огли торпедировать транспорт «Ворошилов» (3908 брт), перевозивший 2,5 тысячи раненых из Камыш-Буруна в Новороссийск. Судно осталось на плаву, но вышло из строя до конца войны.
Убедившись в том, что добиться успеха при нападении на суда в открытом море при наличии ограниченного числа самолетов не так-то просто, фон Вильдт решил нанести ряд ударов по портам. В начале марта в его распоряжение в качестве инструктора прибыл командир эскадрильи из состава знаменитой эскадры KG30 капитан Вернер Баумбах (Werner Baumbach), которого еще летом прошлого года, вторым среди пилотов немецкой бомбардировочной авиации, наградили Рыцарским крестом с дубовыми листьями. Баумбах считался экспертом по атакам морских целей с пикирования на Ju-88, поскольку еще в ходе Норвежской кампании сумел добиться прямого попадания бомбы во французский крейсер «Эмиль Бертен». В его распоряжение передали группу III/KG51, которую он начал усиленно готовить к применению в данном качестве. Первыми 15—17 марта ожесточенным бомбардировкам подверглись Камыш-Бурун и Керчь, а 17 и 18 марта — Новороссийск. Пострадал поврежденный ранее танкер «Куйбышев» (4629 брт), а также береговые объекты порта. Затем последовал новый перенос усилий, на этот раз на порт Севастополя (налеты 20 и 21 марта описаны в предыдущей главе). Несмотря на эти успехи, немецкое командование в дальнейшем в течение длительного времени воздерживалось от налетов на главную базу ЧФ, решив заблокировать ее ночными минными постановками с воздуха. В первом же заградительном вылете 22 марта советские истребители сбили «хейнкель» из состава I/KG100, да и последующие постановки особого успеха не имели, поскольку производились небольшими силами в условиях плохой видимости, когда отыскать входные фарватеры было весьма сложно. Куда больший успех имело минирование Керченского пролива, развернувшееся в начале апреля.
Тем временем верное своим принципам немецкое командование вновь изменило точку приложения усилий и 23 марта нанесло бомбовой удар по Туапсе. Этот порт, удаленный от Севастополя на расстояние в 450 км, советское командование считало тыловым. С начала войны противник не произвел на него ни одного налета, после чего командование ВВС ЧФ оставило для его защиты на расположенном вблизи аэродроме Лазаревское всего шесть И-16 и три И-15бис. Система ВНОС не имела радиолокационных станций, и потому появление девяти «юнкерсов» из III/KG51 над портом в 16.00 23 марта оказалось совершенно внезапным. Редкая бомба тогда не нашла свою цель. Были потоплены минный заградитель «Островский», гидрографическое судно «ГС-13» и портовый катер. Получили серьезные повреждения подводные лодки «С-33» и «Д-5». Сильный ущерб был нанесен цехам основного оставшегося на театре судоремонтного завода № 201, а в городе разрушен почтамт. Понимая, что в короткий срок русским вряд ли удастся усилить ПВО данного пункта, на следующий день «юнкерсы» III/KG51 нанесли по порту новый удар. Снова пострадали цеха завода № 201, попадания бомб получили плавучая база подводных лодок «Нева» (погибли 11 подводников, включая двух командиров подводных лодок) и транспорт «Ялта» (611 брт). Севшую на грунт плавбазу впоследствии удалось восстановить, а транспорт — нет. Только «юнкерсы», пикировавшие на крейсер «Ворошилов», не смогли выполнить свою задачу. 51–я эскадра во всех этих налетах потерь не понесла. Тем же вечером III группа передала оставшиеся машины в другие подразделения и убыла на отдых в Одессу.
Эстафета налетов перешла к переброшенной на театр из Германии группе III/LG1. В 1941 г. она действовала в бассейне Средиземного моря и имела на своем счету немало потопленных британских кораблей, за что ее командир капитан Г. Хогебак (Hermann Hogeback) был награжден Рыцарским крестом. 24-го «юнкерсы» группы приземлились на аэродроме Николаева, а уже 26-го семь машин бомбили Туапсе. Две бомбы угодили в танкер «Советская нефть» (находился в поврежденном состоянии; торпедирован самолетом еще в октябре 1941 г.) и нанесли ему дополнительные повреждения. Менее успешно прошел следующий налет — 28 марта на Новороссийск. «Юнкерсам» удалось только повредить небольшой транспорт «Ахиллеон» (348 брт), в то время как нападавшие потеряли машину командира эскадрильи 7/LG1 капитана Теодора Хагена. На нее претендуют лейтенант Щеглов из 3-го иап (летал на И-16) и сержант Севрюков из 7-го иап (на МиГ-3). Мы при отражении удара потеряли ЛаГГ-3 7-го иап, разбившийся при вынужденной посадке.
Прошел всего месяц с начала регулярных действий немецкой авиации на советских коммуникациях, как командование Черноморского флота начало бить тревогу. 24 марта адмирал Октябрьский донес наркому ВМФ, начальнику Генштаба Красной Армии и командующему Крымским фронтом о том, что затягивание борьбы за Крым сопряжено с прогрессивно возрастающими трудностями снабжения войск на Керченском полуострове и в Севастополе морским путем. «Противник, — говорилось в документе, — определив полную зависимость наших армий от подвоза морем, сосредоточил на крымских аэродромах до 100 бомбардировщиков и торпедоносцев и перешел к решительным действиям по срыву снабжения Крымского фронта и севастопольской обороны, атакуя наши базы, а также и корабли в базах и в море».
Исходя из создавшейся ситуации, командующий флотом просил утвердить следующие его предложения: доставлять в Севастополь только минимально необходимое количество продовольствия, боезапаса и топлива; сами перевозки производить на эскадренных миноносцах, больших подводных лодках и транспортных самолетах; по окончании лунных ночей перевозки производить на быстроходных транспортах типа «Абхазия»; ввести в Севастополе для гарнизона и населения осадный паек; ускорить подачу на флот самолетов-истребителей и самолетов Пе-2; выделить для флота десять транспортных самолетов; разрешить самолеты ДБ-3 пока использовать только как бомбардировщики для ударов по аэродромам противника; ходатайствовать перед правительством о закупке тоннажа за границей и о принятии решительных мер по ремонту судов Морского флота. В ответ на это нарком пообещал выделить Пе-2 и истребители в апреле, но разочаровал сообщением, что приобретение транспортных судов за границей (безусловно, имелась в виду Турция) невозможно.
2 апреля штаб флота подготовил более пространный анализ сложившейся обстановки. В своем докладе, направленном в те же адреса, адмирал Ф. С. Октябрьский приводил следующие данные:
«За февраль авиация противника произвела 43 налета на военно-морские базы с участием 154 самолетов, в результате которых были повреждены один транспорт и один сторожевой катер, за этот же месяц было четыре налета на корабли в море с участием пяти бомбардировщиков и трех торпедоносцев, в результате чего потоплен один транспорт (имеется в виду транспорт «Коммунист», который на самом деле погиб на советском минном поле. — М. М.).
За март авиация противника произвела 56 налетов на военно-морские базы с участием 245 самолетов, в результате чего были повреждены два танкера, один транспорт, плавучая база подводных лодок, две подводные лодки и плавучая батарея; потоплены минный заградитель, танкер, две баржи и два сторожевых катера, а также разрушено несколько цехов морского завода № 201; за этот же месяц было произведено 28 налетов на корабли в море с участием 31 бомбардировщика и 17 торпедоносцев, потопивших один и повредивших два транспорта.
Это означает, — говорилось в докладе, — что скудный тоннаж, которым обладает Черноморский флот, непрерывно уменьшается. Из бывших в эксплуатации на 1 февраля 1942 г. сухогрузных транспортов общей грузоподъемностью в 43 200 т было потеряно шесть транспортов грузоподъемностью в 10 300 т и подлежало ремонту тоже шесть транспортов грузоподъемностью в 6200 т. На 1 апреля оставалось в эксплуатации 16 транспортов общей грузоподъемностью в 27 400 т. Создавшееся положение ставило под исключительную угрозу снабжение армий фронта и Севастополя и требовало принятия исключительных мер по обеспечению бесперебойного питания войск».
К числу принимаемых мер командующий отнес сопровождение конвоев в море бомбардировщиками Пе-2 и усиление борьбы с авиацией противника на аэродромах. При этом Октябрьский умолчал, что количество судов, прибывших в Севастополь в течение марта, снизилось до 15 (в феврале 24), а доставленных ими грузов — до 12,3 тыс. тонн. Такова была плата за прекращение неохраняемого судоходства, снижение пропускной способности кавказских портов из-за разрушений от налетов и сокращение числа транспортных судов, находившихся в исправном состоянии.
Несмотря на все предпринимаемые меры, активность вражеской авиации в апреле не уменьшилась, а, наоборот, возросла. Хотя количество нападений на конвои в море осталось примерно на прежнем уровне, среднее число самолетов, принимавших участие в каждом нападении, увеличилось. Если раньше караван атаковали одиночные торпедоносцы или пары, отдельные звенья бомбардировщиков, всегда атаковавшие с одного направления, то теперь в атаках одновременно стали принимать участие несколько пар или звеньев, заходивших на цель с разных бортов.
Первый же бой, проведенный немцами в соответствии с новыми тактическими методами, принес им крупный успех. Вечером 2 апреля из Новороссийска в Камыш-Бурун вышел танкер «Куйбышев», охранение которого составляли эскадренный миноносец «Незаможник» и два сторожевых катера. С воздуха караван прикрывала пара устаревших истребителей 3-го иап. Каждый из них по своему стрелковому вооружению уступал «хейнкелю» модификации Не-111 Н-6, которыми была укомплектована эскадрилья 6/KG26. Хотя пилоты майор Бухтияров и лейтенант Калинин доложили о сбитии одного вражеского самолета (не подтверждается), пятерка торпедоносцев смогла произвести скоординированную атаку на танкер. «Куйбышев» (4629 брт) получил попадание торпеды, после чего на нем начался пожар. Горящее судно сдрейфовало на отмель, где вскоре взорвалось, разломилось на две части и затонуло. В результате Крымский фронт лишился почти 4 тыс. тонн горюче-смазочных материалов, а Черноморский флот — очередного транспорта. На отходе торпедоносцы были атакованы парой ЛаГГ-3 7-го иап, вызванной для усиления. При пикировании на самолет противника заместитель команд