ом Губановым отправил к земле Хеншель Hs 126. Этот немецкий разведывательный самолет, прозванный позднее нашими пехотинцами «Костыль», незаметно пристроился к группе СБ, вероятно для того, чтобы узнать место их базирования.
Особенно ярко талант Сафонова, как отличного воздушного бойца, раскрылся в последующие два месяца, когда немцы предприняли массированные налеты на советские аэродромы и порт Мурманск. 28 августа 1941 года на счету пилота было уже 11 побед. Его успехи основывались на гибкой тактике, знании особенностей самолетов противника, а также на слетанности его группы в воздухе.
«Ju 88 и Bf 110 самолеты довольно живучие, — учил Сафонов, — поэтому стрелять по ним с расстояния 400–500 метров — занятие бесполезное: огонь рассеивается, и вероятность попадания уменьшается. Поэтому я прежде всего сокращаю дистанцию до 200 м, а иногда и меньше. Куда целить? Раньше я начинал бить по пилоту, и он маневрировал с таким расчетом, чтобы я сам был мишенью для его стрелка. Тогда я стал вначале бить по стрелку. Стрелок-то ближе к хвосту и его легче достать. А замолчал стрелок — машина, считай, на твоем боевом счету…».
Когда неподалеку от аэродрома совершил вынужденную посадку немецкий истребитель Bf 109, Сафонов не преминул тщательно осмотреть и изучить его, определив слабые стороны вражеской машины, в частности плохой обзор назад из кабины пилота. Когда был сбит Bf 110, с него сняли броню и притащили в своеобразный тир на краю аэродрома, где летчики упражнялись в стрельбе по ней с различных дистанций и под различными углами.
В воздухе для Сафонова не было исключений, все было подчинено достижению победы. Для сокращения времени взлета по тревоге он даже срезал пряжки со шлема, пришив вместо них кнопки от парашютных ранцев, и то же самое заставил сделать своих товарищей. В небе он никогда не летал по прямой. Его юркий И-16 с надписями «За Сталина» и «Смерть фашистам» на бортах фюзеляжа то уходил вниз, маневрируя между сопками, то круто взмывал вверх. Такие же пируэты приходилось выписывать и его ведомым. С каждым боем он продолжал совершенствовать истребительную тактику. Его группа, как правило, делилась на две части, одна из которых атаковала бомбардировщики, а другая связывала боем вражеские истребители. Каждый пилот подразделения знал свои обязанности в воздухе. В одной из газет Сафонов писал: «Взаимодействие между звеньями, слаженность в бою имеют решающее значение. Когда мое ведущее звено врезается в строй бомбардировщиков, мы абсолютно спокойны: если нас попытаются атаковать вражеские истребители, то звено Коваленко не допустит этого. Поэтому так и получается, что на мою долю в основном приходятся сбитые вражеские бомбардировщики, а на долю Коваленко — истребители».
В схватку Сафонов никогда не бросался сломя голову — бессмысленная храбрость могла дорого стоить в бою. Например, однажды пятерка И-16 встретила в небе около двух десятков немецких бомбардировщиков, но, несмотря на выгодную позицию, Сафонов не отдал приказа об атаке. И он оказался прав — вскоре сверху была замечена группа «мессершмиттов» сопровождения. Тогда Сафонов увел свою пятерку назад, а потом неожиданно атаковал бомбардировщики со стороны солнца. Три самолета сразу же были сбиты, и пока враг не опомнился, сафоновцы произвели второй заход, отправив к земле еще один «юнкерс». Когда в бой вступили Bf 109, они были встречены лобовой атакой, после чего И-16 выстроились в оборонительный круг, который немцы уже не смогли разорвать.
В бою с Bf 109 Сафонов пользовался как приемами обороны, так и агрессивными методами, имевшими целью ошеломить врага. Он мог имитировать паническое бегство, а когда пилот «мессершмитта» уже предвкушал победу, вдруг неожиданно сбрасывал скорость, и проскочивший вперед обескураженный враг сам оказывался в прицеле. С другой стороны, сбив однажды бомбардировщик, Сафонов немедленно атаковал «сто девятого». Немец, принявший вызов, открыл огонь с расстояния 400–500 м, но советский ас быстро сократил эту дистанцию вдвое и, в свою очередь, ударил из пушек и пулеметов. «Мессер» шарахнулся в сторону и, не рассчитав, врезался на малой высоте в сопку.
Осмотрительность, взаимопомощь и взаимовыручка в бою составляли главное правило Бориса Сафонова. И он свято ему следовал, не жалел жизни для спасения товарища. Когда в одном из поединков мл. лейтенант Максимович, атакуя Ju 88, не заметил на хвосте Bf 109, Сафонов немедленно бросился ему на помощь, несмотря на то что к этому моменту у него не было ни единого патрона. Испуганный немецкий летчик вышел из боя, а Сафонов продолжал прикрывать Максимовича и на обратном пути, готовый совершить таран в случае необходимости.
В октябре Сафонову было предложено сформировать из числа лучших летчиков и возглавить 78-й ИАП. Вооружение полка составили 27 «харрикейнов», переданных советским ВВС английскими летчиками 151-го авиакрыла, убывшими к себе на родину. Отличная летная подготовка позволила Сафонову освоить новый истребитель всего после дня его изучения вместе с британским комэском Миллером. «Это был более чем способный пилот, — вспоминал Хуберт Гриффит, — выдающийся стрелок, как позднее выяснилось в соревнованиях по стрельбе из пистолета. Сафонов был типичным русским: коренастым, солидным, методичным и неторопливым… Когда Сафонов впервые взлетел на «харрикейне», все перед этим проверив, он продемонстрировал прямой взлет, набрал высоту 1500 футов и начал первый разворот. Его посадка была соответствующей — сделал два или три аккуратных круга и показательно приземлился…».
Подержанные «харрикейны» были не слишком щедрым подарком по причине недостаточной скорости и слабого вооружения. Последний недостаток Сафонов устранил заменой 12 английских пулеметов винтовочного калибра на советские крупнокалиберные пулеметы БС или пушки ШВАК. Он даже выдвинул предложение оборудовать иностранные машины направляющими для реактивных снарядов.
78-м ИАП Сафонов командовал недолго — 20 марта 1942 года он был назначен командиром полка, в котором начал войну. К этому времени полк был переименован во 2-й гвардейский. Китель аса украсила не только Золотая Звезда Героя, но и британская награда — Крест за летные заслуги. К прежней задаче части, обороне порта Мурманска, добавилась теперь охрана союзных морских конвоев в зоне оперативного действия Северного флота. Однако истребители Р-40 («Томахаук» и «Киттихаук»), составлявшие оснащение полка, были плохо приспособлены к жестким условиям Севера — их двигатели часто выходили из строя. Возможно, это и стало причиной гибели прославленного советского летчика.
30 мая 1942 года Сафонов отправился в свой последний боевой вылет, из которого уже не вернулся. Вылетев во главе четверки Р-40 на прикрытие конвоя PQ 16, он привел в район патрулирования только три самолета — ведомый Сафонова, А. Кухаренко, возвратился назад из-за неполадок с мотором. Около 10 часов завязался бой с бомбардировщиками Ju 88 в сопровождении «мессершмиттов». В суматохе схватки советское звено распалось, и больше Сафонова никто не видел. По рации он передал, что сбил три бомбардировщика, а слово «мотор!» оказалось последним. Попытка розыска отважного летчика не дала результатов. Судьба его до сих пор неизвестна — то ли его «Китгихаук» был сбит, то ли подвел капризный мотор. Истребитель упал в море, а оно умеет хранить свои тайны.
Менее чем за год Сафонов выполнил 234 боевых вылета и сбил 22 вражеских самолета лично и 3 — в группе.
Рудольф Мюллер
Молодой красивый юноша, почти мальчишка, Рудольф Мюллер со своими светлыми волосами выглядел идеальным арийцем, каким представляли его в то время в Германии. В ходе боевых действий он записал на личный счет 94 воздушные победы и в 1942 году стал самым результативным пилотом люфтваффе на Севере.
Мюллер закончил летную школу летом 1941 года и к боевым вылетам приступил в сентябре в составе эскадрильи 1./JG 77. Действуя с аэродрома Лоустари, он уже в течение месяца заявил о 8 сбитых самолетах, среди которых были 1 ДБ-ЗФ, 3 СБ, 2 И-16, 1 И-153 и 1 «харрикейн». К слову сказать, большинство из этих побед Мюллера не подтверждаются советскими документами.
Первый тур Мюллера на Восточном фронте длился недолго, так как в октябре 1941 года, с наступлением полярной ночи и общим затишьем в сражениях, эскадрилья 1./JG 77 была переброшена на аэродром Ставангер, расположенный в западной части Норвегии. Причина этого заключалась в том, что Гитлер все еще опасался вторжения союзников в Норвегию. Здесь немецкие летчики участвовали в боях лишь эпизодически, но тем не менее Мюллер все же умудрился сбить два английских патрульных самолета «Хадсон».
К новым сражениям в советском Заполярье немецкое командование начало готовиться уже в январе 1942 года, и специально для боевых действий на этом фронте была сформирована 5-я истребительная эскадра люфтваффе, получившая название «Айсмеер» (Полярное море). Вначале из числа эскадрилий 1./JG 77, 14. /JG 77 и 2./ZG 76 была образована группа I/JG 5, а затем на основе истребительных подразделений, размещенных ранее в Финляндии и Франции, создали группы II и III 5-й эскадры. После окончательного формирования эскадры весной 1942 года, бывшую эскадрилью 1./JG 77 включили в состав 2-й группы JG 5, и она получила соответствующее обозначение 6. /JG 5.
Эскадрилья 6. /JG 5, в которой служил Мюллер, возвратилась на аэродром Луостари в апреле 1942 года, как раз в разгар ожесточенных боев в Заполярье, развернувшихся и на земле, и в воздухе. Чтобы отнять у противника инициативу и лишить его возможности вести какие-либо крупные военные операции в весенне-летний период, части советской 14-й армии при поддержке подразделений и кораблей Северного флота предприняли наступление на вражеские позиции с одновременной высадкой на фланге морского десанта. Даже частичный успех этого наступления в дальнейшем мог гарантировать затишье на Карельском фронте и бесперебойные поставки в Мурманск и Архангельск военного снаряжения морскими конвоями союзников, количество которых в начале 1942 года значительно возросло.