Однако к указанному сроку лед в восточной части Финского залива и в районе острова Котлин еще не растаял. Кроме того, не удалось своевременно доставить достаточное количество дорогостоящих донных мин. Сказалась и затянувшаяся весенняя распутица и плохое качество покрытия на аэродромах 1-го воздушного флота, в том числе Рига-Спливе, где базировались бомбардировщики из KG4. Самолетам предстояло взлетать с двумя электромагнитными минами под фюзеляжем, весившими по 1 тонне каждая. В результате операция несколько раз откладывалась и в конечном счете была назначена на конец мая. К этому времени все три авиагруппы этой эскадры перебазировались на аэродром Проверен в Восточной Пруссии. Там имелась длинная взлетно-посадочная полоса с бетонным покрытием. С этой авиабазы KG4 и начинала свою затянувшуюся боевую «командировку» на Восточный фронт в 1941 г. И вот прошел почти год, а подразделению снова предстояло выполнять ту же самую миссию – сбрасывать мины в русских водах…
Прошедшая зима далась эскадре оберста Ханса Йоахима Рата нелегко. После окружения немецких войск в районе Демянска и Холма бомбардировщики использовались в основном в роли транспортников, сбрасывая контейнеры с грузами. Кроме того, они выступали в роли тягачей для грузовых планеров Go-242 и DFS-230. Полеты проходили в условиях сильных морозов и метелей, самолеты плохо заводились, расходовали чрезвычайно много топлива (что сокращало дальность) и часто покрывались льдом в воздухе. Из-за плохой погоды и туманов вылеты обычно проходили на низкой высоте, в связи с чем бомбардировщики постоянно рисковали попасть под обстрел с земли. И если до этого потери носили единичный характер, то только с 1 февраля по 11 марта KG4 потеряла 9 самолетов и 16 членов экипажей. К концу мая в эскадре насчитывалось 78 He-111H-5/Н-6, из которых 49 находились в пригодном для полетов состоянии.
Все миссии по минированию планировалось выполнять только по ночам. Чтобы усложнить работу советской противовоздушной обороны, был разработан сложный маршрут. Сначала бомбардировщики летели на северо-восток. В районе Копорского залива они пересекали южное побережье Финского залива и, не меняя курса, пересекали его. Достигнув северного берега около финского городка Терийоки, «Хейнкели» поворачивали на юго-восток и летели вдоль побережья, занятого финскими войсками. Оказавшись на траверзе острова Котлин, бомбардировщики ложились уже на курс 180° и шли прямо на Кронштадт. Достигнув намеченного сектора, они с высоты 500–600 м сбрасывали мины, после чего снижались до самой воды и уходили на юго-запад, в сторону темной части горизонта. Подобный маршрут позволял минимально сократить время нахождения самолетов в зоне действия ПВО.
…Вечер 28 мая над Финским заливом выдался ясным и безветренным. На море был штиль, лишь мелкие волны тихо накатывались на изрешеченные осколками пирсы и причальные стенки Кронштадта. Военно-морская база была уже не той, что год назад. Все крупные корабли давно покинули ее и ушли в Ленинград, на рейдах стояли только тральщики, минные заградители, «морские охотники», сторожевики и торпедные катера. Теперь они вели свою малую войну среди шхер и островков Финского залива. Лишь обшарпанные субмарины напоминали о былой мощи сталинского Балтийского флота. Но и тех осталось немного. К этому времени от взрывов мин, воздушных атак и по иным причинам погибли 27 лодок, почти половина от имевшихся в начале войны. Своеобразным «украшением» базы надолго стал обрубок линкора «Марат», остававшийся на том самом месте, где его поразил Ханс Ульрих Рудель 23 сентября прошлого года. В гавани и городе виднелось множество разрушенных и обгоревших зданий, но символ Кронштадта – огромный Морской собор – по-прежнему выделялся своей серой громадой.
Ночью во всех подразделениях дивизии противовоздушной обороны Кронштадтского морского оборонительного района (КМОР) подполковника Дорофея Осипчука раздался сигнал «воздушная тревога». Операторы радиолокационной станции РУС-2, расположенной на замаскированной позиции на форте «Шанц» (в западной части острова), засекли групповую цель, идущую курсом на Кронштадт. Все подразделения были приведены в боевую готовность.
В эти дни начинался период белых ночей, который значительно затруднял действия ПВО. Поиск самолетов и наводка орудий с помощью оптики осложнялись недостаточной освещенностью, а лучи прожекторов рассеивались в полусумраке. В результате в окулярах биноклей виднелись лишь смутные очертания каких-то силуэтов. Тем не менее пушки 1-го ЗенАП и 49-го ЗенАП, а также береговых батарей открыли огонь. Затем начали стрелять и зенитные орудия кораблей, стоявших на якоре.
Первые самолеты появились со стороны Финляндии, огибая Кронштадт с запада. Они летели на высоте 800— 1200 м парами и поодиночке с интервалом 1–2 минуты. Вскоре от их фюзеляжей стали отделяться черные цилиндры, опускавшиеся на парашютах в воду. Это происходило в акватории Северных фортов Кронштадта, где проходил Северный запасной фарватер. При этом часть мин сбрасывалась без парашютов с очень низкого уровня. Luftminen были снабжены прибором инерционного действия, служившим для самоуничтожения в случае падения на сушу или мелководье. Взрыв должен был произойти через 22 секунды после удара о твердую поверхность.
Тем временем на командный пункт Осипчука поступали сведения о воздушной обстановке. Одни артиллерийские батареи докладывали о начале стрельбы, другие – о падении мин, третьи – о переносе огня с одной цели на другую. С командного пункта 71-го ИАП ВВС КБФ подполковника Владимира Корешкова сообщили о подъеме в воздух истребителей. Отдельные посты сообщали о выброске вражеского десанта, принимая опускающиеся на парашютах цилиндрические бомбы за парашютистов. За падением каждого такого «десантника» на землю следовал страшный взрыв, что шокировало зенитчиков. У многих возникло ощущение, что на острове начался наземный бой! Один из громадных кусков металла, являвшийся фрагментом донной мины, со зловещим жужжанием пролетел вблизи наблюдательной вышки на командном пункте Осипчука и упал в болото.
Вскоре немецкие самолеты улетели, а в штабах начался сбор отчетов. Посты ВНОС доложили, что в районе Кронштадта пролетел 21 самолет. Штабы зенитно-артиллерийских полков доложили о четырех сбитых бомбардировщиках. Узнав о сбросе мин с самолетов, командование Балтийского флота сразу же приостановило выход в море всех подводных лодок. Таким образом, операция «Лягушачья икра» принесла определенный эффект уже на начальной стадии.
В ночь на 30 мая бомбардировщики из KG4 снова появились над Кронштадтом и в течение двух часов сбросили около 60 мин. Сильный зенитный огонь заставил пилотов «Хейнкелей» нервничать и увеличить высоту полета над целью на 200–300 м, потому сбрасывать мины можно было только на парашютах.
В следующую ночь посты ВНОС зафиксировали 19 самолетов, каждый из которых сбросил вокруг Кронштадта по две мины. При этом к операции, согласно заранее продуманному плану, впервые подключились пикирующие бомбардировщики Ju-88A из KG1 «Гинденбург», действовавшие с аэродрома Плескау (Псков). Их миссия состояла в том, чтобы сбрасывать осколочные бомбы на позиции зенитных артбатарей на острове Котлин и подавлять их с тем, чтобы расчистить дорогу миноносцам. Одновременно с этим германская дальнобойная артиллерия из района Петергофа начала обстрел Кронштадта. Так немцы снова применили тактику комбинированных артиллерийских и бомбовых ударов, уже опробованную во время операции «Айсштосс».
После третьего налета командование Балтийского флота и дивизии ПВО КМОР решило предпринять серьезные меры. Прежде всего разведать, с каких аэродромов действуют постановщики мин. Сначала маршрут полета бомбардировщиков пытались отследить с помощью радиолокационных станций. Но те выдавали лишь хаотичную информацию: самолеты-миноносцы взлетают из Веймарна, Глубокого и Луги, а приземляются сразу на пяти аэродромах: Горлово, Пейпин, Копорье, Горки и Псков. Тогда вдогонку за самолетами решили послать ночной истребитель. В одну из белых ночей пара И-153 капитана Константина Соловьева и старшего лейтенанта Алексея Батурина из 71-го ИАП ВВС КБФ пристроилась к одному из «Хейнкелей» и полетела за ним на дистанции визуального контакта. Однако через некоторое время запас топлива на бипланах стал заканчиваться. При этом истребители успели долететь только до Копорского залива. Видя, что бомбардировщик продолжает идти курсом 180 градусов, летчики решили атаковать его. Сблизившись на дистанцию 400 м, они дали залп неуправляемыми реактивными снарядами РС-82. Вернувшись обратно, Соловьев и Батурин доложили, что сбили бомбардировщик.
Немецкие сведения не подтверждают эту воздушную победу. К тому же вероятность попадания неуправляемыми реактивными снарядами ночью с расстояния в полкилометра была ничтожно малой. Напомним, KG4 действовала с дальней тыловой базы в Восточной Пруссии, так что установить ее местонахождение советская авиация попросту не могла.
Тем временем в ночь на 1 июня люфтваффе осуществили четвертый налет. Тактика миссий немного изменилась. Бомбардировщики пересекали линию фронта мелкими группами на большой высоте, выполняя при этом противозенитный маневр. Затем они с разных направлений двигались на Кронштадт. Все было рассчитано до мелочей. Ровно за 1–2 минуты до появления первых самолетов над целью дальнобойная артиллерия открывала огонь по местам расположения зенитных орудий и прожекторов. Хотя попасть непосредственно в их позиции с расстояния 15–20 км было довольно трудно, мощные взрывы 170-мм и 280-мм снарядов оказывали сильное психологическое воздействие на бойцов. К тому же после взрывов образовывались облака дыма и пыли, затруднявшие наблюдение за воздушным пространством и прицеливание. В это время начинался сброс мин. Если с первого раза точно прицелиться в фарватер не удавалось, бомбардировщики делали второй заход на цель, а иногда и третий.
Действия советских ночных истребителей оказались малоэффективными. Зенитчики и летчики попросту мешали друг другу. Пилоты И-16 и И-153, идя в атаку и не дав об этом никакого сигнала, натыкались на разрывы зенитных снарядов. Или же, наоборот, зенитчики прекращали стрельбу, видя в воздухе свои самолеты, но те не атаковали противника, так как не видели цель.