– Ты меня разыгрываешь, – строго сказал Пьер.
– А зачем? – ухмыльнулась она.
– Потому что творческий директор никогда не станет вертеть задницей на съемочной площадке, – парировал он.
– Пьер, вы меня разочаровываете, – пожала плечами Татьяна. – Разве не помните, как ваш соотечественник, великий кардинал Ришелье, говорил: «Не судите опрометчиво»? Раз верчу попой – значит, у меня на то свои причины есть. – Она загадочно улыбнулась. – Может, я психологию изучаю. Таких, как вы.
– Я, кстати, не женат, но готов, – с истинно французской галантностью отреагировал он. – Вас это не заинтересует?
– Нет! – расхохоталась она. – Да и вы сами сегодня на съемках ругали мою толстую задницу!
– Тогда просто давай объявим перемирие, – весело предложил он. – А за площадку извини. Ты, раз наша, должна сама понимать – там себя не контролируешь. Да и на этих коз, на фотомоделек, нельзя не орать. А то на шею сядут.
– Но если вы еще раз скажете, что я своей задницей загораживаю солнце… – с угрозой в голосе произнесла Татьяна.
– Скажу, – беспомощно развел он руками. – У меня работа такая. Но ты знаешь что делай? Когда я начну на тебя кричать, тоже кричи, что-нибудь знаковое. «Огилви», например. Или «продакт плейсмент»! Чтоб я вспомнил, что ты за штучка…
– Договорились, – весело согласилась Татьяна.
– Ну, тогда пойдем. Я тебя с мэром познакомлю. – Пьер указал ей на благообразного, в окружении подобострастной свиты, старичка. Тот стоял, сдвинув брови, и всем своим видом выражал неудовольствие.
– Ой, какой дряхлый! И какой грустный… – отреагировала Татьяна.
– Переживает, – со знанием дела просветил ее Пьер. – Он на свой прием Лаваля звал. Это какая-то теннисная звезда. А тот не пришел.
«А я с ним завтра встречаюсь!» – едва не вырывалось у Татьяны.
Но, конечно, она промолчала.
Вот жизнь интересная пошла! На равных общаться с известнейшими теннисистами, прятаться от вице– президентов транснациональных корпораций… Жаль только, с загадочным Ансаром, который походя раздает многотысячные бриллианты, ей познакомиться не удалось.Утро наступило через минуту после полуночи. Или просто ей так показалось?
С приема в мэрии они вернулись только к часу ночи, и Таня, в нарушение всех режимов, привезенной с собой из Москвы колбасы погрызла. А то вечная беда подобных тусовок – еды вроде в изобилии, но поесть некогда.
И провалилась в короткий сон. Проснулась от странного смешения звуков. Писклявое «пи-пи-пи» – это ее верный будильничек. А роскошное, басистое «пу-пу-пу» тогда что?
Таня вскочила, прошлепала к окну – гудение неслось с улицы – и восхищенно замерла у тщательно вымытого стекла. Совсем рядом, считай, в ста метрах, расстилалось море, белела пристань, а к ней, в туманной утренней дымке, швартовался огромный, ослепительный теплоход. И продолжал требовать: пу…пу… я тут, я приплыл! Вот красота! Никакого сравнения с двумя березами и рядами машин – видом, что открывается под окнами ее столичной квартиры.
Нет, в новой работе, определенно, есть свои прелести. Страны, города, приключения… А пробежаться бок о бок со знаменитым теннисистом по утренним улицам разве плохо? Если бы только еще спать не хотелось… Ну, ничего. Здесь, на Мальорке, ее сумку в отличие от подмосковного, блин, пансионата никто не обыскивал, и верный кипятильник с адаптером под европейские розетки удалось сохранить в целости. Тройной кофе, пара ломтиков сырокопченой колбаски – и она снова будет в форме.
Таня с удовольствием постояла у окна. Наблюдая за теплоходом, выпила кофе. От искушения выкурить сигаретку удержалась – какой спорт после никотина? Облачилась в спортивный костюм с пижонским лейблом «Джуси Кутюр» и в верные старые кроссовки. Сверху накинула лавалевскую куртку «Espana» – будем надеяться, теннисист оценит. И выскочила из номера.
Рафа уже ждал ее в вестибюле гостиницы. Выглядел скромно, глаза прятал под темными очками, охрана если и сопровождала его, то не показывалась. Теннисист увидел Татьяну и расплылся в улыбке:
– А я боялся, что ты проспишь!
– Ты с ума сошел, – ласково упрекнула она.
– Ну, прием у мэра, танцы, алкоголь, мужчины… – лукаво подмигнул он.
Может, сказать ему, что в сравнении с ним другие мужчины никуда не годятся? Нет, преждевременно.
– Побежали? – весело предложила она.
– Побежали! – согласился теннисист.
Они вышли из гостиницы. По Пальма-де-Мальорке плыл уверенный, с кристально чистым воздухом, молочный рассвет. С моря – его слегка штормило – долетали соленые брызги. По улице спешили редкие автомобили.
– Я обычно бегаю по набережной! – крикнул Лаваль.
– Не возражаю! – согласилась Татьяна.
Ох, до чего хорошо! Она бы бок о бок с этим красавчиком всю жизнь бегала!
…Полчаса пролетели, будто пара минут. Таня даже не запыхалась – то ли второе дыхание открылось, то ли Лаваль ее щадил, бежал не спеша. И вот теннисист уже объявляет:
– Сбавляем темп!
Ну, это всегда с удовольствием. Тем более что они как раз порт пробегают. И к причалу, устланному ни много ни мало ковровой дорожкой, швартуется изумительной красоты яхта. Татьяна подобных прежде никогда не видела – огромная, что твой пароход. Но вместе с тем стройная, будто лань, и изящная, как балерина. И надпись на борту гордая и стильная: «ПИЛАР» [7] . «Вот тебе и восточный человек! – подумалось Тане. – Он, оказывается, романтик. Старика Хемингуэя любит…»
Садовникова хотя и равнодушна к яхтам, но у штурвала такой постояла бы с удовольствием.
– Нравится? – кивнул в сторону судна Лаваль.
– Да, – восхищенно кивнула Таня. – Часом, не твоя?
– Увы, я не мореход, – погрустнел Лаваль. И, к удивлению Тани, продемонстрировал недюжинную (для профессионального теннисиста) эрудицию: – Да и разве я похож на капитана Блада?
– Ты лучше, – польстила она.
А с яхты тем временем спустили трап, и по нему одна за одной заскользили вниз красивые, как на подбор, девушки. И все – в вечерних нарядах. Походка многих была нетверда, и матрос у трапа весьма кстати поддерживал их перед свиданием с землей.
– Закончилась корпоративная вечеринка? – пошутила Татьяна.
– Почти, – кивнул теннисист. – Закончился прием на яхте Ансара. Красавицы возвращаются домой.
Ансар. Опять Ансар.
Да вот, кстати, и он сам. Расположился на палубе, весь, будто Мефистофель, в черном, и пристальным взором наблюдает за исходом своих красоток. Фу, пошлятина. Одно интересно: какого размера бриллианты уносит с собой каждая из красавиц?..
Татьяна резко отвернулась от яхты, взяла своего спутника под руку, промурлыкала:
– Ну, что теперь? Мы заслужили по стаканчику грейпфрутового сока?
– И даже – по чашке кофе! – улыбнулся теннисист.
Неуловимый взмах руки – и рядом уже останавливается давешний спортивный «Мерседес», а водитель, как и вчера, молча протягивает Рафе ключи.
– Рафа… А можно, я поведу? – вкрадчиво просит Татьяна.
– Он очень мощный. И норовистый, – предупреждает теннисист. Но ключи отдает.
А Таня, оказавшись за рулем, трогается с такой пробуксовкой, что Ансаровы гостьи дружно взвизгивают и даже невозмутимый яхтовладелец, она видит в зеркальце, вздрагивает на своей палубе.
Вот вам, противные буржуи.После кофе, сока и еще часа приятной болтовни и обещаний обязательно встретиться – скажем, через месячишко, где-нибудь в Лондоне – Рафа подвез Татьяну к ее гостинице. Как истинный джентльмен, бросил не у дверей, а проводил до стойки портье и, бедненький, нарвался. Портье теннисиста узнал, затряс великому земляку руку, на шум сбежались швейцар с горничными, и Лаваль еще минут десять подписывал гостиничные проспекты и старые билеты в киношку. Таня на раздаче автографов присутствовать не стала – распрощалась с теннисистом и убежала к себе в номер. Во-первых, уже надо спешить на съемки, а во-вторых, слегка обидно, когда не вокруг тебя восхищенные поклонники толпятся.
Но не успела даже скинуть спортивного костюма, как в дверь номера постучали.
– Кто? – не отпирая, крикнула она.
– Посылка для miss Sadovnikova! – ответил вкрадчивый голос.
– Не жду я никаких посылок… – пробурчала она. – Но дверь распахнула.
Посыльный в гостиничной униформе протянул ей аккуратный, размером с небольшой «дипломат», сверток.
– Это вам.
– От кого?
– Сверху приколота визитка…
Таня нетерпеливо сорвала карточку.
А, у нее такая уже есть. Тэд Уэйтс. Вице-президент. Откуда, интересно, узнал, где она живет? И что за неожиданные подарки?
Она сунула посыльному бумажку в пять евро, захлопнула дверь. Криво-косо от нетерпения разодрала упаковочную бумагу. И в изумлении выдохнула:
– Ой!
Под скромной серой оберткой оказался крошечный, весом не больше килограмма, ноутбук. Никаких украшений, строгий черный корпус и экранчик явно не больше двенадцати дюймов. А на панели – наклейка с техническими характеристиками. С ума сойти! Такая крошка – и память аж восемьдесят гигов! И оптический дисковод! И сканер отпечатка пальца! И разрешение 1280 на 800 пикселей! Вот это подарок! По-настоящему королевский, любого бриллианта стоит!
Хотя Таня уже опаздывала, но удержаться было невозможно – и она включила компьютер.
Загрузился он мгновенно.
Вместо «обоев» на рабочем столе высветилось краткое послание:
« Дорогая Таня! Похоже, мой поиск красивой и умной увенчался успехом. Вы понимаете, о чем я? Ваш Тэд Уэйтс».
– Спасибо, Тэд… – растроганно пробормотала она.
Поспешно выключила компьютер и бросилась умываться-переодеваться. Ох, как она жутко опаздывает! Сейчас никто не посмотрит, что она самая умная и красивая, – такой опять втык устроят…
Второй съемочный день удался. По корту с голыми ногами и в короткой юбке скакать не понадобилось. Снимали крупные планы – и четверо фотомоделей выглядели весьма комично: каждая в теплых брюках, мисс Вонг и вовсе ватные нацепила, но в легких маечках с глубокими вырезами.