Утром 20 сентября наступление возобновилось, но снова привело лишь к тяжелым потерям. Так, недавно введенная в бой 95-я СД за два дня потеряла около 1300 человек убитыми и ранеными. Люфтваффе группами по 10–15 самолетов бомбили восточные и северные склоны Мамаева кургана, позиции советских войск в центральной части города и переправы через Волгу. К этому моменту немцам удалось вывести из строя 70 % самоходных паромов, 20 % ДМП (саперных самоходных понтонов) и 27 % барж, использовавшихся для снабжения 62-й армии. «Вследствие непрерывного воздействия авиации, артиллерии и минометов противника по переправам и вывода ежедневно нескольких плавучих средств из строя вопрос питания и эвакуации 62А становится особенно острым, – констатировал штаб ЮВФ. – Сообщение с западным берегом днем невозможно».
Атаки наземных войск активно поддерживались штурмовой авиацией. В 06.45 восьмерка Ил-2 из 504-го ШАП во главе с командиром полка капитаном С. Д. Прутковым совершила налет на танки, автомашины и пехоту в районе Центрального аэродрома и Авиагородка. При подходе к цели по «черным смертям» был открыт мощный зенитный огонь. У Пруткова прямым попаданием была пробита плоскость, вследствие чего самолет накренился и вошел в спираль. Но опытный пилот все же смог восстановить управление, едва не врезавшись в холм, а потом даже сбросил бомбы на цель. Также отличился сержант И. П. Веденин, который из-за технической неисправности задержался с вылетом, но потом все же выполнил задание. Летчик прибыл в заданный район, когда вся группа уже отбомбилась и отстрелялась, и в одиночку провел штурмовку, вызвав немалое восхищение со стороны наблюдавших это пехотинцев.
В 10.10 вторая сводная группа Ил-2 из 504-го и 505-го ШАП совершила повторный налет на Авиационный городок, сбросив на цель бомбы, а потом обстреляв ее «эрэсами» и бортовым оружием.
Следующей в 13.00 по плану должна была наносить удар восьмерка штурмовиков под командованием старшего лейтенанта Пстыго. Задание звучало так: «Атаковать танки и минометы на улицах Коммунистическая и Саратовская г. Сталинграда, что в одном километре на северо-запад от буквы „С” надписи „Сталинград”». Имелась в виду огромная надпись, выложенная из белых букв на юго-западном склоне Мамаева кургана – напротив Центрального аэродрома – по аналогии с надписью Hollywood в Лос-Анджелесе. При этом летчики получили строгие указания по поводу точного распознавания позиций собственных войск, которые могли оказаться севернее, восточнее и южнее района атаки. «Не скрою, пока шел к стоянке, ломал голову над тем, как по полученной приблизительно ориентировке в хаосе разрушений, в черном дыму пожарищ, окутавшем город после варварских массированных налетов вражеских бомбардировщиков, разыскать эти улицы, разглядеть на пестром фоне развалин танки противника, а главное, не промахнуться, не натворить беды, ведь в городе и наши войска, героически защищают каждый квартал, каждый дом, – вспоминал об этой миссии сам Иван Пстыго. – Скрипнув тормозами, рядом со мной остановилась потрепанная эмка, из которой торопливо вышел начальник штаба 226-й штурмовой авиадивизии подполковник П. Г. Питерских.
– Вот, пока ехал, обвел карандашом район цели, – сказал он и протянул мне довольно затертый план Сталинграда. – Не промахнитесь!
Взлетели в ясную и солнечную погоду, но уже на подходе к городу вошли в дымовое марево. С высоты 400 м смутно проглядывались размытые очертания почти неотличимых друг от друга улиц и перекрестков. За что же зацепиться взглядом, откуда начинать поиск?
Стоп, это похоже на Привокзальную площадь! Точно она! Теперь все внимание – земле. Доворот. Выходим к отмеченным на плане улицам. А где же танки? Неужели ушли? Нет, вот они: один, два, пять… Замерли, затаились возле полуразрушенных домов. Огня не ведут, чтобы не демаскировать себя.
Перестраиваемся для атаки. Выполняем заход за заходом. Ослепительно вспыхивают и извергают клубы черного дыма 250-килограммовые фугаски, молниями расчерчивают воздух реактивные снаряды. Многотонные самолеты, словно пушинки, подбрасывает взрывными волнами. А там, где стояли танки, вдоль улиц расползается непроглядное темное месиво дыма, пыли, копоти. После восьми заходов боеприпасы кончились. Возвращаемся на свой аэродром».
Как оказалось, налет группы Пстыго лично наблюдал с передового КП генерал Тимофей Хрюкин. Зрелище, как штурмовики буквально между домами заходят на цель, ныряют в дым, потом эффектно вылетают из него, так поразило его, что командующий тут же приказал присвоить Пстыго звание капитана и всех участников рейда представить к наградам.
Тем временем вслед за этой группой над Сталинградом появилась шестерка Ил-2 из 807-го ШАП во главе со старшим лейтенантом С. И. Лобановым. Пролетая буквально на высоте верхних этажей сгоревших высотных домов в центре города, они нанесли удар по району железнодорожного вокзала.
Наконец, в 16.35 группа Пстыго из 504-го ШАП в сопровождении истребителей из 296-го ПАП вторично появилась над городом и, сделав заход над площадью 9 Января, атаковала позиции немецких войск в овраге в 2,5 км юго-западнее Мамаева кургана. Во время штурмовки в небе появились немецкие истребители, которые сбили Як-7Б майора Б. Н. Еремина. С большим трудом тот сумел покинуть горящую и падающую машину и приземлился на парашюте в районе завода «Красный Октябрь». Там раненого и обгоревшего пилота подобрали солдаты и доставили в полевой госпиталь.
Немцы отметили сильные налеты советской авиации в районе Сталинграда. «Там действовали группы по 8—10 бомбардировщиков с истребительным прикрытием», – сообщал журнал боевых действий 6-й армии, имея в виду как раз многочисленные воздушные атаки Ил-2. Однако наиболее удачные рейды произошли не в районе вокзала и Мамаева кургана, а южнее Царицы и в районе элеватора, где действовала 94-я пехотная дивизия. Ее подразделения зафиксировали как минимум 10 бомбардировок, которые проходили без противодействия с земли, ибо у самой дивизии к этому моменту закончились 20-мм снаряды к зениткам.
В общей сложности 8-я воздушная армия в течение 20 сентября осуществила 337 вылетов, которые прошли почти без встреч с воздушным противником. Летчики доложили о 3 сбитых самолетах при 7 потерянных. Летчики 288-й ИАД выполнили 52 вылета, которые примерно поровну разделились между 4-м и 274-м авиаполками. Миссия была привычной – сопровождение штурмовиков из 226-й ШАД в район Центрального аэродрома. В районе цели был сбит Як-7Б старшего лейтенанта Бугарчева, который выпрыгнул с парашютом. А во время возвращения на базу по уже сложившейся традиции над Верхне-Погромным был сбит истребитель сержанта Збинского, который погиб.
В этот день вернулась к боевой работе и 102-я ИАД ПВО. 629-й ИАП выполнил 28 вылетов и провел 5 воздушных боев. Но только младшему лейтенанту Пошехонову удалось сбить Me-109. Один И-16 был поврежден в бою и совершил аварийную посадку на своем аэродроме. Впервые вступил в бой и 572-й ИАП, только что прибывший с авиабазы Сейма после доукомплектования. При этом он стал одним из последних полков, получившим 17 ЛаГГ-3 с авиазавода № 21. Первые же бои сложились для подразделения неудачно. Выполнив 23 вылета и проведя четыре воздушных боя, летчики доложили о двух сбитых Ме-109, но при этом было потеряно сразу 3 ЛаГГ-3. Старший лейтенант Артамонов и сержант Маркин погибли, а сержант Калхин сумел спастись на парашюте. 788-й ИАП осуществил 6 вылетов, лейтенант Пуюров сбил Ме-109, но при этом был сбит и Як-1 младшего лейтенанта Буянкина, который выпрыгнул на парашюте. Немецкие истребители контролировали все пространство над городом, а также вели охоту за советскими самолетами к востоку от Волги.
21 сентября 8-я воздушная армия выполнила 418 вылетов, но зафиксировано всего три воздушных боя. При одном сбитом Ме-109 (он был на счету старшего сержанта Лавриненкова из 4-го ИАП) наша авиация потеряла над городом 4 самолета. Почти все они были из 288-й ИАД. Младший лейтенант Анашкин был сбит, лейтенант Герасимов подбит и совершил вынужденную посадку на своей территории. Меньше повезло старшине Лещенко. На горящем истребителе он садился на аэродром Верхняя Ахтуба, при этом летчик был уверен, что шасси выпущены (на это указывали горящие лампочки). В действительности же Як-7Б приземлился на одну «ногу», сразу же скапотировал и сгорел. Сам Лещенко чудом остался жив, получив многочисленные травмы и сильно обгорев.
Еще 16 вылетов было на счету 102-й ИАД ПВО. Воздушных боев не было, зато имели место летные происшествия. Старшина Копейкин из 629-го ИАП во время посадки разбил свой И-153, а старший сержант Карасев из 572-го ИАП при заходе на посадку на аэродром МТФ № 1 на высоте 300 м сорвался в штопор и врезался в землю. Пилот погиб.
К 21 сентября в южной части Сталинграда в руках советских войск оставалось три последних изолированных опорных пункта: укрепленный район в устье Царицы, консервная фабрика, расположенная на берегу Волги, и элеватор. В 05.30 после нескольких мощных налетов «Штук» на фабрику 48-й танковый корпус начал штурм этого «бастиона». При этом 29-я моторизованная дивизия атаковала развалины предприятия с юга, а 94-я пехотная с севера, навстречу первой. По советским данным, люфтваффе изменили тактику и действовали как бы пошагово. Ju-87 и другие штурмовики последовательно «обрабатывали» квартал за кварталом и здание за зданием в секторе наступления, постепенно углубляясь в советские позиции. При этом авиаудары сочетались с обстрелами из шестиствольных и обычных минометов, а также гаубиц по тем же местам. В результате уже в 11.45 штурмовые группы взяли консервную фабрику и соединились к востоку от элеватора.
Согласно плану, в это самое время люфтваффе должны были совершить повторный налет на это здание, сбросив на него бомбы большой мощности, и тем самым предварить атаку пехоты. Однако в последний момент «Штуки» были отозваны, так как немецкая пехота оказалась вблизи элеватора и могла попасть под удар. Налет был отложен на три часа. В 14.00 большая группа Ju-87 наконец вышла на цель, сделала круг, после чего штурмовики один за другим начали «нырять» вниз. От многочисленных разрывов здание элеватора было окутано сплошным облаком пыли и дыма, куски бетона и кирпичей разлетались в радиусе 500 м. Однако когда пыль рассеялась, немцы с удивлением обнаружили, что здание по-прежнему стоит и практически цело, но оттуда никто не стрелял.