Тут на поле начали выбегать игроки, и внимание сидящих на трибуне зрителей было вновь приковано к ним.
За время перерыва болельщики уже успели обсудить все перипетии прошедшего тайма и сейчас гулом встретили игроков.
На этот раз разыгрывали мяч заводчане. Они непривычно быстро перемещались по полю и не держали мяч у себя больше нескольких секунд. И вот мяч опять у «десятки», но тот, вместе того чтобы идти к воротам, откуда к нему уже устремились два защитника, начал смещаться назад и к левому краю поля. А в тот момент, когда защитники уже настигли его, он фантастически точно выложил мяч своему полусреднему нападающему правого края. Между тем и воротами, где суетился вратарь, никого не было. Он пробежал еще метров десять и ударил по воротам. Мяч резко понесся вперед и отлетел в сторону.
— Штанга!!! — разочарованно выдохнули трибуны.
— Товарищ генерал, вы видели, что пацаны творят! — восторженно зашептал Аркадьев, косясь на Герасименко. — Они защиту летчиков на раз сделали. Опять домашние заготовки.
Сталин кивнул, довольно равнодушно глядя на игру. Он, похоже, как и все, уже считал, что в ней вряд ли что можно изменить.
Мяч от штанги улетел в аут, и его выбрасывала команда летчиков. Они явно продолжали нервничать, потому что, когда защитник выкинул мяч одному из нападающих, тот, не решаясь идти вперед, замялся и отпасовал его своему левому крайнему И тут же, воспользовавшись этой секундной заминкой, мяч у него отобрал полузащитник заводчан и навесил его на штрафную площадку, где уже крутилось человек восемь и пыль стояла столбом. Из этой кучи навстречу мячу выскочил десятый номер и, боднув его головой, отправил в дальний угол ворот.
— Го-о-ол!!! — заревела трибуна заводчан. — Вовка, давай еще. Давай дожимайте вояк.
Но сразу после этого гола игра успокоилась. И это явно была работа заводской команды, ребята старались теперь подержать мяч подольше, разыгрывали сложные комбинации, а когда мяч попадал к авиаторам, резко откатывались к своим воротам и не давали тем никаких шансов на удар.
Тренер летчиков что-то кричал своим воспитанникам, размахивал руками, а когда его команда собралась разыгрывать угловой, прибежал туда и сам начал руководить игроками. Судья равнодушно глядел на его действия.
Удар — и мяч, точно навешенный на штрафную, отлетает сторону, и сразу раздается свисток арбитра.
— Игра рукой, — вздыхают трибуны.
Воодушевленные авиаторы недолго спорят, кто будет пробивать одиннадцатиметровый удар. К мячу выходит один из защитников и бьет по воротам. Вратарь заводчан, купившийся на финт, только разводит руками, глядя на мяч, спокойно лежащий в сетке.
После второго гола авиаторов как подменили, похоже, второй гол придал им уверенности, и они все чаще стали беспокоить ворота заводских, поэтому вратарю пришлось не раз выручать свою команду, и пока делал он это удачно.
В ответ на такую игру заводчане в который раз сменили тактику и на постоянное давление авиаторов отвечали редкими, но опасными контратаками. В результате к последним десяти минутам матча летчики еле шевелили ногами. А вот заводские в эти минуты буквально взорвались чередой атак на их ворота. И результат не замедлил себя ждать, в одну из таких атак мяч попал вновь к десятому номеру, стоявшему спиной к воротам противника, и тот с лету ударом через себя отправил мяч в ворота абсолютно не ожидающего этого удара вратаря. И тут же сделал подряд два кульбита.
Не ожидавшие такого финта трибуны уже разошлись по-настоящему, и даже со стороны болельщиков авиаторов послышались одобрительные крики.
Аркадьев, внимательно следивший за игрой, достал свою записную книжку и жирно подчеркнул в ней фамилию Фомин.
Несколько оставшихся минут игра протекала без особых эмоций, и только на трибунах продолжали обсуждать сегодняшние события.
Когда прозвучал финальный свисток, под шум трибун Василий Сталин спросил у своего соседа:
— Ну, что скажешь, Борис Андреевич, про сегодняшнюю игру?
Тот, пожав плечами, сказал:
— Понимаете, товарищ Сталин, очень странное впечатление. Ребятишки играют не по-детски, очень рационально, как будто маленькие взрослые. Конечно, техники у них почти никакой, но вот тактика и нападающий у них отличные. И руководит он на поле грамотно.
— Так что, товарищ Аркадьев, может быть, парня пора к нам брать? Как ты считаешь?
Тренер замялся.
— Товарищ генерал, мне кажется, что этого не стоит делать. Абрамов его собирается в следующем году в основной состав на пробу ввести. Зачем вам эти скандалы. Хватает у нас своих кандидатов. А если он в следующем году будет в чемпионате участвовать, посмотрим на его прогресс. А там, через три года ему в армии придется служить.
— Хорошо, ход ваших мыслей понятен, товарищ Аркадьев, — сказал Сталин.
Он повернулся к своему другу.
— Ну что, товарищ полковник, просрали твои пацаны игру. Ладно, не переживай. Насколько я понял, впереди у них еще шесть. Пусть выигрывают остальные. А сейчас давай поехали, а то меня опять кто-нибудь перехватит.
После окончания игры у входа в раздевалку было не протолкнуться от желающих поздравить игроков, поэтому Серегин и Вовка, правильно оценив ситуацию, решили оставить разбор игры на сегодняшний вечер.
— Ну, орлы, спасибо за игру, — сказал Анатолий Иванович, — у вас три часа личного времени, потом сбор на нашем стадионе. Сегодня у нас еще легкая тренировка, разбор игры и ужин.
Привыкшие за последний месяц к большим нагрузкам ребята не протестовали и, переодевшись, довольные собой, выходили на улицу, где их уже ожидали друзья и знакомые. Когда на улицу вышел Фомин, то его ожидала не менее торжественная встреча. Похоже, в поселке сегодня в футбол никто не играл, все разновозрастные мальчишки стояли здесь, желая хоть одним словом выразить свое восхищение своим кумиром. Брат тоже был среди встречающих.
— Вовка, а ты слышал, как мы тебе кричали, — первым делом сказал он, — сегодня все наши на стадионе собрались.
— Слышал, конечно, — соврал брат не моргнув глазом, — молодцы, ладно, давай пошли, нам еще до дома добираться.
Они с трудом прошли через толпу поздравляющих их парней. По дороге Вовке пришлось пожать множество рук, но все же они наконец добрались до выхода со стадиона и отправились на автобусную остановку.
В автобусе Фомин с радостью увидел пустое место и немедленно плюхнулся туда. Усевшись, он с удовольствием вытянул ноги, потом наклонился и тронул через брюки ушибленную голень.
«Вот же скотина, — вспомнил нехорошим словом он защитника летчиков, — хорошо еще вскользь попало, а так мог бы на неделю из строя вывести».
До поселка ехать было долго. И Вовка, отключившись от окружающего, сидел, вспоминая прошедший месяц, который промелькнул как один день, в то же время успевая изредка односложно комментировать Мишкин словесный понос.
На следующий день после беседы у физорга команда в полном составе явилась к тому в подвал для получения формы.
Ничего выдающегося в этой форме не было, но все же темно-синие футболки и настоящие футбольные трусы произвели на мальчишек огромное впечатление. Они разбрелись по всему бомбоубежищу для примерки, и потом их пришлось собирать, чтобы раздать желтые ленточки, которые надо было пришить в качестве номеров. Вопросов сразу появилось море, и пришлось много всего объяснять. Но все же через полтора часа футболисты с довольными лицами, талонами на питание в карманах и свертками под мышками вышли на белый свет и отправились на стадион.
Первая трехчасовая тренировка закончилась благополучно, никто от нагрузок не стонал. Парни без слов выполняли все требования тренера, настолько их вдохновило получение формы.
После тренировки все толпой отправились в столовую. Серегин, правда, все порывался вести их строем, вспомнив свое военное прошлое, но потом отказался от этой мысли.
Гомонящей толпой футболисты зашли в столовую, где еще никогда не бывали, и гомон неожиданно утих.
Они находились в довольно большом зале, в котором рядами стояли столики, накрытые белыми скатертями, на столах в тарелках свободно лежал нарезанный черный хлеб и стояли бутылочки с перцем, солью и горчицей.
Все робко прошли вперед и, стараясь не шуметь стульями, уселись за столы.
Так они сидели, с любопытством оглядываясь по сторонам, а кое-кто посмелей уже прихватил по куску хлеба. В это время к ним вышла пожилая женщина в белом халате.
— Ну-ну, — не очень приветливо сказала она, — спортсмены, значит, пришли, давайте сюда ваши талоны.
Она собрала выложенные на стол бумажки и ушла, а минут через десять две официантки начали разносить тарелки.
— Ни хрена себе как немцев кормят! — в удивлении сказал кто-то из парней, когда увидел содержимое.
— Не немцев, а вас, — наставительно поправил его тренер. — Завод денег не пожалел на питание, так что сами понимать должны, чем надо на заботу отвечать.
— Победами! — сказал кто-то.
— Вот именно, только победами, — подтвердил Анатолий Иванович.
Оголодавшие после тренировки ребята смолотили все, что стояло на столах, за несколько минут. Хлеб, свободно лежавший в хлебницах, также полностью исчез из них.
Когда, закончив трапезу, юные футболисты вышли на улицу, двое из них достали из кармана по самокрутке и собирались закурить.
Вышедший вслед за ними тренер с удивлением посмотрел на наглецов.
— А вам, ребята, что, закон не писан? — жестко спросил он. — По-моему, предупреждение уже было, все вы знаете: или курим, или играем, иного не дано. Так что выбросить дрянь немедленно, и чтобы я больше этого не видел!
Парни нехотя выкинули самокрутки в урну, стоявшую у входа, а один тихо пробурчал другому, но с явным расчетом, чтобы тренеру было слышно:
— Конечно, нам нельзя, а половина мужиков в основном составе махру смолит.
— Они взрослые и сами решают, что делать, — категорично сказал Анатолий Иванович, — если хотят играть долго и результативно, курить не будут. А у нас в команде, пока я тренер, чтобы ни одного с папиросой не видел. И больше предупреждений не будет, всё понятно? — спросил он, обращаясь ко всем.