При посадке в Херсонесе разбился Ju-52/3mg14e W. Nr.641037 «8T+BU» фельдфебеля Роберта Флейшманна из 10./TG2. Еще один самолет из этой же эскадрильи – Ju-52/3mg8m W.Nr.501361 «8T+EU» – был уничтожен на аэродроме во время налета советской авиации.
«Фокке-Вульфы» из II./SG2 в течение 9 мая трижды поднимались из Херсонеса: в 10.45, в 13.05 и в 15.00. Все они благополучно вернулись на аэродром. Правда, сильные повреждения получил самолет из 6./SG2, у которого по время разбега одна стойка шасси попала в плохо разровненную воронку от бомбы.
В ходе утреннего вылета «Фокке-Вульфы» нанесли удар по району сосредоточения советского 19-го ТК, изготовившегося к прорыву в направлении Херсонеса. Налет оказался абсолютно внезапным, и немецкие пилоты смогли прицельно сбросить бомбы. Серьезные потери понесла 101-я танковая бригада, в том числе были убиты ее командир подполковник Михаил Хромченко и начальник штаба бригады подполковник Николай Булгаков. В результате весь 19-й ТК начал атаку с большим опозданием.
Также во время очередного налета советской авиации на Херсонес на земле были уничтожены 2 Bf-109G-6 из 6./JG52. Командир эскадрильи обер-лейтенант Хельмут Липферт затем рассказывал о своих впечатлениях:
«Эскадрилья теперь располагала всего тремя „Мессершмиттами“. Я выбрал лучший из них и в 04.30 поднялся в воздух. Воздух изобиловал русскими, и я немедленно атаковал их, но все, что я смог привезти домой, – это были три попадания в мою собственную машину. Поскольку дыры в фюзеляже были довольно большими, самолет должен был сразу же встать на ремонт. Я забрался в последний Bf-109 и подготовился к взлету, но, выруливая на старт, заехал в воронку и оказался неспособным освободиться самостоятельно. Приехал автомобиль, чтобы вытащить меня. Это было сделано, и механик начал раскручивать стартер двигателя, но именно тогда наверху появились русские. Все бросились в укрытия.
Каким-то чудом машина и я остались целы, но вой бомб заставил меня испытать отвратительные ощущения. Наконец двигатель машины запустился. Я прокатился десять метров, когда почувствовал, что левая шина пробита. Еще раз самолет пришлось отбуксировать назад на стоянку. Я просто не мог подняться в воздух!»
Тем не менее немецкие истребители добились очередных успехов. Отличились лейтенант Хайнц Захсенберг из 6./JG52, сбивший Ил-2 (в 11.35) и 2 Як-7 (в 11.38 и в 11.43), и обер-фельдфебель Херманн Бухнер из 6./SG2, на счету которого был Ил-2 и 2 Як-9. Еще по 2 самолета сбили летчики 4./JG52: унтер-офицер Йозеф Вюст – Ил-2 (в 07.56) и Як-7 (в 12.38) и фельдфебель Герхард Хоффманн – Ил-2 (в 08.05) и Як-7 (в 16.05), который преодолел рубеж в 125 побед, а также унтер-офицер Фридрих Хаас из 5./JG52 – 2 Як-7 (в 11.33 и в 14.12). По одному Як-7 засчитали унтер-офицерам Вернеру Корсу из 5-й эскадрильи (в 08.01) и Вальтеру Эрхардту из 4-й эскадрильи (в 08.20).
Таким образом, по данным люфтваффе, были сбиты 14 самолетов: 4 И-2, 8 Як-7 и 2 Як-9. В действительности безвозвратные потери 8-й ВА составили 17 самолетов, в том числе 12 Ил-2, 3 ЛаГГ-3 и 2 Як-1, часть из которых были сбиты зенитной артиллерией.
Тем временем обстановка на земле стремительно менялась. Подразделения 17-й армии, оставив Севастополь, отошли на так называемый Турецкий вал – рубеж обороны, проходивший по гряде высот к югу от Стрелецкой бухты. Там танки 19-го ТК удалось остановить огнем из 88-мм зенитных орудий, и советское наступление временно прекратилось до следующего утра в ожидании подхода резервов. В 20.00 9 мая штаб 4-го Украинского фронта рапортовал о полном освобождении города.
Аэродром Херсонес отделяло от Турецкого вала не более 5–6 км, и он оказывался в зоне досягаемости советской артиллерии, причем уже не только дальнобойной. Для авиации оставаться там в таких условиях было настоящим самоубийством. Поэтому командир 1-го авиакорпуса люфтваффе генерал-майор Пауль Дейхман отдал приказ о немедленной эвакуации самолетов и персонала II./SG2, II. и III./JG52, еще остававшихся в Херсонесе, на аэродром Мамайя в Румынии. С этого момента о прикрытии частей 17-й армии с воздуха можно было забыть. А Як-7, сбитый фельдфебелем Хоффманном в 16.05, стал последней победой истребителей люфтваффе в крымском небе.
Вскоре после 18.00 все пригодные для полетов самолеты – 13 Bf-109G-6 и 9 FW-190F – в последний раз поднялись с аэродрома Херсонес. При этом в каждом из них, кроме пилота, были еще по одному-два «пассажира», в зависимости от размера последних.
«Было стандартной процедурой, что каждый улетавший истребитель брал дополнительно одного или двух человек из технического персонала, которые размещались в фюзеляже или в кабине. Bf-109 конструировался для одного человека, и все знали, насколько трудно было разместить в нем еще одного человека, – вспоминал Липферт. – Мое обсуждение этого вопроса с командиром группы закончилось приказом, чтобы я летел в багажном отсеке самолета, принадлежавшего адъютанту, лейтенанту Ван де Кампу. Я был намного более опытным летчиком, но Ван де Камп никогда не смог бы поместиться в имевшемся узком пространстве. Мы сложили наиболее ценные вещи в фюзеляж „Мессершмитта“, и я, как мог, втиснулся в кабину.
Я скрючился в кабине, согнув ноги настолько, насколько это позволял узкий фюзеляж. Несмотря на это, верхняя часть моего тела занимала часть кабины, и Ван де Камп был вынужден наклониться вперед так, чтобы я по крайней мере мог положить свою голову на его плечо».
В таком виде опытный ас в течение почти часа летел над Черным морем, изнывая от боли в затекшем теле. При этом из-за дополнительного «груза» в кабине истребитель был разбалансирован, и лейтенанту Ван де Кампу приходилось постоянно тянуть ручку управления на себя и вправо, чтобы лететь по прямой и горизонтально. Благополучно достигнув аэродрома Мамайя, уже измученный Ван де Камп дважды пытался зайти на посадку, но вследствие своего малого летного опыта каждый раз заходил с большим превышением и не по оси полосы.
Лифперт же, скрюченный в кабине за ним, ничем не помог помочь: «Во время третьей попытки я понял, что мы заходим слишком высоко, но лейтенант не смог или не захотел выполнить новый заход и направил машину, летевшую еще весьма быстро, вниз к земле. Мы коснулись земли далеко за посадочным крестом и понеслись по земле. Тормозить было бесполезно, и мы мчались к штабелю из бочек с топливом, который был сложен на летном поле. Ван де Камп сделал единственно правильную вещь. Он сильно надавил на левую педаль руля направления и тормоз, так что Bf-109 резко повернул влево и стойка шасси подломилась. Мы заскользили по траве, и машина остановилась перед самыми топливными бочками».
В оправдание Ван де Кампа можно сказать, что не он один закончил перелет таким образом. Сразу 8 «Мессершмиттов» совершили аварийные посадке в Мамайе, при этом ранение получил обер-фельдфебель Йохан Хакл из 4./JG52, также летевший в качестве «пассажира» на одном из них.
Приблизительно в то время, когда последние «Мессершмитты» и «Фокке-Вульфы» покидали Херсонес, с аэродрома Фокшаны поднимались «Хейнкели» из KG27. Они получили приказ сбросить бомбы на расположение советских войск около села Кадыковка, поблизости от Балаклавы, а затем приземлиться в Херсонесе и взять на борт раненых. На подходе к цели, в 10 км юго-западнее мыса Херсонес, He-111H-20 «1G+AL» командира 5./KG27 гауптмана Оттмара Гюнхерта был атакован советским истребителем. В 20.20 пилоту удалось совершить аварийную посадку на воду, после чего все четыре члена его экипажа перебрались в надувную лодку. Летчикам очень повезло, и после 14-часового дрейфа они были подобраны немецким судном и вернулись в Румынию.
Остальные бомбардировщики смогли сбросить бомбы на цель. «Авиация противника в ночь с 9.5 на 10.5 одиночными самолетами Хе-111 бомбардировала войска в районе Севастополя», – сообщалось в журнале боевых действий 229-й ИАД.
Среди них был и He-111H-20 W.Nr.700433 «1G+EL» лейтенанта Нотца из 3./KG27. «Ночью мы получили приказ с высоты 1200 м атаковать и обстрелять из бортового оружия русские войска, атакующие наш плацдарм, – писал бортмеханик фельдфебель Курт Мюллер. – Затем следовало приземлиться на мысе Херсонес, чтобы забрать солдат. Эта миссия не обещала ничего хорошего. После взлета в 18.24 я на всякий случай проверил, как заряжены боковые спаренные пулеметы. Вскоре после 20.00 мы достигли района цели. Все было как всегда, только чуть хуже. Мыс Херсонес сигнализировал о запрещении посадки».
Причиной запрета стали А-20 из 63-го БАП, которые всю ночь парами и поодиночке кружили над Херсонесом на высоте 1500–2000 м, периодически сбрасывая на аэродром мелкие фугасные бомбы и обстреливая его из бортовых пулеметов. Параллельно аэродром обстреливала артиллерия, чьи огневые позиции находились теперь совсем рядом. Разумеется, экипаж «Хейнкеля» только обрадовался, что не придется совершать очередную посадку в этом аду с риском остаться там навсегда, и в 22.40 благополучно вернулся в Фокшаны.
Однако военная судьба была не на стороне 24-летнего обер-фенриха Курта Зюсса. В составе KG27 он был метеорологом и не участвовал в боевых вылетах, но в тот день заменил заболевшего штатного бортрадиста. И во время зенитного обстрела в районе Севастополя из всего экипажа He-111H-20 «1G+EL» именно он был убит осколком зенитного снаряда. Курт Зюсс имел двух братьев, которые были истребителями. Кавалер Рыцарского креста лейтенант Эрнст Зюсс из 9./JG11 погиб 20 декабря 1943 г. в бою над Германией с Р-51, а унтер-офицер Йозеф Зюсс из 1./JG53 погиб 18 марта 1944 г. в Италии в бою с Р-47. Поэтому в KG27, как могли, берегли Курта, но это не помогло… «Его родители, таким образом, должны были принести третьего сына в жертву молоху войны», – сетовал Мюллер.
Тем же вечером произошел еще один трагический инцидент. Ju-52/3m W.Nr.5196 «4V+FT» унтер-офицера Вальтера Гёпферта из 9./TG3, экипаж которого впервые летел в Херсонес, в 22.30 по ошибке приземлился на аэродроме Кача. Самолет перевозил боеприпасы и продовольствие из Констанцы. После короткой перестрел