Как мы обнаружили, что гормон роста отвечает не только за рост? Когда мы узнали, что яички и яичники контролируются гормоном, вырабатывающимся в мозге? Означает ли недавнее открытие гормона голода, что я объедаюсь не из-за отсутствия силы воли, а из-за моей внутренней химии? Если да, то существует ли разница между этими понятиями? В конце концов, я и есть моя химия. И что показали новейшие исследования заместительной гормональной терапии – применение тестостероновых гелей у мужчин старшего возраста и эстрогенов у женщин в менопаузе?
«Возбуждение» начинается с прелюдии к гормонам – с исследований врачей XIX века, обнаруживших рассеянные по организму железы, выделяющие химические вещества. Эти исследования привели в начале XX века к появлению концепции гормонов. К 1920-м годам отрасль эндокринологии пережила взрывной рост. К 1920 году новая наука – эндокринология, – бурно развиваясь, превратилась из малоизвестной отрасли в одно из самых популярных медицинских направлений. Именно тогда состоялось открытие инсулина; тогда же удалось получить эстроген и прогестерон. В то же самое время в книгах с «полезными советами» предлагались совершенно безумные запатентованные средства.
Если «ревущие двадцатые» были для эндокринологии чем-то вроде приветственной вечеринки, эпохой, когда она легла в основу и для настоящих, и для шарлатанских лекарств, то в 1930-е годы она вступила уже настоящей серьезной наукой. Три важнейших достижения биохимии опровергли догмы прошлых лет. Ранее считалось, что эстроген и тестостерон – это два совершенно непохожих вещества, но ученые того времени обнаружили, что они отличаются лишь одной гидроксильной группой – одним атомом водорода и одним атомом кислорода. Эстроген и тестостерон – это, по сути, «двойняшки в разных платьях». Более того, когда эстроген наконец удалось изолировать из лошадиной мочи, оказалось, что это была моча не кобыл, а жеребцов. Ученые считали, что эстроген вырабатывают только яичники, а тестостерон – только семенники. После этого открытия они поняли, что оба органа вырабатывают сразу два вещества. И, наконец, ученые считали, что эстроген и тестостерон – это вещества-антагонисты: подобно детям на качелях, если один поднимается, другой тут же опускается. Но на самом деле два этих вещества – не антагонисты, и, более того, они часто работают сообща.
Эти открытия дали нам новый, более сложный взгляд на гормоны. Их стали изучать не поштучно, а в процессе взаимодействия.
Вторая половина XX века началась с триумфа. Ученые нашли способ измерять уровень гормонов – ранее это казалось невозможным. Все потому, что, несмотря на мощное действие, гормоны выделяются крошечными, компактными порциями. Считалось, что их слишком мало, чтобы измерить. В тот же период появилось первое противозачаточное средство, экспресс-тесты на беременность пришли на смену прежним медленным методам, а флаконы с гормональными средствами стали продавать для облегчения симптомов менопаузы. Но радость продлилась недолго. Чем популярнее становились гормональные лекарства, тем больше побочных эффектов у них обнаруживалось. Дозировка первых противозачаточных пилюль оказалась настолько большой, что приводила к смертельным инсультам. Гормонозаместительная терапия, которая, как ранее считалось, является профилактикой для любых хронических возрастных заболеваний, оказалась, конечно, эффективной, но панацеи из нее не получилось. Сейчас мы гораздо осторожнее подходим к гормональному лечению, но до сих пор многого не знаем.
Как взвесить потенциальную пользу и потенциальные риски? Цель не в том, чтобы продвигать новый эликсир вечной молодости (это старая сказка, которую будут пересказывать бесконечно), но и не в том, чтобы отказываться от него, пропагандируя «все естественное» (мы, в конце концов, состоим из гормонов; они и есть наша естественная химия). Скорее, «Возбуждение» поможет читателям понять сложные взаимодействия гормонов между собой и наши взаимоотношения с гормонами, воздействию которых мы подвергаемся.
Лишь недавно мама рассказала мне, что за несколько недель до того, как бабушке Марте поставили диагноз, дамы-картежницы заметили, что бабушка выглядит необычно усталой. Она засыпала прямо во время игры. Затем в понедельник перед Днем благодарения в 1974 году она приехала к нам в Нью-Джерси и вела себя непривычно спокойно. Вместо того чтобы попробовать суп, сморщиться и пробормотать себе под нос, что он какой-то недосоленный, она прилегла на диван. Это была не та бабушка Марта, которую мы знали. (Кстати, тяга к соленому, как мы позже узнали, – это еще один симптом болезни Аддисона.) Бабушка Марта не делилась свежими слухами, ни на что не жаловалась. У нее даже не было сил, чтобы выйти на заднее крыльцо и выкурить сигарету. Тогда-то мама испугалась и вызвала врача.
Врач не нашел ничего плохого, но, учитывая странные изменения характера, бабушку решили положить в больницу для дополнительных анализов. К тому времени, как ее довезли до койки в палате, у нее не было сил даже поднять вилку, так что маме пришлось ее кормить. Именно тогда мама заметила, что у бабушки черный язык. (Оглядываясь назад, мама не была уверена, что терапевт вообще ее осматривал. Как он умудрился пропустить такой очевидный симптом?)
Мой отец, врач-патологоанатом, сопоставил все улики – черный язык, бронзовую кожу, сильнейшую усталость – и заподозрил болезнь Аддисона. Он настоял на том, чтобы у бабушки взяли анализы на гормоны. В результате у нее обнаружили недостаток кортизола.
Тогда я мало что знала о болезни Аддисона, кроме того, что ею страдал Джон Кеннеди, так что подумала, что это круто и по-президентски. Одно из частых детских воспоминаний – мама, которая напоминала бабушке: «Мам, не забудь свою таблетку кортизона». Одна таблетка с утра, еще одна – днем. Я, наверное, даже не знала, что болезнь Аддисона – гормональная. Для меня гормоны были связаны исключительно с сиськами, месячными и сексом. Все просто.
Но гормоны – это нечто намного большее. Это мощные химические вещества, которые контролируют обмен веществ, поведение, сон, перепады настроения, иммунную систему, реакцию «бей или беги», – а вовсе не только половое созревание и секс. Так что в каком-то смысле это история о биохимии живых, дышащих, эмоциональных существ. История гормонов – это еще и история открытий, ошибочных путей, настойчивости и надежды. Взяв то и другое вместе – научные основы и людей, которые их создавали, – мы получим «Возбуждение»: историю о том, что делает нас людьми изнутри.
КОРТИЗОЛ
Стероидный гормон коры надпочечников
ГЛАВНЫЕ ФУНКЦИИ
Участвует в обмене белков, жиров и углеводов
Регулирует иммунитет и реакцию на стресс
Контролирует уровень артериального давления
Наименование гормона
КОРТИЗОЛ
Дата открытия 1834 год
Первооткрыватель
ЭДУАРД КЕЛВИН КЕНДАЛЛ
Глава перваяТолстая невеста
Не прошло и дня, как Толстую невесту похоронили, а похитители тел уже попытались выкопать ее труп и отвезти его ученым[1]. Первая попытка эксгумации на кладбище Маунт-Оливет в Балтиморе состоялась около полуночи 27 октября 1883 года. Ночной сторож поднял стрельбу, и вандалы, вооруженные лишь заступами и лопатами, бежали. Через час выстрелы обратили в бегство еще одну группу, которую интересовала та же самая могила. Рассказы в газетах были противоречивыми. В одних говорилось, что пули поразили двух гробокопателей, в других – что никто не пострадал. Так или иначе, все выжили. Ну, кроме невесты.
Удивительно, что кто-то вообще считал, что им удастся выкопать все 234 кг Бланш Грей, известной как Толстая невеста. Чтобы похоронить ее, понадобилась целая дюжина крепких ребят, которые пронесли ее тело, привязанное к широкой доске, по трем пролетам лестницы, положили тело на телегу гробовщика и похоронили в шести футах под землей. Во-первых, чтобы ее оттуда вытащить, понадобилось бы народу никак не меньше. А во-вторых, ее тело было желанным объектом изучения для многих врачей, так что сторож той ночью был особенно бдителен: он следил за кладбищем со второго этажа собственного дома, откуда было отлично видно новую могилу. Вместе с ним работал помощник; вместе они по очереди выглядывали из окон, держа оружие наготове.
Бедняжка Бланш Грей. Она родилась в Детройте – огромная девочка весом 5,5 кг; к 12 годам она уже весила 113 кг. Ее мать умерла через несколько дней после родов; отец и два брата решили, что никто не захочет жениться на Бланш и она всю жизнь проведет дома. Но Грей считала иначе. Она решила уехать из дома, чтобы начать новую жизнь подальше от критических взглядов домочадцев и любопытных взглядов врачей. Впрочем, она все равно выбрала для себя занятие, привлекавшее всеобщее внимание.
В 17 лет Грей села в автобус и отправилась на Манхэттен, чтобы найти работу в паноптикуме[2]. Она решила, что вполне сможет сыграть роль Толстой леди, сидя вместе с другими «ненормальными» – бородатыми женщинами, карликами, великанами и прочими. Иногда они рассаживались в огромном зале, иногда – прятались за американскими горками в парке развлечений. Сообразительные антрепренеры рекламировали эти вуайеристские шоу как «развлекательное обучение»[2].
Такое разнообразие человеческих форм в одном месте привлекало не только любопытную публику, но и весьма эклектичную толпу врачей и ученых – физиологов, нейробиологов и биохимиков[3]. Они стремились доказать, что уродства обитателей паноптикума – следствие физиологического дефекта, а не результат нравственного прегрешения или божьего наказания, как считалось ранее. Если удастся выяснить, что именно отличает этих странных людей от остальных, возможно, получится обнаружить, что же делает всех остальных такими удивительно нормальными.
УСТАНОВЛЕНО, ЧТО В РЕГУЛЯЦИИ МАССЫ ТЕЛА
УЧАСТВУЮТ БОЛЕЕ 60 ГОРМОНОВ.