и очередную рокировку. А именно на левый фланг «северного заслона» (западнее Котлубани) отправить «истощенную» 76-ю пехотную дивизию, а «выдохшуюся», но более боеспособную 305-ю, наоборот, отправить в Сталинград. Ранее выведенную из города 14-ю танковую дивизию (ее планировалось использовать в операции «Цапля» – наступлении на Астрахань) тоже постановили вернуть обратно. Кроме того, очередные высвободившиеся части должны были прибыть с Дона после смены их позиций румынами. Немецкие войска настолько нуждались в пополнениях, что таковые часто перебрасывались по воздуху. Например, прибывший на станцию Миллерово маршевый батальон для 389-й пехотной дивизии, а также одна рота выздоравливающих были доставлены оттуда на самолетах Ju-52 на аэродром Песковатка. Кстати, не забывали и о «духовности». По вермахту был издан приказ о «духовной помощи» (geistige Betreuung) на предстоящую зиму… А вот погодка пока еще радовала. В начале октября в районе Сталинграда значительно потеплело, стояла приятная солнечная погода, а температура воздуха опять поднялась до +18 – +20 градусов.
После рассвета 7 октября небо над Сталинградом снова наполнилось ужасающим воем «Штук», которые в течение четырех часов с небольшими перерывами бомбили позиции 37-й гвардейской и 112-й стрелковых дивизий на подступах к тракторному заводу. Всего в небе над городом советские наблюдатели насчитали около 900 пролетов немецкой авиации. В 11.30 (по московскому времени) немецкие ударные группы 389-й пехотной дивизии при поддержке танков снова перешли в атаку и к вечеру достигли улиц Воздухоплавательской, Возовой, Топоградской, Штепенко, Суркова, а также устья реки Орловка, вплотную приблизившись к корпусам СТЗ. При этом 141-я рота морской пехоты и остатки 282-го полка НКВД попали в окружение. На следующую ночь группа в составе 9 человек прорвалась к своим.
В конце сентября – начале октября немецким штурмовикам удалось добиться точечных попаданий в несколько штабов дивизий, полков и батальонов. В связи с этим Еременко даже вынужден был издать специальный приказ, в котором потребовал строить блиндажи попрочнее, рассчитанные на прямое попадание «средних бомб», не допускать скученности комсостава, а также чаще менять расположение КП, так как «противнику обычно удается довольно быстро обнаружить КП и бомбить его». Кстати, чаще всего о местонахождении штабов немцы узнавали от наших же пленных и перебежчиков, которые охотно показывали нужные места на картах и аэрофотоснимках. Как бы в подтверждение сказанного всего через пару дней после этого распоряжения немецкие самолеты совершили налет на командный пункт штаба 51-й армии, частично разрушив блиндаж и ранив 5 человек комсостава.
Кстати, в этот же период люфтваффе нанесли и несколько точечных авиаударов по штабам 24-й, 4-й танковой (65-й) и 66-й армий на Донском фронте. Рокоссовский даже вынужден был издать специальный приказ о смене дислокации КП и НП, а также их тщательной маскировке и охране.
В тот момент Еременко и Хрущев, видимо, почувствовали, что в ближайшие дни немцы достигнут Волги и в северной части города. Кроме того, они были уверены, что после этого противник форсирует реку и будет продвигаться дальше в сторону Казахстана. Поэтому снова были активизированы работы по оборудованию позиций на восточном берегу, а также на многочисленных островах. «Создать три полосы заграждения, – говорилось в соответствующем приказе штаба СтФ от 8 октября. – Первая полоса: русло р. Волга. Задача – запретить плавание судам противника. Вторая полоса: выходы на острова. Задача – не дать противнику выйти с воды на землю». Поселки Средне-Погромное, Нижне-Погромное, Верхняя Ахтуба следовало превратить в опорные пункты, защищенные минными полями и противотанковыми рвами. В этом плане очень повезло бойцам 300-й стрелковой дивизии. Первоначально их тоже должны были переправить в Сталинград, но в последний момент подразделению приказали окапываться на восточном берегу Волги на линии Средне-Погромное – Верхняя Ахтуба.
В Москве тоже опасались, что после захвата Сталинграда вермахт может развернуть наступление как на восток, так и вдоль Волги в сторону Камышина. Поэтому 10 октября штаб Донского фронта получил приказ подготовить оборонительные рубежи на участке Горная Пролейка – долина Бердии и на восточном берегу Волги до Луговой Пролейки.
Однако после 7 октября натиск 6-й армии неожиданно ослаб, и в следующие дни шли лишь эпизодические бои. Недовольный «медлительностью» армейских командиров Рихтхофен язвительно отметил в дневнике, что в городе «наступила абсолютная тишина». 8-го числа Паулюс получил от фон Вайхса категоричный приказ начать новое мощное наступление не позднее 14 октября, бросив в бой все боеспособные части, а до этого «расшатывать» вражескую оборону вылазками штурмовых групп при поддержке авиации. В тот же день Паулюс получил сообщение от синоптиков о том, что хорошая погода заканчивается и далее следует ожидать начала периода плохой погоды.
«Абсолютная тишина» стояла и на советских аэродромах. 7 октября из состава 8-й воздушной армии в воздух поднималось только 49 самолетов, в том числе 21 истребитель (6 из 4-го ИАП), 19 бомбардировщиков и 9 штурмовиков. Летчики отчитались о четырех воздушных боях и всего одном сбитом самолете (Me-109). По немецким данным, в ходе вылета на «свободную охоту» лейтенант Хельмут Розе из 2./JG3 в паре со своим ведомым обнаружил и атаковал тройку Пе-2. Однако ответным огнем бортстрелков «пешек» Bf-109G-2 W.Nr. 13478 лейтенанта Розе был подбит, попадания пришлись в радиатор и кабину, пилот был ранен в голову несколькими осколками.
Он смог посадить самолет на живот в 6 км южнее Солодников (в 100 км юго-восточнее Сталинграда) и выбраться из него прежде, чем тот загорелся. Розе попал в плен и остаток войны провел в лагере для военнопленных. Огнем с земли в тот день был сбит Bf-109E-7 адъютант-майора Йона Панаите из Gr.7 Vân. Летчик был тяжело ранен и надолго выбыл из строя. Собственные потери «сталинских соколов» составили 4 машины, в том числе 2 Пе-2, 1 Су-2 и 1 Як-1 (сержант В. И. Золотарев из 273-го ИАП был сбит в районе аэродрома Солодовка и погиб).
В ночь на 8 октября и в течение следующего дня было выполнено 243 вылета, но большая часть из них пришлась на бипланы У-2. Для 288-й ИАД это был еще один неудачный день. 4-й и 274-й авиаполки выполнили 15 вылетов на сопровождение штурмовиков 226-й ШАД и 15 на разведку. И хотя встреч с противником не было, и без того обескровленные подразделения все равно понесли потери: пропал без вести Як-1 сержанта Шмалия, сержант Бабенко совершил посадку на брюхо, а у сержанта Борисенко во время приземления самопроизвольно сложилась левая стойка шасси.
Таким образом, 288-я авиадивизия с начала месяца не одержала ни одной победы, но зато потеряла 10 самолетов и 5 летчиков. При этом число исправных машин сократилось до 3 (!) штук, посему в дальнейшем ее боевая работа стала носить, по сути, чисто символический характер (для поддержания боевого духа). Интересно, что еще 2 октября в состав дивизии прибыл личный состав 2-го ИАП в количестве 75 человек. Правда, без матчасти… А избыточный личный состав 274-го ИАП, согласно журналу боевых действий, коротал дни, занимаясь самыми разными делами, в частности благоустройством территории! Примерно в таком же состоянии к этому времени оказались и остальные подразделения 8-й воздушной армии.
Днем 9 октября в воздух поднималось 24 самолета, в том числе 17 истребителей (40 вылетов) и 7 бомбардировщиков (7 вылетов). Летчики отчитались о 6 воздушных боях и 3 сбитых самолетах (2 Ю-88 и 1 Me-109). Но документами противника подтверждается только одна воздушная победа. Румынский Bf-109E-7 W.Nr. 1482 бортовой «63» адъютант-шефа Кристи Чирвасуты был сбит в районе Сталинграда. Летчик был тяжело ранен и отправился домой на лечение. Мессер стал жертвой младших лейтенантов Бычкова и Швецова из штрафной эскадрильи 268-й ИАД.
Не обошлось без накладок. В 14.30 бомбардировщик Пе-2, заводской № 9/97 из 284-го БАП при заходе на посадку на аэродром Вишневка был по ошибке атакован и сбит своим И-153. Самолет упал на взлетную полосу и сгорел вместе с экипажем. Погиб и пилот сержант В. П. Агафонов, который совершал всего лишь второй боевой вылет. Кстати, штурмовики Ил-2 в этот день не действовали вовсе, а боевая мощь целой воздушной армии (если считать ее «дневную» часть) к этому времени стала равноценной примерно полутора авиаполкам! Это позволило немцам на время передать воздушное пространство над городом союзникам. «Над Сталинградом боевые вылеты осуществляли румынские боевые самолеты», – сообщал штаб 6-й армии.
Отметим, что к этому моменту румынская авиация под Сталинградом уже представляла собой внушительную (по крайней мере на бумаге) силу. В дополнение к ранее имевшимся восьми истребительным эскадрильям в конце сентября – начале октября в этот район было переброшено еще 19 эскадрилий, в том числе 7 бомбардировочных, 9 разведывательных 2 связные и 1 транспортная. Первоначально в них насчитывалось 168 самолетов, в том числе 48 разведчиков IAR-38/IAR-39, 21 связной Fleet F.10G, 15 бомбардировщиков JRS-79B, 15 транспортников Ju-52, 14 бомбардировщиков Не-111Н-3/Н-6, 14 бомбардировщиков и разведчиков Potez-633A-3/B-2, 8 легких бомбардировщиков PZL-23 и 8 IAR-37B, 8 разведчиков Do-17M, 6 разведчиков «Бленхейм» Mk.I и 3 связных Fi-156. Всего же румынская авиация под Сталинградом и на Дону к середине октября располагала примерно 240 самолетами.
Для технического обслуживания этих авиачастей на Восточный фронт были переброшены 5 передвижных авиамастерских, 2 технические базы, автобатальон, 3 отдельные автороты, рота Красного Креста (имевшая на вооружении санитарные самолеты польского производства RWD-13S). Для прикрытия румынских аэродромов и наземных частей были выделены: 4-я отдельная бригада ПВО (8 батарей с орудиями 75 мм, 11 с 37 мм, три с 13,2 мм), отдельный полк ПВО (2 батареи 75-мм орудий, 5 с 37-мм, 1 с 13,2-мм), ПВО 4-й армии – 6 зенитных батарей (2 с 75-мм орудиями, 3 с 37-мм, 1 с 13,2-мм).