Тральщик был вооружен лишь одной сорокапяткой и двумя пулеметами. Артиллеристы немедленно начали стрелять, в то время как командир корабля старший лейтенант Иван Тюньков приказал резко переложить руль влево. Тральщик сумел уклониться от попаданий, но несколько бомб взорвалось прямо у борта. Крупными осколками и взрывной волной срезало мачты, разбило тральную лебедку, ходовой мостик и рацию, а штуртрос был перебит в двух местах. Но что хуже всего, сразу в 25 м была разорвана обшивка корпуса ниже ватерлинии и в машинное отделение и кубрики стала быстро поступать вода. Также был сильно поврежден руль.
Вслед за этим ТЩ-82 атаковали истребители. Ревя моторами, они несколько раз пронеслись прямо над палубой, всаживая в тральщик очередь за очередью. Когда атака закончилась, корабль уже находился в критическом положении. Трюм быстро наполнялся водой, была выведена из строя большая часть команды: погибли 6 человек, в том числе оба пулеметчика, еще 16 человек получили тяжелые ранения. Среди раненых оказались Тюньков, боцман главный старшина Николай Архипов и вся машинно-котельная вахта.
Тогда командование над уцелевшими матросами взял на себя помощник командира старший лейтенант Павел Аверин. Началась отчаянная борьба за спасение. Некоторые пробоины оказались в районе угольных бункеров, и заделать их изнутри корпуса не представлялось возможным. Тогда механик корабля старший техник-лейтенант Алексей Вальков обвязался тросом и спустился за борт в ледяную воду. Замерзая, он все же сумел забить кувалдой в пробоины деревянные пробки. Одновременно с этим на рулевой баллер надели стальную трубу. Используя ее, удалось посредством талей вручную управлять кораблем. С большим трудом был выбран буксирный трос и закреплен поверх поврежденного места. После этого израненный тральщик взял курс на Кобону, до которой, к счастью, оставалось недалеко. Экипажу ТЩ-82 чудом удалось довести железнодорожный паром до портового рейда, где сам тральщик вскоре затонул на мелководье.
На следующий день ладожская коммуникация пережила самые сильные удары после 28–29 мая.
В 09.30 девять бомбардировщиков в сопровождении истребителей совершили налет на Кобону. Через 20 минут был нанесен удар по пирсу № 3 Кобоно-Кареджского порта и самому поселку Кареджа. В 10.09 атаке подвергся подходивший к порту пароход «Форель». Затем в 10.20 немцы бомбили пароход № 7, стоявший на рейде Кобоны с груженой баржой на буксире. Баржа получила сильные повреждения и в итоге затонула. После часового перерыва в 11.20 6 Ju-88 атаковали пароход № 82 и снова добились прямого попадания. Судно получило тяжелые повреждения.
В 11.50 немецкие самолеты атаковали пароход № 8, тянувший баржи, сбросив на него восемь фугасных бомб. В 12.02 этот же караван подвергся второму нападению. На сей раз вблизи барж разорвалась 21 бомба. Все суда получили многочисленные пробоины и в полузатонувшем состоянии с большим трудом добрались до гавани.
В 13.55 на подходе к Кобоне был атакован другой караван, и загорелась одна из барж. Из порта на помощь был выслан пароход «Пожарный». Через час бомбили стоявший на рейде пароход № 81, но ни одна из 15 бомб в цель не попала.
Затем ближе к вечеру в 16.05 был атакован пароход «Гидротехник», стоявший под погрузкой. Было убито и ранено много красноармейцев. В 19.40 20 бомбардировщиков снова осуществили налет на портовые сооружения в порту Кобоны. В результате на пирсе № 3 возник большой пожар.
Последний налет произошел уже в сумерках. В 21.11 22 He-111 снова бомбили Кобону.
Всего в октябре люфтваффе удалось вывести из строя пять буксиров и восемь барж. Несмотря на это, на западный берег Ладожского озера в этот месяц было перевезено максимальное количество грузов за весь период навигации – около 192 тысяч тонн. То есть в среднем около 6200 тонн в сутки.
В начале ноября авиаудары продолжились. 1-го числа караван из двух буксирных пароходов с баржами, загруженными мазутом, в сопровождении канонерской лодки вышел из Новой Ладоги. Почти весь путь прошел спокойно, но на подходе к Осиновцу в небе появились «Мессершмитты». Капитан парохода «Никулясы» Иван Мишенькин вспоминал: «Наш пароход получил большие повреждения, была выведена из строя левая машина, поврежден корпус, паропроводы и надстройки. Погибли пулеметчик Толя Плахоткин и любимица команды радист Валя Петухова. Все, кто мог, быстро оказывали помощь раненым. Механики устраняли повреждения. Дружный и спаянный коллектив судна выдержал испытания. Дее баржи с мазутом были доставлены к месту назначения в Морье».
5 ноября немецкие летчики добились серьезного успеха. В открытом озере был потоплен железнодорожный паром № 4529 с десятью гружеными вагонами. Таким образом, к концу навигации погибли две железнодорожные баржи-парома из четырех действовавших. 6 ноября в результате воздушной атаки был тяжело поврежден пароход «Арзамас».
В 15.20 8 ноября 14 «Хейнкелей» из KG53 в сопровождении 4 Bf-109 совершили налет на гавань Коса Леднево. На цель было сброшено 120 фугасных бомб. В результате были разрушены погрузочная площадка пирса № 5, подъездные железнодорожные пути, уничтожено 8 вагонов с углем. Погибли 15 человек, 19 были ранены. Несколько бомб взорвалось на позициях 3-й артиллерийской батареи 434-го ОЗАД. В результате было уничтожено 2 орудия, дальномер и автомобиль, погибли 5 артиллеристов, включая командира батареи старшего лейтенанта Поросенкова.
В 10.35 11 ноября 7 Ju-87 нанесли удар по Лаврово (в 7 км южнее Кобоны). Основными целями стали железнодорожный мост через Ладожский канал и разгрузочная станция. В результате были повреждены 3 паровоза, 2 вагона, кучи мешков с продуктами. В 14.05 «Штуки» повторно атаковали ту же цель.
В 10.30 21 ноября 7 He-111 совершили налет на Косу Леднево. Однако из-за плохой видимости (сильная облачность) все бомбы упали в озеро в 250–300 м от цели.
На следующий день «Штуки» опять бомбили Леднево, сбросив на него 28 бомб. В результате было разрушено 10 м железнодорожных путей и повреждено 2 вагона.
В течение 23 ноября «Хейнкели» и «Юнкерсы» несколько раз бомбили Леднево, Лаврово и Кобону. Был поврежден 1 пирс, уничтожено 4 вагона и разрушено 2 склада с продуктами. Из-за сильного зенитного огня и плохой видимости большая часть бомб упала мимо целей. Это был последний налет люфтваффе на советские гавани и базы на Ладожском озере в 1942 г.
Однако главным врагом для транспортного флота с наступлением зимы стала стихия[20]. Командующий Ладожской военной флотилией вице-адмирал Чероков вспоминал: «Самым страшным для нас снова становились штормы и лед. Волны обрывали буксиры, не выдерживали корпуса даже озерных пароходов и барж. С сильной волной и ветром не справлялись маломощные двигатели, и суда выносило в озеро. Приходилось организовывать их поиск и спасение. Так, в конце октября с малой трассы штормом унесло тендер. Всю ночь его мотало по озеру, пока не прибило к кромке битого льда у мыса Шурягского. Высланная на поиск канонерская лодка „Бира“ с трудом разыскала пострадавшее судно». В ночь на 5 ноября волны выбросили на мель сразу 14 барж и железнодорожный паром. С другого парома сорвались в воду и утонули 5 железнодорожных вагонов. В тот же день на рейде порта Морье утонула баржа с боеприпасами, ранее уже поврежденная штормом при переходе. 15 ноября шторм оборвал буксирные концы у баржи с углем и унес ее вглубь озера. Через пять дней пропала без вести еще одна порожняя баржа. На поиски барж были высланы тральщики, но обнаружить их среди бушующих просторов не удалось.
Уже 7 ноября на Ладожском озере появились первые льдины, мороз усиливался, и плавание становилось все опаснее. После 25 ноября доставку грузов в Ленинград осуществляли только канонерские лодки. И некоторые из них умудрялись прорываться сквозь льды до 8 января 1943 г.! Но объемы перевозок значительно сократились. В ноябре на западный берег озера было доставлено только 67 500 тонн грузов, в декабре – около 7000 тонн. Среди грузов, перевозившихся в конце навигации, значительный объем занимали лесоматериалы. К концу 1942 г. в окрестностях Ленинграда уже вырубили практически все деревья. Лес использовался в качестве топлива и для строительства оборонительных сооружений.
Всего же за вторую военную навигацию по Ладожскому озеру в обоих направлениях было перевезено 1,1 млн тонн различных грузов и свыше 850 тысяч человек. На западный берег озера доставили 202 танка и 631 орудие! Только канонерская лодка «Селемджа» перевезла 2890 тонн продовольствия, 580 тонн других грузов и довела 19 барж.
Люфтваффе так и не смогли серьезно помешать перевозкам через озеро. Вследствие авиаударов и штормов советский флот потерял 50 судов. Это составляло около 45 процентов от всех плавсредств, имевшихся к началу навигации. Но в течение лета – осени удалось ввести в строй 162 новых судна! И хотя почти все они были откровенно низкого качества и малой грузоподъемности, эти импровизационные мероприятия позволили восполнить понесенные потери.
Ну а что же сам Ленинград? С июля до начала осени люфтваффе по понятным причинам совершенно не бомбили город. Авиаудары возобновились только вечером 28 сентября. Один бомбардировщик осуществил налет на завод № 232 «Большевик», выпускавший артиллерийские снаряды. Из семи сброшенных им бомб пять попали точно в цель, повредив два цеха. Было убито 7 человек, 21 получил ранения.
Следующий налет состоялся через месяц. Днем 28 октября три немецких самолета сбросили бомбы на завод «Электросила». Советская противовоздушная оборона за время затишья немного расслабилась и была застигнута врасплох. Хотя бомбардировщики были обнаружены радиолокационными станциями, истребители в воздух не поднимались, а огонь зенитной артиллерии оказался неточным и беспорядочным.
В ночь на 31 октября одиночный бомбардировщик на высоте около 5000 м беспрепятственно пролетел над позициями 115-го и 189-го ЗенАП и сбросил бомбы на Малую Охту. Прожектористы «частично» осветили самолет, но приняли его за свой. По этому поводу 31 октября командующий войсками Ленинградского фронта генерал-полковник Леонид Говоров писал командующему Ленинградской армией ПВО: