Возросшая активность люфтваффе озадачила командование ПВО. Был сделан вывод, что немцы изучают схему зенитного огня и ищут наиболее выгодные направления для нанесения бомбовых ударов по Ленинграду. О том, что целью атаки будут именно корабли, никто не догадывался. Зенитчикам приказали усилить бдительность и проводить ежедневные тренировки артиллерийских расчетов для отработки боевых приемов.
31 марта командующий Ленинградским корпусным районом ПВО генерал-майор Гавриил Зашихин приказал, чтобы все зенитные батареи находились в состоянии боевой готовности номер 1. Операторы радиолокационных станций должны были непрерывно следить за воздушным пространством. В район стоянки кораблей, к мосту лейтенанта Шмидта и заводу имени Ворошилова были дополнительно переброшены артиллерийские батареи 160-го ЗенАП и подразделения 2-го ЗенПулП.
Тем временем немцы заканчивали подготовку к операции. 28 марта был издан приказ по 1-му воздушному флоту, в котором говорилось: «Фюрер приказал, чтобы тяжелые русские боевые корабли, находящиеся в Ленинградском порту, были в начале ледохода уничтожены соединениями I авиакорпуса». Операция под кодовым названием «Айсштосс» («Битье льда») назначалась на 4–5 апреля. Это название оказалось очень символичным. Ровно за 700 лет до этого события произошла битва, которую в России называют Ледовым побоищем. 5 апреля 1242 г. рыцари Тевтонского ордена на льду Чудского озера сражались с войсками Новгородской республики. Бой закончился разгромом немцев, согласно легендам, часть рыцарей тяжестью своих доспехов расколола лед и провалилась в воду.
Сам Ленинград к весне 1942 г. представлял собой печальное зрелище. Многие жилые дома опустели, их жильцы либо вымерли, либо были эвакуированы из города. Многие кварталы лежали в руинах и были заброшены. Из-за таяния снега на улицах и в развалинах домов обнаружилось огромное количество не захороненных трупов. Чтобы справиться с проблемой, городские власти решили создать крематорий на кирпичном заводе № 1. Для этого были использованы тоннельные печи завода, куда покойников доставляли на специальных вагонетках. Только с 7 марта по 1 декабря 1942 г. там было кремировано 117 300 трупов ленинградцев.
В Ленинграде орудовали преступные группировки и банды, занимавшиеся воровством продуктов, спекуляцией и бандитизмом. Регулярно происходили разборки, перестрелки и облавы. Пока большинство людей голодало и работало на фронт, некоторые сколачивали целые капиталы на трудностях, скупали по дешевке облигации, золотые монеты и часы, бриллианты, одежду, цинично спекулировали продуктами питания. Но начавшаяся весна все равно внушала оптимизм. Воздух наполняла приятная свежесть, с крыш падали сосульки, тротуары и улицы постепенно оттаивали, теплее становилось и в квартирах. Ленинградцам казалось, что худшее позади.
Добавим, что служба МПВО в городе к весне 1942 г. значительно сократилась. Если в начале войны в формированиях состояло около 13 700 человек, то на 1 марта насчитывалось лишь 9683 бойца. Это было связано как с призывом в армию (все мужчины возрастом до 45 лет были мобилизованы в войска), так и с высокой смертностью. За полгода потери главной спасательной службы составили 2784 человека, из которых только 125 погибли от бомб и снарядов и 2289 умерли от истощения…
4 апреля на дежурство на командном пункте Ленинградского корпусного района ПВО заступила оперативная группа во главе с полковником Алексеем Рысевым. Приступив к работе, тот «удачно» пошутил, что погода стоит ясная и солнечная, поэтому возможен вражеский налет. Однако большая часть дня прошла спокойно, и ничто не предвещало угрозы.
Весенний день уже клонился к концу, когда в 18.05 (по московскому времени) операторы радиолокационной станции «Редут» № 4, находившейся в районе Волкова кладбища, обнаружили на своих экранах большую группу самолетов, находившуюся в 115 км южнее города. Начальник станции лейтенант Н.В. Шаталин доложил об этом на главный пост (ВНОС). Вскоре приближение «чужих» засекла и РЛС «Редут» № 5. Затем радары обнаружили еще две группы целей, и все они тоже двигались на Ленинград.
В штабе Ленинградского корпусного района ПВО царила нервозная обстановка. Все понимали, что впервые после страшного сентября 1941-го надвигается массированный налет. Генерал-майор Зашихин приказал поднять в воздух аэростаты заграждения, а потом позвонил первому секретарю обкома Жданову. Зашихин пообещал, что войска противовоздушной обороны непременно отразят вражескую атаку. Генерал долго не решался объявить воздушную тревогу, и сирены завыли на улицах в 18.52. В тот момент немецкие бомбардировщики уже заходили на цель.
В первом налете участвовали 132 самолета: 62 Ju-87D, 33 Ju-88A и 37 He-111H, которые летели тремя большими группами. Их прикрывали 59 истребителей Bf-109F. Погода была отличной, над Финским заливом еще стояло солнце, и в его сумеречном свете летчики отчетливо видели серые городские кварталы, трубы заводов, извилистую дельту Невы и четкие силуэты многочисленных кораблей, стоящих вдоль набережных. Затем внизу показались вспышки пламени и клубы дыма. Это немецкая дальнобойная артиллерия открыла огонь по позициям зенитных батарей и аэродромам истребителей. Затем заблестели многочисленные вспышки выстрелов зенитных орудий. Мгновенно розово-голубое вечернее небо окрасилось сотнями облачков разрывов снарядов.
Вскоре первые бомбардировщики, зайдя со стороны Финского залива, резко повернули вправо и со стороны заходящего солнца начали пикировать на корабли. Находившиеся на улицах жители с ужасом наблюдали, как «Штуки», завывая сиренами, стремительно неслись к земле. Затем от них отделились черные точки, и спустя несколько секунд в небо взметнулись столбы огня и дыма. Затем устье Невы наполнилось страшным грохотом взрывов. «Зенитки надрывались, небо было усеяно белыми корзиночками разрывов, между которыми, не меняя курса, шли немецкие самолеты, – вспоминал контр-адмирал Юрий Пантелеев. – Самолеты пикировали на плавбазу „Полярная звезда“ и на подводные лодки, стоявшие вдоль левого берега реки. Сильные взрывы, под ногами дрожит земля, с крыш полетели сосульки».
На позициях 592-й артиллерийской батареи, находившейся на набережной возле линкора «Октябрьская революция», взорвались немецкие снаряды, убив восемь и ранив еще семь человек. Однако зенитчики продолжали вести огонь по Ju-87. Наводчик батареи Николай Котиенко рассказывал: «Поймать „горбатого“[15] труда не составляет, а вот удержать в центре прицела значительно труднее – он быстро пикирует и сильно воет. Тут нужны и умение, и выдержка». Вскоре фугасная бомба крупного калибра угодила в соседний заводской склад. Взрыв поднял в воздух тысячи гаек, болтов и прочую железную мелочь, которая буквально засыпала зенитчиков, устрашающе застучав по их каскам.
Немцам удалось добиться внезапности. На стоянки кораблей было сброшено около 230 фугасных и бронебойных бомб всех калибров, из которых 72 взорвались в непосредственной близости от целей. Сильно пострадали жилые дома на набережных и здания Адмиралтейства, погибли 116 человек, 311 были ранены.
Но сами корабли каким-то чудом избежали прямых попаданий! В течение 36 минут линкор «Октябрьская революция» атаковали 30 самолетов, экипажи которых так и не смогли попасть в корабль. Все бомбы взорвались в реке, на набережной и в прилегающих кварталах домов. Другие цели – крейсер «Максим Горький», эсминцы «Свирепый» и «Стойкий», субмарины П-2 и М-79 – получили только осколочные попадания. Вблизи крейсера «Киров» взорвались девять бомб, а одна попала в верхнюю палубу корабля в районе 273-го шпангоута. Пробив две палубы и борт, она вылетела наружу возле ватерлинии и взорвалась подо льдом. Бомба была бронебойной и имела малый боевой заряд, благодаря этому крейсер уцелел. На нем вышли из строя дальномеры, были повреждены одно 45-мм орудие и одно 100-мм орудие, наружная обшивка. Палубы получили значительные вмятины.
Больше всех в результате авиаудара пострадал плавучий док № 508, стоявший прямо позади «Октябрьской революции». На нем был полностью разрушен средний отсек 4-го понтона. Кроме того, от близкого взрыва бомбы был поврежден 200-тонный плавучий кран.
Последними над Ленинградом пролетели бомбардировщики из II./KG27. Они взлетели с аэродрома Коровье Село в 17.00 (по берлинскому времени) и достигли цели через час. Фридрих Бертч из 5-й эскадрильи вспоминал: «Мы выполнили две атаки на Ленинград. Было известно, что несколько кораблей стояли, еще скованные льдом, и мы должны были атаковать их. В первом вылете мы столкнулись с невероятным зенитным огнем, и этот вылет не имел желаемого успеха».
Советские истребители начали взлетать слишком поздно, только через 20 минут после начала бомбардировки. В штабе 7-го ИАК ПВО попросту не знали о налете. Над Торговым портом четверка ЛаГГ-3 из 11-го гвардейского ИАП перехватила пару самолетов, идентифицированных летчиками как До-215. Однако не успели они открыть огонь, как сами были атакованы сзади парой Bf-109. В результате был подбит ЛаГГ-3 старшего лейтенанта Гапонова. Самолет совершил аварийную посадку на аэродроме Комендантский.
В ходе нее истребитель врезался в забор и был полностью разбит.
В районе Стрельны четверка И-16 из 26-го ИАП ПВО атаковала группу немецких бомбардировщиков, сбила 2 Ju-87 и 1 Ju-88. Воздушные победы одержали старшие лейтенанты Оскаленко, Аполлонии и Беликов.
В 19.08 с аэродрома Горская вылетела группа в составе 4 И-16 и 2 И-153 из 26-го ИАП ПВО. Командир эскадрильи капитан Василий Мациевич писал в рапорте: «Над юго-западной частью Ленинграда на высоте 3000 м я встретил 2 Хе-111, которых обстрелял реактивными снарядами. После этого я преследовал один Хе-111, который ушел на малую высоту, и я потерял его из виду. Вернувшись к Ленинграду, я вступил в бой с Ju-88. Потом появились четыре Ю-87. Один Ю-87 пытался зайти мне в хвост, но я развернулся и пошел на него в лобовую атаку. Мы разошлись с Ю-87 левыми бортами в трех-четырех метрах друг от друга. После этого я был атакован еще одним Ю-87, и он попал в меня. Пули пробили мотор, винт и козырек кабины. Я пытался дотянуть до Комендантского аэродрома, но не смог сделать это и совершил аварийную посадку на фюзеляж в районе Лахты».