горящими устремились к земле, а половина эскорта исчезла из виду. В итоге на свой аэродром вернулись только 4 «ястребка». Аналогичная участь постигла и группу из 12 Як-7Б из 900-го полка, которые тоже сопровождали бомбардировщики в тот же район. Сразу 5 летчиков не вернулись с задания. Среди них был и опытный летчик лейтенант Н. Ф. Кобяков, который имел на своем счету 4 личные и 15 групповых побед.
Какой-то из пропавших без вести советских истребителей таранил (по немецким документам, в районе квадрата Qu.49531) Bf-109G-2 W.Nr. 13314. Пилот мессера спасся, выпрыгнув с парашютом над своей территорией. «Авторство» этого тарана не удалось установить до сих пор… Возможно, это был, к примеру, младший лейтенант Г. И. Шабунин из 9-го ГИАП, который тоже не вернулся с задания.
Потеря 13 машин из 17 остававшихся являлась настоящей катастрофой, но потом все же выяснилось, что 5 летчиков совершили посадки на других аэродромах из-за нехватки горючего, 4 были подбиты в воздушных боях и совершили аварийные посадки на брюхо на своей территории, 1 был сбит (летчик выпрыгнул с парашютом), остальные 4 пропали без вести. Вскоре после этого 900-й ПАП, потерявший за 11 дней 15 Як-7Б, тоже отправился на переформирование. Это притом, что 22 августа полк имел в своем составе 10 самолетов… Общие же итоги боевой работы 288-й авиадивизии за 22–31 августа выглядели следующим образом: 406 боевых вылетов, 24 сбитых самолета и 52 потерянных (в среднем 7,8 вылета на одну потерянную машину). Фактически, как и под Воронежем, дивизия «сгорела» вторично!
Аналогичная ситуация отмечалась и в других истребительных авиаполках, которые воевали под Сталинградом. Например, 240-й ПАП (287-я ИАД) на новых ЛаГГ-5 участвовал в боевых действиях всего 9 дней (с 20 по 29 августа). После чего оставшиеся в полку 5 летчиков и его командир майор К. С. Солдатенко были отправлены в тыл. Все чаще гибли опытные летчики. Так, в этот день при сопровождении группы Су-2 в районе озера Цаца сбили командира эскадрильи 515-го ПАП капитана И. Е. Кочуева, который воевал с первых дней войны и еще в июне 1942 г. был представлен к званию Героя Советского Союза, но так его и не получил.
Тяжелейшие потери понесла за месяц и 102-я ИАД ПВО. Совершив в общей сложности 2545 самолето-вылетов, летчики доложили о 134 воздушных боях и 142 сбитых самолетах. Но при этом собственные потери составили 92 истребителя, из которых 66 было сбито в воздушных боях и 26 «не вернулось с задания». Погибло и пропало без вести 46 летчиков. Пытаясь спасти ситуацию, советское командование перебрасывало под Сталинград все новые и новые истребительные полки.
Потери немцев были на порядок ниже. В последний день этого «горячего августа» были сбиты Ju-88A-4 W.Nr. 140012 «F1+HT» из 9./KG76, Ju-88A-4 W.Nr. 4124 «9K+MS» 8./KG51 и Ju-87D-3 W.Nr. 2702 из III./StG1. Экипажи лейтенантов Отто Квинтена и Харальда Тилльмана и унтер-офицера Альфреда Липпе пропали без вести.
«Все идет хорошо», – записал Вольфрам фон Рихтхофен в своем дневнике вечером 30 августа. Будучи человеком авантюрным и решительным, он настаивал на том, что 6-я армия может и должна занять Сталинград прямо сейчас, пока обороняющиеся обескуражены и деморализованы бомбардировками. Потери, считал он, будут высокими, но в нынешних обстоятельствах приемлемыми. В действительности же битва за Сталинград тогда еще только начиналась! Именно в конце августа «неудержимое наступление вермахта» фактически застопорилось. Хотя 6-я армия и достигла Волги, наступавшая с юга 4-я танковая армия все еще находилась далеко от города и вынуждена была буквально прогрызаться через упорную оборону 64-й армии. Одновременно с этим на юге немецкие танки остановились на берегу Терека из-за банальной нехватки топлива, а горные батальоны и части 17-й армии застряли на перевалах Кавказа, оставшись без поддержки люфтваффе.
Кроме того, все больше беспокойств вызывал непомерно растянувшийся фронт вдоль Дона. Ослабленные дивизии 6-й армии так и не смогли полностью отбросить советские дивизии на северный берег реки, и командованию фактически пришлось смириться с наличием сразу нескольких опасных плацдармов. Союзнические войска, которые постепенно сменяли немцев на участке от Воронежа до Клетской, уже тогда не внушали особого доверия. Не успели итальянцы как следует обустроиться в своем секторе, как в штаб группы армий «Б» стали поступать панические донесения о реальных и мнимых советских атаках и десантах. Так, 21 августа появилась информация, будто бы русские готовятся форсировать Дон на участке между Вешенской и Крутовским на многочисленных паромах, приготовленных в зарослях северного берега.
Ввиду того что большинство подразделений было занято под Сталинградом, провести разведку и атаку обнаруженных целей поручили I./KG27, которая по-прежнему базировалась в тылу – в Харькове и Курске. Летчики были удивлены увиденным. «В районе разведки мы не смогли обнаружить ни паромов, ни русских, – писал Ханс Райф. – Они ведь всегда были мастерами маскировки! С другой стороны, у итальянцев все выглядело как беспорядочное бегство: разруха в деревнях, брошены грузовики и прочие транспортные средства, бегущие люди. Мы довольствовались тем, что сбрасывали наши бомбы на предполагаемые места сосредоточения паромов». Еще больше фактов о том, что из себя представляют союзные вояки, Райф и его товарищи получили, когда временно перебазировались на аэродром Россошь. Он находился в ведении итальянцев и, соответственно, прикрывался итальянской же ПВО. К удивлению немцев, во время налетов советских штурмовиков и бомбардировщиков зенитчики вместо того, чтобы стрелять по ним, прятались под орудия, кричали «Oh, mia madre!» и громко молились Мадонне!
В конце августа эскадрилье Райфа и вовсе пришлось действовать в роли самолетов непосредственной поддержке войск на советском плацдарме в районе Серафимовичей. Проблема была в том, что позиции 21-й армии и в особенности артиллерии были тщательно замаскированы в зарослях, поэтому аэрофотосъемка с больших и даже малых высот с FW-189 и Hs-126 не давала никаких результатов. Если же экипажам «рамы» или «Хеншеля» и удавалось визуально разглядеть цели, они не могли атаковать их из-за слабого бортового вооружения. А пилоты «Штук» вообще отказывались бомбить «какие-то заросли» вслепую. В итоге на задание и послали «универсальные Не-111».
«Сначала мы должны были пролететь над участком шириной 10 км на высоте 1000 м, затем постепенно снижаться, до тех пор, пока не обнаружим позиции русских безупречно, – вспоминал Райф. – Как всегда, сначала ничего не было видно: ни позиций, ни артиллерийского огня, ни противовоздушной обороны. Только с самой низкой высоты мы могли увидеть русских, неподвижно сидящих на корточках в своих норах. Затем обе машины атаковали соответствующий участок полтора часа на высоте деревьев бомбами и бортовым оружием. Полет 10 км, поворот и подъем над немецкими позициями, обратный полет на высоте 300–400 м, разворот, снова пикирование до земли и повторение этого до тех пор, пока не закончатся боеприпасы». Подобная тактика оказалась весьма эффективной, 5./KG27 даже получила благодарность от немецких и итальянских командиров за то, что войска на несколько дней были полностью избавлены от русской артиллерии и солдаты могут наконец поднять головы из окопов. Если же в небе появлялись советские истребители, «Хейнкели» попросту уходили подальше на свою территорию. Те обычно не залетали далеко за линию фронта и через короткое время улетали обратно (да и задание, можно сказать, выполнено, «противника отогнали!»). После чего вся «карусель» начиналась заново.
Впрочем, уже 30 августа Не-111H-6 W.Nr. 7460 «1G+FL», пилотом которого был лейтенант Харро Вооге, а штурманом упомянутый Ханс Райф, был несколько раз атакован, по утверждению экипажа, американскими истребителями типа «Брюстер-Буффало» (на самом деле это были ЛаГГ-5 из 437-го ИАП). В итоге во время очередной штурмовки был выведен из строя левый двигатель. Это произошло на высоте 150 м и скорости 140 км/ч. В итоге опытному Вооге лишь с трудом удалось дотянуть до своей территории и совершить аварийную посадку на брюхо в 20 км южнее устья Хопра, совсем рядом с передовой.
Вскоре прибыли итальянские солдаты из кавалерийского полка «Новарра», которые гостеприимно отвели летчиков в хутор Большой, а там сытно накормили жареной свининой, хлебом, напоили лимонадом, красным вином и коньяком, при этом пир сопровождался «взаимной тарабарщиной» на немецко-итальянско-французском языке. Ну, хоть какая-то польза от союзников, подумали про себя Райф с Вооге… Несмотря на некоторый снобизм летчика по отношению к своим союзникам, он был прав.
Кстати, итальянцы за всю Сталинградскую кампанию отличились только один раз. Утром 24 августа в бою за хутор Избушенский, что около станицы Усть-Хоперская, кавалерийский полк «Савойя Кавалерия» (3-й Rgt «Savoia Cavalleria») из состава 3-й мобильной дивизии «Амадео герцог Д'Акоста» разгромил 812-й стрелковый полк 304-й СД. Этот бой вошел в военную историю как «последняя конная сабельная атака лавой в галопе» во Второй мировой войне. 812-й СП был разгромлен, 150 человек было убито, а остальные 900 сложили оружие. Правда, из-за неорганизованности итальянцев 300 человек позже попросту разбежались, и в плен в результате попало только 600. Трофеями «макаронников» стали 4 полковые пушки, 10 минометов и 40 станковых и ручных пулеметов. Сами же они потеряли 40 человек убитыми, 79 ранеными и 108 лошадей….
Глава 6Ни шагу назад… в воздухе
«Нужно погибать, но не срамить себя…»
1 сентября в 16.10 при мощной поддержке с воздуха немцы захватили разъезд Басаргино, расположенный в 20 км западнее южных окраин Сталинграда. Люфтваффе группами по 5–9 самолетов бомбили район станций Воропоново – Садовая, по которым в район прорыва подтягивались подкрепления и подвозились боеприпасы.
«Войска фронта в течение последнего месяца вели беспрерывные бои в условиях непрерывных массовых атак с воздуха, танковых атак на марше, боев в полуокружении и окружениях превосходными силами противника, что чрезвычайно истощило материальные средства и силы войск 62-й, 64-й, 51-й армий», –