одного матча, если есть желание стать чемпионом СССР.
Весь матч Вовка проводить на скамейке не стал. Днём чуть потеплело, но всё одно под двадцать градусов мороза в столице. И ветер приличный. Можно застудить больную ногу и вообще калекой остаться. Так что Фомин выбрал челночную дипломатию. Посидит на скамье у борта, покричит советов, дождётся гола, и в раздевалку. Игра всё время шла под диктовку «москвичей», но положительные изменения с точки зрения прогресса в советском хоккее были налицо. Рижане, как и москвичи, менялись теперь если и не при первой возможности, то все же минуты через две — три. И даже шайбу поднимать некоторые щелчком научились. В их команде уже все до единого этим приёмом владели. А теперь и другие команды подтягиваются. Победную четвёртую шайбу в ворота рижан забросил Валька Кузин. Он, вообще, в тех эпизодах, которые Вовка в своих челночных просмотрах видел, играл здорово, ничем не хуже первого звена. А вдвоём с Вовкой они будут просто ну, очень грозной силой.
— Счёт матча — 4:1 в пользу хозяев поля команды «Динамо» Москва. Шайбы забросили… — прохрипел в простуженный динамик Вадим Синявский и закалённый морозостойкий московский люд стал покидать трибуны. Стянув шубенки и дуя на заледеневшие руки, похромал в раздевалку и Фомин. Всё же здорово, что летом отопление в неё провели. Как бы сейчас потные и разгорячённые мужики в двадцатиградусный мороз тут переодевались и мылись. Нда, точно так же как и в прошлом году, когда ни горячей воды, ни отопления в раздевалке не было.
— Фомин, что с перспективами? Через неделю нужно в Чехословакию выезжать, — появился в раздевалке Василий Сталин. То ли трезвый, то ли на таком морозе и водка не берёт.
— Буду готов, товарищ генерал.
— Хорошо. Завтра подъедь к восьми утра в штаб. Удостоверение лейтенанта запаса получишь и обговорим про твои… Отец сказал, чтобы все три весёлые песни засняли на плёнку. В помощь выделят оркестр Утёсова. Так что тебе нужно с ним встретиться… Ну, и что от меня надо. Подумай. Завтра скажешь.
Глава 10
Событие двадцать восьмое
Меняю комнату 20 кв. м в трёхкомнатной квартире. Есть ещё одна соседка со всеми удобствами
Домой Вовку подвозил Аполлонов, присутствующий на матче как истовый динамовский болельщик. Он зашёл сразу после Василия Сталина, и очевидно, чтобы лишний раз с тем не пересекаться задом выпятился назад, и зашёл уже минут через десять, когда Вовка сам собирался выходить, переговорив с Третьяковым о количестве денег у того отложенных на книжку.
— Иди, Володя, к машине. Ха-ха. Иди, тут слово не верное. Хромай, зятёк к машине, я сейчас Аркадия по плечу хлопну и тоже приду. Молодцы, замечательный был матч. Так ведь?
— Да, играли на все пять баллов.
— И я о том. Иди.
Вовка с трудом в машину залез, ходить уже почти нормально получалось, а когда ногой за сиденье задел, втискиваясь на заднее сидение, то приличный такой болевой сигнал получил, что рано пускаться в гопак.
Ехали сначала молча, а потом Аркадий Николаевич развернулся и, пристально в побитое лицо Вовкино вглядываясь, спросил:
— Володя, а какие у тебя планы по отношению тёти этой твоей? Она, что, постоянно будет жить у тебя? — и брови обе свёл к переносице.
Фомин и рассказал о своей задумке по домику и устройстве на работу в ателье «Радуга» через Исаака Яковлевича Розенфельда.
— Сергей, останови машину. Курить сильно захотелось, а этот спортсмен дыма табачного не выносит. Пошли зятёк, выйдем на морозец, я покурю, а ты мне расскажешь, как к экзаменам готовишься.
— Володька, ты скажи мне, ты, правда, не американский шпион? — Аполлонов чиркнул той самой парижской зажигалкой. Эйфелеву башню на ней сточили и нарисовали Спасскую со звездой, гравировщик был просто с золотыми руками. Красота и даже не заметно, что до этого там был символ Парижа.
— Я…
— Это был риторический вопрос. Я знаю и что люди Абакумова тебя проверяли и что теперь и Власик сам лично дополнительно справки навёл. Просто иногда ты вещи делаешь, или как сейчас, собираешься делать, которые нормальный советский человек не стал бы делать, а если и стал, то с большой оглядкой.
— Что опять не так, Аркадий Николаевич, нельзя дом купить? — не въехал Фомин. В чём прокол?
— Дом. Ну, давай начнём с дома. Сама мысль замечательная. И даже уверен, у Третьякова после поездки в Чехословакию, денег на него хватит, но, во-первых, дома продают только семьям. А они не женаты. Завтра же пусть подадут заявление в загс, а я потом поспособствую, чтобы их послезавтра расписали. А, во-вторых, и детей нет. Желательно бы хоть справку о беременности этой тёти Светы. Ты им намекни, а она пусть сходит к врачу… Пусть справку возьмёт, что беременна.
— А…
— Ага. Пусть сошьёт чего врачихе или врачу. Не обман же, а чуть вперёд забежали.
— Хорошо…
— Плохо. Володя, плохо. Я, конечно, не имею отношение к строительству этих домов, но как-то на совещание в правительстве вопроса коснулись и там ближе Красногорска ничего, как я понял, не строят, а большую часть вообще строят в Сибири. Допустим, есть в Красногорске, что-то докладывал какой-то лысый товарищ. А как Третьяков будет каждый день из Красногорска добираться до Москвы на тренировки и игры? Электричкой? Каждый день? Хорошая забота о друге.
— А в Москве таких домов не строят? — такой шикарный план рассыпался.
— Нет. А вот дальше слушай внимательно, раз ты американский шпион и с нашими обычаями не знаком. Есть в стране, в основном в Москве, люди, которые наживаются за счёт всяких сделок, которые обычные люди совершить не могут. В твоём случае это выглядит так, Третьяков женится на твоей тётке и купит домик в Красногорске. Желательно и, правда, трёхкомнатный, тогда шансов больше. Потом он обращается к такому товарищу, и тот организует ему обмен на дом в Москве, есть на окраинах ещё много частного сектора. И не всё ещё, с некоторых московских окраин добираться до «Динамо» дольше, чем от Красногорска. Там хоть прямая электричка, а тут с тремя пересадками, с автобуса переполненного на трамвай, не менее переполненный. Дальше этот же товарищ подпольный меняет дом в Москве на квартиру. Чем чёрт не шутит, может при приличном вознаграждении даже и на отдельную получится.
— А как же Третьякову на этих риэлторов выйти.
— На кого? Всё-таки самый ты настоящий американский шпион, Фомин.
— Нелегальных маклеров, это я так для конспирации их назвал, — сплюнув мысленно от очередного прокола, поправился Вовка.
— Конспиратор хренов. Ох, Володя, Володя. Хлебну я с тобой ещё горя. Не надо Третьякову выходить на них. Рожа у него не та. И годков маловато. Кинут, а потом и милицию не привлечёшь. Ты завтра съезди зарплату в кооперативе «Уют» получи и шепни Игнатову Пётру Ильичу, о чём мы с тобой сейчас говорили. Только тоже покурить выйдете.
— А он этих маклеров знает?
— Игнатов-то. Он самого чёрта и раньше знал, а теперь это такая гора, что хрен сковырнёшь. Ты даже не представляешь, какие люди к нему на поклон ходят, чтобы мебель твою заказать. Там министры и генералы в очереди стоят. И риэлты твои тоже стоят. Может и денег не сильно много от Третьякова понадобится. Сделает вне очереди кровать со столом, диван твой раздвижной и расстарается риэлт. Тьфу, слово какое противное.
— Маклер лучше.
— Тьфу. Эх, до седин дожил, а с тобой такой ерундой противозаконной занимаюсь. Но девки мои против проживания тёти этой твоей с тобой под одной крышей, а потому приходится, а то мне Тоня всю плешь проест.
— Так нет у вас.
— С тобой будет. А вот теперь слушай внимательно. К еврею этому не ходи и никаких разговоров про Свету не веди.
— Не понял, а как… — На самом деле не понял.
— А так! Запрещаю.
— Может, всё же объясните, Аркадий Николаевич, на самом деле не врубаюсь.
— М-м-м. Тут по делу Жданова… Словом, не крутись пока рядом с евреями. Вообще.
— У нас врач команды — Исаак Абрамович Фельдман.
— Возможно, завтра уже и не будет врачом. Тем более «Динамо».
— Дело врачей? — про себя прошептал Челенков. Так краем уха слышал в будущем.
Услышал Аполлонов. Выплюнул сигарету и затоптал от души в снег.
— Запрещаю!!!
— А как же сделать прописку и трудовую книжку Свете… тёте Свете?
— Как, как? Подумать нужно. Хотя… Чего думать. Пусть сходит на биржу и зарегистрируется как домработница у тебя. Прописку временную в генеральской квартире получит, а там Третьяков дом купит, ну и дальше вся эта катавасия о которой сечас говорили.
— Подождите, так Стеша и так числится домработницей.