Денис скорчил гримасу, парень был выносливый, но вот скоростных качеств ему не хватало, а защитником он быть не хотел.
Вскоре подошли уже все ребята, и Фомин привычно подал команду:
— Выходи строиться.
Построив ребят, он доложил Серегину, который стоял с журналом в руке, что команда для тренировки построена. Тот в свою очередь скомандовал вольно и сказал:
— Ребята, я буду вашим тренером, надеюсь, что мы с вами сработаемся и сделаем совместными усилиями команду, которая сможет побеждать. Зовут меня Анатолий Иванович. Так же, как и вы, не так уж много лет назад я начинал играть в футбол. К сожалению, ранение не дало возможности продолжить спортивную карьеру, поэтому постараюсь, чтобы смогли ее продолжить вы, мои будущие воспитанники. Сейчас я проведу перекличку, чтобы хоть немного познакомиться с вами, сразу, конечно, всех не запомню, но думаю, через день-два буду знать большинство.
По окончанию переклички он сказал:
— Парни, вам, кстати, очень повезло, у вас неплохой капитан, и сейчас он проведет первую половину тренировки, разминку и работу с мячом. Я же понаблюдаю, кто чего стоит. А во вторую половину мы проведем игру, притом уже распределим всех игроков в защите и в нападении. Сегодня в игру я вмешиваться не собираюсь, потому что номеров у вас нет, фамилий я ваших еще не запомнил. Но выводы для себя по ее ходу буду делать. Вопросы есть у кого?
Вопросы были, и не один, ребят интересовало, за какую команду их тренер играл, сколько ему лет и тому подобное. Поэтому Фомину пришлось это дело прекратить, и они приступили к тренировке. К своему удивлению, он сам под взглядом Серегина в какой-то момент почувствовал неуверенность, но в ходе занятий это ощущение прошло. После отработки ведения мяча двумя игроками передачами со сменой мест он объявил небольшой перерыв перед стометровкой. Во время него тренер тихо сказал:
— Слушай, Фомин, короче, придется тебе для меня писать план на каждую тренировку подробно, я половины этих упражнений не знаю.
По итогам пробежки стометровки Серегин распределил игроков и ухмыльнулся, практически всё совпало со списком, который ему был написан. После чего началась игра.
Когда Вовка первый раз получил пас и повел мяч, он вдруг понял, что может это делать почти как в прежней жизни. Когда он играл на пустыре, такого ощущения еще не было. Видимо, его новому сознанию и телу было необходимо время, чтобы синхронизироваться друг с другом, а сейчас чувство свободы и почти полета переполняло его. Он неожиданно для себя засмеялся и ловко обошел казавшегося почти неподвижным соперника, следующий защитник ворот упал, когда попался на его финт. И только когда закрученный мяч улетел в верхний угол ворот, он понял, что прошел без проблем почти от своих ворот до ворот противника.
Серегин стоял у края поля, открыв рот от удивления. Выпавший оттуда свисток болтался на шнурке.
Когда разыгрывали мяч с середины поля, Игорь Костин, криво улыбаясь, сказал:
— Ну всё, Фома, это твой последний мяч сегодня, втроем тебя будем держать.
И действительно, был мяч у Фомина или нет, его все время сопровождали защитники, и он, забыв о своем желании забивать, попытался организовывать командную игру. В какой-то мере у него это получилось, и длинные передачи вразрез начали растаскивать защиту противника, и тогда он, получив мяч, ловко избежал положения вне игры, о котором, скорее всего, знал только сам, забил второй гол.
После второго гола соперники, забыв о других игроках, на своей половине поля начали преследовать его еще сильней, чем собственно разрушали свою оборону. Этим воспользовался Денис Миронов и, пройдя по левому краю, забил третий гол.
На этом игра завершилась, и начался ее разбор. В своих характеристиках тренер не щадил никого, указал на явные ошибки в игре, указал на массу технических погрешностей, над исправлением которых придется работать и работать.
Единственно, кому он ничего не сказал — это Фомину.
Когда ребята пошли в раздевалку, Вовка, воспользовавшись этим обстоятельством, спросил:
— Иваныч, а чего ты мне ничего не сказал?
Серегин вздохнул, посмотрел ему в глаза и сообщил:
— А что прикажешь тебе говорить, ты их на голову перерос. По-хорошему тебя надо в дубль взрослой команды брать, да кто тебя в пятнадцать лет возьмет. Я глазам своим не верил, когда на игру смотрел. А скажи, этот пас пяткой ты где подсмотрел?
— Да нигде не подсмотрел, — сказал Вовка, мысленно попросив прощения у Стрельцова, кумира своей юности, — сам придумал.
— Вот видишь, ты, парень, прирожденный футболист, — как бы подтверждая свои мысли, кивнул Анатолий Иванович, — я еще не видел, чтобы получилось сразу и распасовщиком быть и нападающим. Это, конечно, у тебя получилось из-за неопытности остальных ребят.
— Это точно, — подтвердил Вовка, — так ты же видел, что мне пацаны играть совсем не давали, толпой вокруг бегали, приходилось сразу мяч распасовывать, зато Денис сыграл как надо и гол забил.
— Вот видишь, смог организовать свою команду, и показали хоть что-то похожее на игру. Только мне не очень ясно построение, я пытался понять, но до меня не очень дошло, что ты там хотел изобразить?
Вовка в ответ сказал:
— Иваныч, пошли в тренерскую, там постараюсь объяснить, что, как ты говоришь, я хотел изобразить.
Они поднялись на второй этаж и уселись за стол. Фомин выдрал из журнала пару страниц и приступил к объяснениям.
Первым делом он нарисовал схему «дубль вэ» из двух перевернутых английских букв W и начал объяснять.
— Видишь, мы все сейчас играем по этой схеме и считаем, что другого быть не может. Но время не стоит на месте, и мне кажется, что эта тактика устарела. Поэтому нам сейчас надо действовать по-другому, — и он нарисовал другую схему, четыре два четыре.
— Вот смотри, в этой схеме четыре игрока у ворот, следовательно, мы усиливаем свою оборону и облегчаем отбор мяча у нападающих, а два хавбека могут легче подключаться к атакам, видел, как Денис сегодня прошел по краю и забил гол. И им не надо так тщательно, как раньше, контролировать инсайдов. А при обороне все четыре нападающих возвращаются на середину поля.
— Ну ты даешь, — скептически сказал Серегин, — ишь, тактик нашелся, там люди думали не нам чета, ничего у тебя с этим не получится.
— А почему не получится, — с энтузиазмом заговорил Вовка, — ты видел, когда я оттягивался к середине поля, защитники за мной бежали, а за ними дыра в обороне получалась, если бы ребята были пошустрей, мы бы еще не один гол забили. А давай завтра проведем эксперимент, одна команда будет по этой схеме играть, а вторая по старой, и посмотрим со стороны.
— Ха, — по-прежнему скептически произнес Серегин, — выиграет та команда, в которой ты будешь играть, да и ребята вряд ли смогут выполнить эти требования. Сам понимаешь, дворовые привычки игры быстро не пройдут.
— Ну и что, у нас впереди три недели, вот за эти три недели придется отучать от этих привычек, — решительно ответил Фомин.
Серегин неуверенно сказал:
— Ну ладно, давай попробуем, может, что и получится. Я сегодня зайду к своим приятелям, посоветуюсь, что они скажут.
— Не надо никуда ходить, Анатолий Иванович, ты сам посуди, для них это будет так же ново, как и для тебя, — начал убеждать его Вовка.
«Надо же, как повезло, — думал он в это время, — если бы Саныч нам нормального тренера нашел, тот бы меня сразу послал в известном направлении и сказал: или делай, как я говорю, или вали на все четыре стороны».
Но свои мысли он благоразумно держал при себе и продолжал усиленно вешать лапшу на уши совсем ничего не соображающему под его натиском Серегину. В конце концов, они, наговорившись досыта, разошлись по домам.
Раннее августовское утро помощника командующего ВВС МВО Василия Иосифовича Сталина было омрачено головной болью. Во рту было мерзко, и в целом не очень хорошо.
«Интересно, чем вчера закончился вечер, ни черта не помню», — подумал он.
— Катя, ты где? — крикнул он жене. — Дружок, будь добра, принеси воды попить.
— Что, голова болит, — язвительно спросила Екатерина Семеновна, — меньше водки надо употреблять, дорогой.
— Ох, хоть ты ничего не говори, — поморщился Василий, — и так некоторые товарищи указывают, как надо жить.
Он жадно выпил большую кружку воды и неожиданно притянул к себе жену и повалил в кровать.
— Ну ты и паразит, — смеясь, сопротивлялась та, — то у него голова болит, то что-то другое встает.
В это время раздался звонок. Жена, воспользовавшись моментом, встала с кровати и, запахнув халат, отправилась к дверям. Василий на всякий случай глянул на календарь, на нем краснело двадцать четвертое августа.
«Если бы что по службе, позвонили бы домой», — подумал он.
— Вася, — послышался голос жены, — иди, распишись, тебе телеграмма.
Он привычно быстро оделся и вышел в коридор. Молодая женщина-почтальон с восторгом в глазах смотрела на него.
— Товарищ Сталин, вам телеграмма, пожалуйста, распишитесь, — пролепетала она и дрожащей рукой подала ему бланк для росписи и телеграмму.
«Новенькая, — равнодушно подумал он, — не привыкла еще».
Он расписался и отдал бланк почтальону, поблагодарил и закрыл за ней дверь. После чего начал внимательно читать немаленький текст, который гласил:
Товарищ генерал, Вам обращаются летчики полка ВВС, расквартированного городе Куйбышеве. Мы знаем Вас как человека неравнодушного спорту, частности футболу. В августе Куйбышеве начался футбольный турнир молодежных команд, котором принимает участие юношеская команда детей военнослужащих N-ской части. Эта команда успешно начала турнир, и мы надеемся, что она будет числе призеров. Нашей части служит много ваших бывших однополчан, и они просят, если вас есть такая возможность, приехать и поболеть за нашу команду, а если бы Вами приехали один-два известных игрока, было бы вообще замечательно.
Ваша поддержка даст нашей команде еще больший стимул к победе.