Одним из пилотов «Аэрокобр» был лейтенант Михаил Андрианов, который затем писал в своих воспоминаниях:
«При подходе к аэродрому увидели кружащую над ним стаю мессеров. Единственный выход – ввязаться с ними в бой.
– Макс, атакуй ведомого, – даю команду своему напарнику летчику Максименко, – я иду на ведущего.
Очередь, другая… Вражеские истребители увертываются… Снова ловлю в прицел мессера. Еще длинная очередь… Задымил фриц! „Ага, попался, проклятый!“ – торжествовал я, наблюдая, как тот, кувыркаясь, стремительно приближался к земле. Посмотрел в сторону, ища глазами Максименко.
Еще больше обрадовался – горел и второй мессер! Его поджег мой напарник. Такой результат боя привел в ярость немецких летчиков. Они, как коршуны, набросились на нашу четверку. Более десятка мессеров кружились вверху, внизу, справа, слева, зажав нас в „клещи“. А тут еще ведомые летчики сообщали по радио: „Я 17-й, подбит, ухожу“, „Я 19-й, выхожу из боя, подбит мотор“.
Значит, остались вдвоем, и помочь некому. Не успел об этом подумать, как увидел: самолет Максименко, резко снижаясь, врезался в землю.
Теперь я остался один. А немцы все наседают и наседают. „Ну что же, погибать, так с музыкой!“ Разворачиваю свой самолет и устремляюсь в сторону немецкого аэродрома. Решил: если подобьют, направлю свою машину на вражеские, что стоят на земле. Но иногда из безвыходного положения можно найти выход. На какие-то секунды в стае кишащих мессеров произошло замешательство. Этого было достаточно, чтобы оторваться от них.
Прижимаясь к земле, разворачиваюсь и иду в сторону Азовского моря. „Неужели уцелел?“ – думаю. Даже не верится, что стая врагов уже позади. Оглянулся. Вижу: на большой скорости догоняет меня мессер. „Значит, не оставили, решили все же расправиться“, – заключил я. Но теперь куда легче: ведь один на один. Мы еще поборемся!
Лечу прежним курсом, на прежней высоте, никакого замешательства. Все это для того, чтобы фриц не сообразил, что я его заметил. Подпустив мессера поближе, делаю полупетлю и оказываюсь у него в хвосте. Прицел, длинная очередь, и преследователя поглощают морские волны. До своего аэродрома еле дотянул: кончился бензин. Приземлился в сумерках. Меня, конечно, не ждали, считали погибшим».
Как это нередко бывает, мемуары, написанные спустя много лет по памяти, несколько отличались от реальности. Во-первых, в бою участвовали не четыре, а шесть «Аэрокобр». Во-вторых, согласно журналу боевых действий 66-го ИАП, первую атаку выполнила пара младших лейтенантов Бориса Шугаева и Федора Петрова, которая на вираже сбила один Ме-109. Затем личная победа была засчитана первому летчику. После этого один из немцев зашел в хвост младшему лейтенанту Михаилу Максименко, но лейтенант Андрианов оттянулся назад и сбил этот мессер. По словам летчиков, тот упал в 1 км южнее Багерово. Андрианов видел, как его ведомый также на небольшой высоте сбил еще один вражеский истребитель и тот горящим врезался в землю.
Но поздравить с победой товарища он уже не смог. В журнале боевых действий 66-го ИАП записано: «Младшего лейтенанта Максименко на высоте 300 м атаковали 4 Ме-109. Лейтенант Андрианов все время отбивал атаки. На вираже один Ме-109 младшего лейтенанта Максименко сбил, упал южнее станции Багерово 2 км. При ударе о землю самолет взорвался».
Забегая несколько вперед, отметим, что, по данным противоположной стороны, 22 января в боях над Керченским полуостровом не было потеряно ни одного истребителя.
Тем временем около 15.30 все штурмовики 230-й ШАД без помех со стороны противника вышли в назначенный район, выполнили атаки и точно по плану ушли обратно. Наиболее удачным стал удар Ил-2 из 7-го ГШАП. На бреющем они обошли позиции немецких зенитчиков и атаковали два эшелона, которые без хода стояли в 2 км от Владиславовки и в 5 км от станции Семь Колодезей.
Экипажи «черных смертей» доложили о прямых попаданиях в 12 вагонов, после чего четыре из них загорелись, а в одном произошел взрыв боеприпасов. Пилоты же ЛаГГов сообщили об одном сбитом Ме-109. В журнале боевых действий 230-й ШАД было отмечено: «Боевая работа прошла без единой потери с нашей стороны, что является особенностью боевого дня».
Чего было не сказать о 214-й ШАД. 8 Ил-2 – четверка из 190-го ШАП во главе с младшим лейтенантом Иваном Гринько и четверка старшего лейтенанта Дмитрия Луговского из 502-го ШАП – должны были атаковать станцию Ташлыяр. Однако через некоторое время после взлета ведущий второй группы потерял в облачности летевшие впереди самолеты 190-го ШАП. Поэтому, снова увидев через некоторое время четверку Ил-2, Луговской спокойно пристроился за ней. Однако это были штурмовики 230-й ШАД, летевшие в район своей цели похожим курсом.
Ведущий понял свою ошибку лишь над Керченским полуостровом, в районе высоты 88,5 южнее мыса Тархан. К тому же в тот момент на штурмовике старшего сержанта Александра Данилкина и на ЛаГГ-3 из 805-го ИАП младшего лейтенанта Николая Воронцова возникли технические проблемы, и они повернули на восток. Вместе с ними ушел и второй «Лавочкин», сопровождавший «черные смерти». Оставшись без прикрытия, старший лейтенант Луговской и два других летчика израсходовали имевшийся боезапас по вражеским позициям на высоте 88,5 и тоже ушли на свой аэродром.
Тем временем оставшаяся четверка из 190-го ШАП, согласно докладам экипажей, с высоты 100–150 м сбросила бомбы на десяток железнодорожных вагонов, отдельно стоявших на станции Ташлыяр. Однако примечательно, что летчики второй пары ЛаГГ-3 из 805-го ИАП, сопровождавшей звено младшего лейтенанта Гринько, после возвращения сообщили, что штурмовики вовсе не были над заданной целью, а сбросили бомбы на скопление автомашин севернее села Кезы, то есть в 28 км северо-восточнее. В журнале боевых действий 241-й ШАД по этому поводу лаконично отмечено: «Производится расследование».
Рискованную операцию провели в этот день и ВВС ЧФ. После обеда 17 Ил-2 из 11-й ШАД в сопровождении 24 Як-9 из 6-го ГИАП совершили налет на порт Феодосии. Летчики доложили о потоплении транспорта водоизмещением 3000 тонн, что, впрочем, не подтверждается данными другой стороны. Кроме того, летчики Яков сообщили, что на пути к цели в районе мыса Чауда сбили случайно повстречавшийся Хе-111, который упал в море в 20 км от берега. В то же время обратно на аэродром Анапа не вернулся один Як-9 и его пилот – младший лейтенант Николай Маркин – пропал без вести.
22 января пилотам 6./JG52 были засчитаны всего три победы. Отличился фельдфебель Хайнц Захсенберг, который сначала в 13.28 юго-восточнее Багерово сбил Р-39, вероятно, младшего лейтенанта Максименко из 66-го ИАП, а потом в 13.40 в районе мыса Тархан – Як-7. Еще один Як-7, сбитый в 13.30, был на счету унтер-офицера Ханса Пирера.
После неудачи на северном фланге Керченского плацдарма командующий Отдельной Приморской армией генерал Петров ясно понимал, что терпение Ставки ВГК небезгранично и что необходимо срочно как-то реабилитироваться в глазах Москвы. Посему в его штабе родился план наступления теперь уже на южном фланге плацдарма силами 16-го СК, которому должна предшествовать высадка очередного морского десанта – на сей раз непосредственно в порту Керчи.
Предполагалось, что десантный отряд № 1 – 393-й отдельный батальон морской пехоты (ОБМП) майора Георгия Ларионова численностью около 600 человек – высадится на берег восточнее мола Защитный, на участке шириной 500 м. Затем морпехи должны были наступать в северо-восточном направлении на соединение с частями 339-й СД 16-го СК, которые начнут наступление на южном фланге основного плацдарма.
Десантный отряд № 2 – 369-й ОБМП майора Николая Сударикова численностью около 500 человек – высаживался юго-западнее, на участке Защитный мол – Широкий мол. Его задачей было взять железнодорожную станцию Керчь-1 и удерживать ее до высадки на захваченный плацдарм десантного отряда № 3 – около 600 человек из 1133-го стрелкового полка подполковника Михаила Трепетуна. Затем оба отряда должны были взять центральную часть Керчи и после подхода частей 339-й СД наступать вместе с ними в направлении станции Керчь-2, на западной окраине города.
Далее планировалось, что, опрокинув немецко-румынскую оборону в северо-восточной и центральной части города, советские войска полностью освободят Керчь. Тем самым немецкая 98-я пехотная дивизия теряла ключевой опорный пункт обороны на Керченском полуострове, после чего путь вглубь Крыма практически становился открыт.
Как видно, план нового наступления выглядел незамысловато, а главное, он практически повторял предыдущий – высадка десанта на занятом немцами побережье с последующим встречным ударом с основного плацдарма. Правда, штабисты все же предусмотрели кое-что оригинальное, на сей раз десантный отряд выходил в море не от причалов на Таманском полуострове, а непосредственно с Керченского плацдарма – из бухты Опасная. Это позволяло сократить время перехода для тихоходных плавсредств и давало больше надежд на внезапность.
С наступлением вечера 22 января в Опасной началась погрузка десанта на 16 тендеров, разделенных на два отряда высадки в соответствии с номерами десантных отрядов. Исходя из того, что тендер мог взять на борт не более 60 человек, им предстояло сделать как минимум по два рейса к местам высадки. Кроме того, Азовская военная флотилия, которой по-прежнему временно командовал контр-адмирал Георгий Холостяков, выделила отряд артиллерийской поддержки из 4 бронекатеров и отряд траления – 1 катер-тральщик и 2 мотобота.
В 19.40 караван под командование капитана 2-го ранга Филипа Тетюркина начал движение к Керченскому порту, на борту тендеров находились первая волна десанта в составе 598 человек. Тут надо заметить, что и генерал армии Петров, и контр-адмирал Холостяков, вероятно предчувствуя неладное, все приказы и распоряжения перед и непосредственно в ходе десантной операции отдавали только устно, не утруждая свои штабы оформлением их в письменном виде.