Но являлось ли это на самом деле доказательством эффективности процедуры Штейнаха? Пациенты, может быть, и не знали, что им сделали вазэктомию, но они точно знали, что им была сделана операция для улучшения их здоровья. Когда врач спрашивал пациента, чувствует ли тот себя лучше, он, скорее всего, отвечал положительно. И, что важнее всего, сообщения об успехах основывались на свидетельствах, далеких от современного «золотого стандарта» – двойного слепого рандомизированного контролируемого исследования. Штейнах не разделил, как положено сейчас, мужчин на две группы, одной из которых операцию сделали по-настоящему, а другой – нет. Он не обеспечил условий, чтобы ни пациент, ни врач не знали, кому какую операцию сделали, – это как раз двойной слепой метод. Подобные исследования, ставшие сейчас обязательными, появились лишь во второй половине XX века. Штейнах делал то, что считалось приемлемым в то время.
Обилие операций и положительная шумиха сделали метод Штейнаха популярным – за исключением тех случаев, когда рекламные акции не приводили к желаемому результату. Альфред Вильсон, 70-летний англичанин, которому сделали штейнах, остался очень доволен результатами. Он заплатил 700 фунтов за вазэктомию и решил поделиться своей «новой молодостью» с публикой. Он снял лондонский «Ройял-Альберт-Холл», в котором в 1877 году выступал немецкий композитор Рихард Вагнер, а в 1963-м – «Битлз». Вильсон собирался выйти на сцену, демонстрируя свою мужскую силу, и отвечать на вопросы собравшихся зрителей. Его «шоу одного мужчины», «Как меня сделали на 20 лет моложе», было намечено на 12 мая 1921 года; все билеты были проданы[32]. Однако в ночь перед предстоящим аншлагом Вильсон умер от сердечного приступа. Таблоиды тут же слетелись на эту историю. Штейнах настаивал, что операция никак не связана со смертью Вильсона.
СРЕДИ ЗНАМЕНИТЫХ ПАЦИЕНТОВ ШТЕЙНАХА БЫЛИ ПСИХОАНАЛИТИК ЗИГМУНД ФРЕЙД И ОРТОПЕД АДОЛЬФ ЛОРЕНЦ.
Какое-то время популярность процедуры не спадала. Норман Хейр, австралийский гинеколог, практиковавший в Лондоне, написал книгу об операции Штейнаха, описав в ней более двух десятков случаев успешно проведенных им штейнахов. (Странно, правда: мужчины идут к гинекологу, чтобы сделать вазэктомию.) Одним из его пациентов был 57-летний врач, который сообщил, что его эрекция стала сильнее, и операция исправила «определенную дисгармонию в отношениях с женой, которая намного моложе него»[33]. В 1929 году на заседании Международного конгресса Всемирной лиги сексуальных реформ в Лондоне немецкий врач Петер Шмидт сообщил, что сделал 600 штейнахов, и все – с хорошими результатами.
Сейчас мы знаем, что, хотя некоторые исследования показывают, что после проведения вазэктомии действительно наблюдается едва заметный скачок тестостерона, по большей части эта операция никак не влияет на уровень гормонов. Иными словами, после вазэктомии не меняется ничего, кроме того, что пациент больше не вырабатывает сперму. Тем не менее феноменальный успех операции Штейнаха закончился не из-за того, что она имела недостатки или на деле не оказывала никакого влияния на либидо, а из-за того, что ученые сумели изолировать гормоны. Появились более простые варианты – вместо операции стало возможно просто принимать лекарство.
Штейнах ошибся, объясняя механизм действия своей операции: она якобы вызывала повышенный рост интерстициальных клеток. На самом деле не вызывала. Но во многом он был прав: он обнаружил, что интерстициальные клетки – главный источник половых гормонов у мужчин. Он первым выдвинул идею, что сексуальное поведение – это сложное взаимодействие между гонадами и мозгом, в котором участвуют и нервные сигналы. И пусть это и не совсем вписывается в категорию «он во многом был прав», Штейнах помог раскрутить прибыльный бизнес на половых гормонах. Он создал рынок гормональных омолаживающих препаратов[34].
Несмотря на все сопровождающееся безумие, серьезных научных достижений тоже было немало[35]. Ученые осваивали новейшие отрасли лабораторных исследований, объединявших биологию и химию. Многие открытия попадали на передовицы газет – в частности, изоляция эстрогена, прогестерона, а затем и тестостерона[9], – но среди них было одно гормональное открытие, которое часто обходят вниманием. Первые исследования начались в Германии в конце 1920-х годов и достигли кульминации почти через 10 лет в Балтиморе, где дерзкая студентка медицинского колледжа имела наглость считать, что может раскрыть медицинскую тайну.
ХОРИОНИЧЕСКИЙ ГОНАДОТРОПИН
ЧЕЛОВЕКА
(ХГЧ)
Гормон беременности, вырабатывается
хорионом после имплантации эмбриона
с первых дней после оплодотворения
ГЛАВНЫЕ ФУНКЦИИ
Низкий ХГЧ у беременных может означать
неправильную постановку срока беременности
или быть признаком серьёзных нарушений
Повышенный ХГЧ у беременных женщин
может быть признаком многоплодной
беременности, а также признаком
онкозаболеваний
Наименование гормона
ГОРМОН БЕРЕМЕННОСТИ
•
Дата открытия 1938 год
Первооткрыватели
ГАЙ,
ДЖОРДЖАННА СИГЕР ДЖОНС,
ЛУИС ХЕЛЛМАН
Глава шестаяРодственные души и половые гормоны
Почти полвека доктор Джорджанна Сигер Джонс работала за одним столом с мужем, доктором Говардом Джонсом-младшим. Это был «партнерский» стол – огромный антикварный стол из красного дерева с ящиками по обе стороны, чтобы два человека могли работать в пространстве, предназначенном для одного.
Чета Джонс были известна не только крепостью своих семейных уз. В 1965 году они вместе с Робертом Эдвардсом из Кембриджского университета оплодотворили человеческую яйцеклетку в лаборатории – такого ранее не удавалось никому. Позже, в 1978 году, Эдвардс создал первого в мире «ребенка из пробирки». Еще через три года супруги Джонс провели первое успешное экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО) в Америке и поспособствовали развитию современного бизнеса планирования семьи.
Впрочем, за всей шумихой с «детьми из пробирки» очень немногие вспомнят, что супруги Джонс запустили бизнес планирования семьи уже после того, как ушли на пенсию. А еще меньше народу знают, что Джорджанна Сигер Джонс оказала влияние на отрасль эндокринологии задолго до того, как детей стали «зачинать» в чашках Петри, а женщины всерьез и надолго закрепились в науке, где ранее доминировали мужчины.
Все началось одним судьбоносным вечером – 29 февраля 1932 года, в «лишний» день високосного года. Джорджанна Сигер, старшекурсница университета, по настоянию отца, акушера-гинеколога, посетила лекцию в госпитале Джонса Хопкинса. Лекцию читал выдающийся нейрохирург и эндокринолог Харви Кушинг. Кроме того, в тот самый вечер завязался и роман между Джорджанной и Говардом Джонсом. Отец Говарда Джонса тоже был врачом, а отец Джорджанны принимал роды у его супруги, когда в 1910 году родился Говард. В ясельном возрасте они играли друг с другом на территории госпиталя, пока их отцы принимали пациентов по выходным. В течение десятилетий Сигер рассказывала, что тот вечер в госпитале Джонса Хопкинса изменил всю ее жизнь. Или, как это обычно звучало в пересказе Говарда Джонса: «Я, конечно, считал, что она имеет в виду наше повторное знакомство, но на самом деле нет: она имела в виду, что Кушинг настолько заинтересовал ее своими описаниями внутренней секреции, что она твердо решила, что ее областью изучения в акушерстве и гинекологии станет эндокринология, тогда еще довольно новая наука»[1].
Сигер, как и надеялся отец, на следующий год поступила в медицинский колледж при госпитале Джонса Хопкинса. Влюбленный Говард Джонс, студент-второкурсник, нашел Сигер за анатомическим столом. Она работала над трупом вместе с Элом Шварцем, который дружил с Джонсом еще с тех пор, когда они вместе учились в Амхерсте, так что Джонс получил хороший повод как бы случайно подойти и завязать отношения. «Свидание» на жаргоне медицинского колледжа означало совместное изучение материала в библиотеке. Сигер и Джонс на «свиданиях» также рассматривали кусочки яичников в микроскоп в патологоанатомической лаборатории. Наконец Шварц сказал Джонсу, что настало время пригласить Сигер и на настоящее свидание.
Джонс набрался смелости и пригласил Сигер покататься на лошадях на День благодарения – он слышал, что ей нравится верховая езда. Но тем утром пошел проливной дождь. «По какой-то причине я не предложил никаких других развлечений, – вспоминал Джонс спустя 80 лет. – Почему – не знаю, просто не предложил и все». Примерно через месяц они наконец пошли на первое свидание – в свежий, солнечный день 1 января 1933 года. Они поехали на конюшни к северу от Балтимора.
«Женщин, которые шли в медицину в ту эпоху, мы называли “медиками-курицами”, а это подразумевало определенную одежду, не очень женственную: обувь на плоской подошве, простые платья, – много лет спустя вспоминал Джонс. – Я называю это “академическим обликом”. Вы выглядели так, словно у вас нет шансов выйти замуж». 100-летний Джонс перебирал черно-белые фотографии себя и Джорджанны в молодости – и подробности даже тогда не выветрились из его памяти. «Она была совсем не такой, – добавил он. – Туфли на каблуках. Она хорошо одевалась и причесывалась».
Потом он рассказал мне, что на первых курсах медицинского училища придумал способ по крайней мере раз в неделю обедать вместе с Сигер. Он открыл клуб, пригласил в него дюжину других студентов и наблюдателя с факультета, чтобы все выглядело легитимно. Цель клуба – ну, кроме свиданий с девушкой – состояла в изучении недавно изданной медицинской книги Sex and Internal Secretions («Секс и внутренняя секреция»), настоящего кладезя информации обо всем, что вы хотели узнать о зарождающейся отрасли сексологии и половых гормонах[2]. Редактором был Эдгар Аллен, профессор Вашингтонского университета в Сент-Луисе. Аллен вместе с Эдвардом Дойзи стал знаменитым после открытия эстрогена в 1923 году. Книга состояла из статей, написанных разношерстной группой исследователей гормонов – физиологами, биологами, психологами, энтомологами и орнитологами. Начиналась она с брачных игр насекомых, продолжалась птичьими перьями, а кульминации достигала в главе о физиологии человеческой сексуальной ненормальности