Но команда Фомина уже резко сбавила темп и практически полностью перешла на свою половину поля и вновь вернулась к прежней тактике прессинга. Только теперь ей было гораздо легче, игроки противника вымотались полностью за эти несколько минут и сейчас приходили в себя, чтобы вновь организовать атаку на ворота заводчан. Однако до этого не дошло, пока они собирались с силами, свисток рефери положил конец игре.
Парни, сидевшие по соседству с Аркадьевым, орали, подкидывали вверх кепки. А потом резко засобирались к выходу.
— Давайте быстрее! — крикнул один из них еще остающимся на трибунах ребятам. — Граф говорил, чтобы сразу после игры все подходили к остановке. Сейчас там уделаем городских!
И начал вытаскивать из кармана сложенную велосипедную цепь.
Борис Андреевич окинул взглядом трибуны. Но ни одного милиционера в пределах видимости не наблюдалось.
Он встал и пошел в раздевалку. Когда туда зашел, ребята стягивали с себя промокшие от пота майки и трусы. По их осунувшимся лицам было видно, что последний спурт дался нелегко. Но все же здесь раздавались смех и шутки, в отличие от другой раздевалки, в которой царило гробовое молчание.
«Да, — сочувственно подумал Борис Андреевич, — после такого проигрыша не до шуток».
Он посмотрел на Серегина, тот сам был не лучше своих воспитанников. Уставший и потный, он стоял посреди комнаты и раздавал указания. Фомин сидел на скамейке и, морщась, потирал забинтованную руку. Аркадьев подошел к нему и спросил:
— Что случилось, тебя действительно специально хотели вывести из строя?
Фомин, глядя честными глазами, сказал:
— Да что вы, Борис Андреевич, это наши местные дела и к футболу отношения не имеют.
— Ну и как с рукой-то, серьезно?
Вовка махнул здоровой левой рукой.
— Да нет, просто ушиб, думаю, что послезавтра на следующую игру уже выйду как штык.
— Это хорошо, — согласился Аркадьев, — хотя, я смотрю, команда и без тебя неплохо справляется.
Вовка замялся, видимо думая, что сказать, но сидящий рядом игрок радостно сообщил:
— Конечно, мы этот вариант игры уже сто раз обсуждали и тренировали.
Под укоризненным взглядом Фомина парень заткнулся, но слово не воробей, вылетело, не поймаешь.
— Сдается мне, — задумчиво сказал пожилой тренер, — что у вас тут не так всё просто. — Он посмотрел на Серегина, который в свою очередь недоброжелательно косился на него.
— Борис Аркадьевич! — не выдержал наконец Анатолий Иванович. — Давайте сейчас я закончу, и мы с вами поговорим, а пока не отвлекайте ребят, пожалуйста.
Аркадьев коротко извинился и вышел из раздевалки. Из открытой двери с другой стороны неожиданно послышались тревожные голоса игроков ДЮСШ.
— Слышь, парни, я сейчас тут узнал! — закричал один. — Поселок нас бить хочет. За стадионом уже толпа собирается. Говорят, за то, что мы подговорили своих Фому отпинать.
Снова воцарилось молчание, на этот раз тревожное. Все знали, что в заводском поселке ребята серьезные и шутить не любят.
Из дверей вышел тренер команды и зашел в раздевалку заводчан.
— Толя, — обратился он к Серегину, — ты в курсе, что за стадионом сейчас драка будет?
Анатолий Иванович удивленно посмотрел на своего конкурента.
— Женя, ты что говоришь, из-за чего парням драку устраивать?
— А вот из-за него, — кивнул тот на Фомина, — местные считают, что его избили по просьбе или наводке наших парней. Как хочешь, так и понимай.
Серегин тревожно посмотрел на Вовку.
— Ты же мне сказал, что из-за девчонки всё случилось?
— Так и есть, — в ответ сказал Фомин, лихорадочно соображая, что делать.
Парни зашумели.
— А что, — сказал Игорь Костин, — правильно и сделают, не хрен к нам приезжать и по ночам с колами по улице бегать.
Вовка сразу ему ответил:
— Игорь, ты думай, что говоришь. Во-первых, сам знаешь, из-за чего ко мне пристали, и если бы не Жбан, то ничего бы не было. А во-вторых, мы из-за этого дела можем запросто из турнира вылететь. А команда здесь вообще ни при чем.
Он повернулся к тренеру ДЮСШ и твердо сказал:
— Не переживайте, всё будет в порядке. Мы все пойдем вместе с вами и поговорим с народом. Думаю, что всё обойдется.
Тренер, с сомнением глядя на него, сказал:
— Что-то, паренек, с трудом верится, там, я слышал, уже за сотню человек собралось. Послушаются ли вас?
Фомин сам был далеко не уверен в этом, но вновь твердо заявил:
— Конечно, послушаются. Мы же все здешние, и нас двадцать человек, так что всё будет нормально.
— Вот же у вас тут деревня! — со злостью произнес тренер. — Даже телефона нет, хотя бы милицию можно было вызвать.
Внимательно слушающие разговор ребята скептически заулыбались, а Костин пояснил причину:
— Да к нам пока мусора приедут, можно десять раз подраться и разбежаться. Они всегда к шапочному разбору приезжают.
Серегин слушал эти разговоры и смотрел то на своего коллегу, то на ребят. Хотя сам он жил в городе, но прекрасно знал, какие иногда бушуют страсти между городом и поселком.
— Володя, а почему ты думаешь, что тебя послушают? — спросил он наконец.
— Ну, просто думаю, что знаю некоторых заводил этого дела, — уклончиво ответил тот.
— Ладно, — вздохнул тренер, — все равно надо отсюда выбираться, пойдем вместе.
Когда ребята вышли на улицу, там их ожидали немногие приятели и друзья. К Фомину сразу подбежал Мишка и начал выкладывать новости.
— Вовка, ты представляешь, что творится! Сейчас кучу городских отметелили у остановки, а остальные огородами удрали. Народу тьма собралось и не расходятся. Хотят за тебя городскую команду побить.
Городские пацаны, услышав эти слова, начали тоскливо озираться по сторонам.
Но выхода не было, и обе команды двинулись вперед. Когда они подошли ближе к остановке, то оказалось, что там народа осталось немного, гораздо меньше, чем говорила молва. Видимо, большая часть парней, набегавшись по огородам за улепетывавшими городскими, успокоилась на достигнутом и отправилась домой. Но человек пятьдесят на дороге стояло. Ребята вооружились досками, кольями, кое-где крутили велосипедными цепями, насаженными на деревянные рукоятки.
Когда они увидели идущих к ним игроков обеих команд, среди них на какое-то время воцарилось недоуменное молчание. Не дожидаясь, когда это молчание перейдет в крики: «Бей городских», Вовка шагнул вперед.
Он уже заметил, что одним из первых в рядах драчунов стоит Витька Графов. Подойдя к нему вплотную, он тихо сказал:
— Слушай, Граф, ты понимаешь, что если сейчас начнется драка, то нашу команду просто снимут с соревнований, и хрен что мы выиграем. Прошу, угомони парней, чтобы разошлись. Ты ведь, сто пудов, знаешь, что команда ДЮСШ не при делах.
Окружающие внимательно прислушивались к его словам. А Графов скривился и сплюнул.
— Ну, Фома, мать твою, не дашь даже повеселиться, ладно, черт с ними, пусть валят, — выдавил он наконец.
Потом повернулся к толпе и громко крикнул:
— Ша! Мужики, футболистов не пинать! Разбегаемся.
Видимо, пыл у ребят уже прошел, так как они, выслушав речь своего вожака, понемногу начали расходиться, бросая по сторонам дороги ненужные больше деревянные орудия. Некоторые, впрочем, были не очень довольны этим обстоятельством и выкрикивали угрозы, проходя мимо стоявших на дороге игроков.
Фомин вздохнул облегченно, он сам не очень верил в то, что ему удастся договориться, но все же это получилось.
Повеселевший тренер ДЮСШ громко спросил у своей команды:
— Ну что, ребята, пехом пойдем или будем ждать автобуса?
— Пошли пешком, — раздались возгласы в ответ. Ребята предпочли не рисковать и быстрей покинуть поселок.
«Вот и славненько», — подумал Вовка.
Команды распрощались, пожав друг другу руки. А Вовке была пожата левая здоровая рука тренером Евгением Альбертовичем.
Тот серьезно глядя ему в глаза, сказал:
— Спасибо, парень, честно говоря, не ожидал такого финала.
Потом он подошел к Серегину и, также пожав руку, сказал:
— Молодец, Толя, хороших ребят воспитываешь.
Подмигнул ему и сообщил:
— Астафьев-то волосы на заднице рвет, что весной тебя к нам не взял, вчера еще на совете плакался, говорил, кто же знал, что у человека такой тренерский талант откроется.
— А то, — важно сообщил Серегин, — он еще меня не один раз вспомнит.
Аркадьев, шедший вместе с ними, также стал прощаться.
— Однако, — сказал он, — у вас тут футбольные страсти вовсю кипят. Не ожидал, что в такую передрягу с вами вместе попаду, — озабоченно улыбнулся он. — Анатолий Иванович, хотелось бы в ближайшее время с вами встретиться и переговорить, — обратился он к Серегину.
Тот пожал плечами.
— Борис Андреевич, пока не закончится турнир, я как на казарменном положении. Поверите ли, дома за месяц всего несколько раз был, — сообщил он московскому тренеру, — так что не знаю даже, когда смогу уделить вам время.
— Вы что, с ребятами целый день проводите? — удивился Аркадьев.
— Борис Андреевич, вы же сами не так давно удивлялись, что за месяц команда сделана. Так ведь это не просто получилось, — ответил Серегин, — второй месяц, что я, что ребята, только футболом и живем.
Аркадьев замялся. Было заметно, что ему до смерти хочется поговорить с тренером заводской команды, но, видимо, его поджимало время, потому что он несколько раз глядел на часы.
— Хорошо, — сказал он, подумав, — перед отъездом постараюсь с вами встретиться.
Он попрощался и побежал к остановке, к которой как раз подъехал рейсовый автобус.
Когда тренер и команда остались на опустевшей грунтовке, Серегин нахмурился:
— Ну, парни, не знаю, что завтра судейская коллегия решит. Будем надеяться, что останемся в соревнованиях.
Василий Иосифович вспомнил о своем спутнике, которого он почти насильно привез в Куйбышев, только к вечеру. Он сегодня вновь поехал со своим фронтовым приятелем на соревнования. Но смотреть там было не на что. Их команда с разгромным счетом обыграла одну из районных команд, и поэтому они уехали, не дожидаясь конца матча. Генерал очень не хотел, чтобы его вновь успели поймать местные партийн