ки, и совсем другое дело - полная сводка, которая неизвестно к кому попадет и неизвестно как будет использоваться.
- Слушай, если у тебя есть пять минут, я тебе сформулирую конкретные вопросы. И тогда можешь вообще ничего не посылать, сам посмотришь и мне все скажешь, если тебе времени не жалко.
- Да, так будет лучше, - суховато ответил Игорь. Настя припарковалась, вытащила из сумки список, который уже третий день возила с собой.
- Бери ручку и бумагу, пиши. Меня интересуют любые тяжкие преступления, совершенные…
И начала медленно диктовать. Апрель 2002 года, Рязанская область… Июнь 2002 года, Воронеж… Телефон предательски забибикал, предупреждая, что садится батарея. Только бы заряда хватило!
Ей снова повезло, телефон не подвел, дал Насте возможность закончить разговор. Лесников обещал посмотреть и позвонить или прислать ответ по электронной почте.
Но на этом везенье закончилось. Дороги оказались наглухо забиты автомобилями, и домой Настя добиралась больше двух часов. Хорошо хоть на пути попался «Макдоналдс», где можно было купить еду, не выходя из машины. Настя въехала в какой-то тихий заброшенный дворик, выключила двигатель и с жадностью набросилась на двойной чизбургер и картошку «по-деревенски», запивая их довольно противным на вкус кофе. В тот момент ей казалось, что ничего вкуснее она в жизни своей не ела, а котловой кофе был просто-таки амброзией. Однако в виде компенсации за полученное удовольствие судьба подбросила ей еще одно невезенье, которое, правда, обнаружилось уже тогда, когда Настя поднималась в лифте к себе домой и искала в сумке ключи. Ключи-то она нашла, а вот кошелька не было. Он совершенно точно был, когда она покупала еду в «Макдоналдсе», Настя вынимала из него деньги и расплачивалась. Ну и где он? Вытащить из кармана или из сумки никто не мог, она ведь не выходила из машины. Значит, обронила. Забирала одновременно сдачу, пакеты с едой и пластиковый стакан с кофе, сделала неловкое движение, а про кошелек забыла, и он упал. И лежит там, бедненький, на мокрой холодной земле… Впрочем, это вряд ли, наверняка кто-нибудь уже подобрал. Денег в нем, правда, было не так много, рублей семьдесят, что ли, или восемьдесят, Настя отчетливо помнила одну пятидесятирублевую купюру и две или три десятки. Ну, еще мелочь в отделении для монет. Не бог весть какое богатство. Но! Во-первых, кошелек был Лешкиным подарком на Новый год, фирменный, кожаный, жутко дорогой. Во-вторых, в нем лежали квитанции из химчистки, куда Настя сдала два своих свитера и костюм Чистякова, и из мастерской по ремонту сумок, где должны были починить Лешкин портфель, который он очень любил, не мог с ним расстаться и поэтому все время отдавал в ремонт, вместо того, чтобы выбросить и купить новый. Теперь придется идти в химчистку и в мастерскую, писать заявление, подробно описывать в нем вещи… Короче, дополнительная морока. И в-третьих, в кошельке лежали несколько визитных карточек с телефонами, которые Настя так и не удосужилась переписать в записную книжку. А телефоны были нужные. Ну почему она такая растяпа! Почему никогда ничего не делает вовремя!
Нет, положительно, сегодня не ее день. Ну что ж, бывает. Бывают дни, когда все получается, а бывают и такие, как сегодня.
- Ты чего такая убитая? - спросил Леша, встречая ее в прихожей.
- Кошелек посеяла, - расстроенно призналась Настя.
- С миллионом долларов?
- Нет, с семьюдесятью рублями.
- Ну тогда и фиг с ним, - философски заметил Чистяков.
- А кошелек? Это же твой подарок!
От огорчения она чуть не плакала. Деньги, квитанции, телефоны - это все ладно, это можно пережить, но терять подарки Настя не любила в принципе, а к подаркам мужа относилась особенно трепетно и не выбрасывала даже тогда, когда они от длительного употребления приходили в полную негодность. В таких случаях она переставала ими пользоваться и прятала в шкаф, где у нее лежал специальный пакетик, куда она складывала то, что называла «бывшими подарками».
- Да-а-а? - угрожающе протянул Алексей. - Это резко меняет дело. Теперь я буду думать, что ты небрежно относишься к моим подаркам, потому что меня самого ни в грош не ставишь. Аська, ну когда ты повзрослеешь, а? У тебя пенсия на носу, кризис среднего возраста цветет в полный рост, а ты готова расплакаться из-за какого-то кошелька.
- Он не какой-то, - упрямо ответила она, - он - твой подарок. Леш, ты же знаешь, подарки - это мой пунктик. Особенно твои подарки.
- Хорошо, давай так: судьба забрала у тебя один подарок и взамен дает другой. Тебя это утешит?
- Какой еще другой?
- Ну мы что, так и будем в прихожей судьбоносные решения обсуждать? Пошли в комнату, я тебе все расскажу.
Настя вползла в комнату и рухнула на диван. Стопы горели, словно к ним приложили горчичники, и страшно ломило поясницу. Все-таки нельзя ей подолгу стоять, нужно или сидеть, или ходить, но стоять - ни в коем случае!
- Звонил твой брат Александр, - торжественно начал Леша, - с очень интересным предложением. Они с Дашкой и сыном собираются на майские праздники поехать куда-нибудь отдохнуть и хотят, чтобы ты поехала с ними. Ты же в отпуске, так что никакие разговоры о службе не пройдут.
- Куда? - равнодушно спросила Настя. - В Подмосковье куда-нибудь?
- Ну конечно! - фыркнул Леша. - С каких это пор твой братец отдыхает в Подмосковье? Они собираются или в теплые края, на Средиземное море, или туда, где полезный воздух, типа в Альпы,
- Интересно, как они себе это представляют? Я так вот, ни с того ни с сего соберусь и попрусь в Альпы, что ли? - недовольно проговорила она. - Бред какой-то. У нас и денег таких нет, чтобы по Альпам разъезжать.
- Ася, не придуривайся, - строго сказал Алексей. - Ты прекрасно понимаешь, о чем идет речь. Саша дарит тебе эту поездку. Он ее полностью оплатит. И все хлопоты берет на себя, тебе даже визой заниматься не придется, он сам все сделает. Дашь ему загранпаспорт - и никакой головной боли. Асечка, солнышко, - голос его стал ласковым, - я очень хочу, чтобы ты поехала. Ну пожалуйста. Ты так устала, ты вся издергалась, в твоем организме места живого нет. Можешь ты, в конце концов, один раз в жизни отдохнуть по-человечески, не с книжкой на диване или с переводом каким-нибудь очередным, чтобы еще сто рублей заработать, а там, где здоровье, море, воздух? Погуляешь, поплаваешь… А? Ну Асечка, я прошу тебя, не упрямься.
Она лежала на спине, закрыв глаза и борясь с подступающими слезами. Море… Средиземное… Говорят, оно чистое, прозрачное, теплое. И светло-желтый песок. И солнце. И никаких убийств, никаких смертей. Десять дней покоя и безмятежности… Как это здорово, если сравнить, например, с сегодняшним многочасовым подпиранием стены в коридоре академии, когда боишься отлучиться на четверть часа, чтобы купить в буфете бутылку воды.
- Дай мне телефон, - сказала она, не открывая глаз. Леша подал ей трубку, и Настя набрала номер брата.
- Санечка, что это за история с отдыхом?
- Я надеюсь, ты окажешься более благоразумной, чем твой благоверный. Его же не прошибешь…
- Погоди, - перебила его Настя. - При чем тут Чистяков? Я что-то не поняла.
- Я хочу, чтобы вы поехали вместе. Оба. Я хочу подарить вам эту поездку. В конце концов, мы уже столько лет говорим о том, что хорошо бы куда-нибудь съездить всем вместе, но не складывалось. И вот теперь такой случай: ты в отпуске, а у всех майские праздники. Ну грех не воспользоваться, Настюша!
- Грех, - рассеянно согласилась она. - А Лешка-то при чем?
- Так он же отказался. Сказал, что не может ехать. А вот тебя надо уговорить непременно, а то ты ужасно уставшая и плохо себя чувствуешь. Это его слова, передаю дословно.
- Отказался, значит? - медленно повторила она, с трудом поворачивая голову, чтобы увидеть мужа.
Алексей сидел у письменного стола и делал вид, что что-то читает с экрана компьютера, но по его напряженной спине Настя поняла, что ничего он не читает, а внимательно прислушивается к разговору. Точнее, к ее репликам.
- А почему отказался?
- Ой, Настюша, ну ты же знаешь своего мужа, он обожает делать подарки, но принимать их - ни в какую. Даже под угрозой расстрела. Снова завел старую песню, которую уже пел, когда я тебе машину хотел подарить. Дескать, он отдыхает ровно на столько, на сколько сам себе в состоянии заработать, а отдыхать на незаработанное он не может, это противно его принципам.
- Сань, - она слегка улыбнулась, - у меня принципы точно такие же, мы с Лешкой совершенно одинаковые, иначе не прожили бы вместе столько лет. Не обижайся, ладно?
- Все с тобой понятно, сестрица ты моя безумная, - вздохнул Саша. - Но я не теряю надежды. Может, ты еще одумаешься, или Лешка тебя уговорит. На решение проблемы у тебя есть три дня, до понедельника. В понедельник я должен дать отмашку насчет гостиницы и билетов, во вторник сдать документы на визу. Так что до утра понедельника подумай, время есть. И представь себе, как это будет здорово: мы все вместе, веселые, счастливые, Дашка щебечет, мы с тобой наговоримся всласть, а кругом воздух, зелень, покой, море, горы…
- Так море или горы? Мне о чем мечтать-то?
- Настюха, ты пойми, нам с Дашкой все равно, куда ехать, лишь бы всем вместе, мы с ней и так всю Европу объездили и на всех курортах отдыхали. Ну понятно, что не в Шотландию, там пока еще погоды нет, и не в Исландию, там вообще холод собачий и день короткий, и не в Египет, там жулья полно и антисанитария всяческая, а так - без разницы. Куда ты захочешь, туда и поедем. Ты куда хочешь?
- Саня, я никуда не поеду.
- Это я понял. А хочешь-то ты куда?
- Не знаю… Я не умею хотеть за границу, никогда не приходилось.
- Ну вот и потренируйся до понедельника. А в понедельник утром я позвоню.
Настя положила трубку рядом с собой, стараясь, чтобы Лешка не услышал, что она плачет. Он отказался от поездки. Отказался сразу, не раздумывая. И ей даже не сказал об этом. Мол, Саша хочет подарить тебе поездку. Тебе. А не нам. Лешка хочет, чтобы она поехала, искренне хочет. Он переживает за нее, за ее здоровье, он видит ее усталость и сочувствует. Но разве сам он не устал? И разве у него самого такое уж могучее здоровье? Он точно так же вкалывает долгие годы, хватаясь за любой приработок вплоть до репетиторства, читает какие-то бесконечные лекции в коммерческих в