Подъ нимъ раскинулась огромная водная равнина, отдѣляющая Америку отъ Азіи. Въ эту минуту воды океана приняли тотъ странный оттѣнокъ, который побудилъ моряковъ дать ему названіе «молочнаго моря». Въ самомъ дѣлѣ, вся поверхность океана въ этомъ мѣстѣ вдругъ сдѣлалась млечно-бѣлою.
Теперь это явленіе объяснено. Оно происходитъ отъ мельчайшихъ фосфорически-свѣтящихся тѣлецъ, миріадами плавающихъ по поверхности воды. Кромѣ Индѣйскаго океана, это явленіе, повидимому, не встрѣчается больше нигдѣ.
Между тѣмъ барометръ, все время стоявшій довольно высоко, вдругъ значительно упалъ. Для аэро-нефа это было неважно, но слѣдовало предполагать, что надъ Тихимъ океаномъ недавно пронеслась страшная буря.
Былъ часъ пополудни. Томъ Тернеръ подошелъ къ инженеру и сказалъ:
— Мистеръ Робюръ, поглядите на эту черную точку вонъ тамъ, на горизонтѣ. Вѣдь это, кажется, не утесъ?
— Нѣтъ, Томъ, здѣсь не можетъ быть никакихъ утесовъ.
— Такъ значитъ это корабль или во всякомъ случаѣ лодка.
Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ подошли къ разговаривающимъ и посмотрѣли въ ту сторону, куда показывалъ Томъ Тернеръ.
Робюръ велѣлъ подать себѣ морской бинокль и принялся внимательно разсматривать указанную точку.
— Да, это лодка, — сказалъ онъ. — Я положительно могу утверждать, что на ней есть люди.
— Потерпѣвшіе крушеніе? — вскричалъ Томъ Тернеръ.
— Да. Вѣроятно, имъ пришлось покинуть свой корабль и вотъ теперь они носятся по морю, не зная, куда пристать, умирая быть можетъ отъ голода и жажды… Альбатросъ долженъ придти къ нимъ на помощь.
Машинисту отдали приказъ. Аэронефъ началъ медленно опускаться. Остановившись на высотѣ ста метровъ, онъ быстро полетѣлъ на сѣверъ.
Замѣченная точка оказалась дѣйствительно лодкой. Парусъ ея безсильно висѣлъ на мачтѣ. Она не могла плыть за отсутствіемъ вѣтра. Веслами же должно быть на ней никто не въ силахъ былъ дѣйствовать.
На днѣ лодки лежало пять человѣкъ. Они не то спали, измученные усталостью, не то были мертвы.
Долетѣвъ до нихъ, Альбатросъ медленно опустился.
На кормѣ лодки можно было прочитать надпись того корабля, которому она принадлежала. Корабль былъ французскій, изъ Нанта, и назывался Жаннета.
— О!.. Эй!.. — вскричалъ Томъ Тернеръ.
Съ лодки его должны были слышать, потому что аэронефъ былъ всего только въ двадцати-четырехъ метрахъ надъ нею.
Но отвѣта не было.
— Дать выстрѣлъ изъ ружья! — приказалъ Робюръ.
Приказъ исполнили. Выстрѣлъ далеко прокатился по морю.
Одинъ изъ лежавшихъ въ лодкѣ приподнялся и выставилъ свое исхудалое лицо съ дикими, блуждающими глазами.
Увидя аэронефъ, онъ остолбенѣлъ отъ изумленія.
— Не бойтесь ничего! — крикнулъ Робюръ. — Мы поможемъ вамъ… Кто вы такіе?
— Мы — матросы съ Жаннеты, трехмачтоваго купеческаго корабля. Я былъ подшкиперомъ… Корабль потонулъ… двѣ недѣли тому назадъ… и съ тѣхъ поръ мы носимся по морю… у насъ нѣтъ ни воды, ни пищи…
Между тѣмъ, привстали и остальные четверо, лежавшіе въ лодкѣ. На нихъ тоже было страшно смотрѣть: это были совершенные скелеты.
Съ аэронефа спустили веревку, къ которой было привѣшено ведро съ прѣсной водой.
Несчастные набросились на ведро и съ жадностью утолили жажду.
— Хлѣба!., хлѣба!.. — жалобно попросили они, какъ только напились.
Тогда имъ спустили корзинку съ хлѣбомъ, консервами, бутылкой водки и нѣсколькими пинтами кофе. Подшкиперу стоило большого труда уговорить матросовъ, чтобы они осторожнѣе утоляли голодъ.
Затѣмъ подшкиперъ спросилъ:
— Гдѣ мы?
— Въ пятидесяти миляхъ отъ чилійскаго берега и архипелага Хона, — отвѣчалъ Робюръ.
— Спасибо… У насъ нѣтъ вѣтра и…
— Мы васъ возьмемъ на буксиръ.
— Кто вы сами?
— Люди, съ удовольствіемъ готовые оказать вамъ помощь.
Подшкиперъ понялъ, что ихъ спасители хотятъ сохранить инкогнито, и не сталъ спрашивать. Только онъ сомнѣвался, сможетъ ли эта странная летающая машина справиться съ буксиромъ.
Машина справилась. Она подхватила лодку на канатъ длиною во сто футовъ и повлекла ее на востокъ, точно перышко.
Въ десять часовъ вечера вдали показалась земля, обозначавшаяся огнями, блестѣвшими на берегу сквозь темноту ночи.
У входа въ проливы, протекающіе между Хонскими островами, Робюръ крикнулъ спасеннымъ матросамъ Жаннеты, чтобы они отцѣпили буксиръ, что тѣ и исполнили безъ промедленія, отъ души благословляя своихъ невѣдомыхъ спасителей.
Тутъ даже Филь Эвансъ съ дядей Прюданомъ вынуждены были признаться, что у аэронефа есть большія достоинства. Въ самомъ дѣлѣ, какой воздушный
шаръ былъ бы въ состояніи сдѣлать что-нибудь подобное?
Между тѣмъ, море было попрежнему неспокойно. Барометръ упалъ еще на нѣсколько миллиметровъ. Налетали такіе сильные шквалы, отъ которыхъ любой парусный корабль успѣлъ бы уже потерпѣть нѣсколько большихъ аварій въ мачтахъ. Направленіе вѣтра было сѣверо-западное.
Къ часу утра вѣтеръ установился и подулъ съ ужасающею силой. Аэронефъ, однако, бодро побѣждалъ его сопротивленіе и неуклонно летѣлъ впередъ, хотя уже и далеко не съ прежнею скоростью.
По всѣмъ признакамъ собирался сильный циклонъ, или вертящійся вихрь, гибельный для всякаго судна, которому случится попасть въ этотъ ужасный воздушный мальстремъ. Робюръ это зналъ. Кромѣ того, ему изъ собственнаго опыта было извѣстно, что въ такихъ случаяхъ для аэронефа полезно подняться въ верхніе слои воздуха. По крайней мѣрѣ, до сихъ поръ это средство постоянно удавалось. Но только не нужно было терять ни минуты, ни даже секунды.
Дѣйствительно, сила вѣтра увеличивалась съ каждымъ мигомъ. По морю бѣжали валы, украшенные гребнями сѣдой пѣны. Очевидно, циклонъ приближался съ необыкновенною быстротою.
— Наверхъ!.. — крикнулъ Робюръ.
— Есть!.. Поднимается!.. — отвѣчалъ Томъ Тернеръ.
Подъемнымъ винтамъ аэронефа сообщили наибольшую скорость, и онъ понесся вверхъ по невидимой наклонной плоскости.
Барометръ упалъ еще ниже, сначала на восемь, потомъ сейчасъ же вслѣдъ затѣмъ еще на двѣнадцать миллиметровъ. И вдругъ Алъбатросъ пересталъ подниматься.
Что случилось? Что задержало его подъемъ?
Очевидно, быстрое теченіе въ верхнихъ слояхъ воздуха.
Возьмемъ примѣръ, болѣе близкій намъ. Пароходъ, плывя вверхъ по рѣкѣ, силою своего винта борется съ теченіемъ. Допустимъ случай, что сила теченія вдругъ почему-нибудь сдѣлалась равна силѣ винта. Тогда, разумѣется, пароходъ останавливается. То же самое случилось теперь и съ Альбатросомъ, только не на водѣ, а въ воздухѣ.
Однако, Робюръ не сложилъ оружія передъ стихійною силой. Онъ рѣшился воспользоваться послѣднимъ запасомъ скорости своихъ семидесяти — четырехъ винтовъ и отдалъ въ этомъ смыслѣ приказаніе… Къ сожалѣнію, оказалось поздно.
Воздушный корабль незамѣтно оказался втянутымъ въ сферу циклона. Бороться съ нимъ онъ уже не могъ. Ему грозила участь превратиться въ жалкую игрушку вѣтровъ.
Среди воя бури Робюръ и Томъ могли переговариваться между собою только знаками. Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ, прислонившись къ периламъ, хладнокровно смотрѣли на борьбу аэронефа съ циклономъ и строили предположенія о томъ, какъ слѣпая стихія сыграетъ имъ въ руку, уничтоживъ и воздушный корабль, и его изобрѣтателя, и секретъ изобрѣтенія.
Но если Альбатросу не удалось унестись отъ циклона по вертикальному направленію, то нельзя ли было какъ-нибудь спастись отъ него по направленію горизонтальному? Извѣстно, что циклонъ представляетъ изъ себя вертящуюся воздушную воронку, въ центрѣ которой сравнительно тихо. Такъ вотъ нельзя ли было достичь какъ-нибудь центра и тамъ держаться, покуда не уляжется буря?
Едва ли это было возможно. Мало было надежды на то, что аэронефу удастся побѣдить сопротивленіе слоевъ, окружающихъ этотъ центръ.
Вдругъ хлынулъ дождь, и вѣтеръ разомъ изъ крутящагося перешелъ въ прямолинейный; циклонъ превратился въ ураганъ, но за то въ какой ураганъ!.. Съ нимъ можно сравнить развѣ только бурю, разразившуюся 22 марта 1882 года надъ Коннектикутомъ, когда вѣтеръ пробѣгалъ около двухсотъ-пятидесяти верстъ въ часъ.
Теперь оставалось только отдаться на волю вѣтра и летѣть туда, куда онъ помчитъ.
Но это значило летѣть къ полярнымъ странамъ, то-есть именно туда, куда Робюръ не хотѣлъ.
Томъ Тернеръ всталъ къ рулю. Трудно было управлять аэронефомъ въ такую погоду. Для этого требовалась вся ловкость опытнаго воздухоплавателя.
Къ утру, — если только это названіе примѣнимо къ тому сѣренькому, туманному разсвѣту, который чуть забѣлѣлся на горизонтѣ,—Альбатросъ пролетѣлъ пятнадцать градусовъ за мысъ Горнъ и достигъ южнаго полярнаго круга.
Здѣсь въ іюлѣ мѣсяцѣ ночь продолжается девятнадцать часовъ съ половиною. Солнечный дискъ, тусклый и негрѣющій, не долго гоститъ на небѣ: не успѣвъ появиться, онъ уже вскорѣ исчезаетъ. На самомъ же полюсѣ въ теченіе семидесяти дней стоитъ совершенно безпросвѣтная ночь.
Если бы можно было произвести въ этотъ день наблюденіе, то оно показало бы 66°40′ южной широты. Слѣдовательно, аэронефъ находился всего въ 1,400 миляхъ отъ Южнаго или антарктическаго полюса.
А ураганъ продолжалъ нести его впередъ съ неослабѣвающей силой. Робюръ, опасаясь какого-нибудь несчастія, приказалъ сдѣлать ходъ поступательныхъ винтовъ какъ можно медленнѣе, чтобы не увеличивать быстроты урагана собственною скоростью аэронефа. Вообще инженеръ не падалъ духомъ среди всѣхъ этихъ бѣдствій и распоряжался совершенно хладнокровно, какъ будто ему и не думала ежеминутно грозить ужасная катастрофа.
Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ все время оставались на палубѣ, не покидая ее ни на одну минуту. Впрочемъ, стоять на ней было довольно сносно, такъ какъ сопротивленіе воздуха было незначительно. Аэронефъ находился въ положеніи аэростата, перемѣщающагося не самостоятельно, а вмѣстѣ съ тою средою, которою онъ окруженъ.
Южная полярная страна обнимаетъ собою, какъ говорятъ, пространство въ четыре-милліона-пятьсотъ-тысячъ квадратныхъ миль. Что представляетъ она изъ себя? Материкъ? Архипелагъ? Покрытое вѣчнымъ льдомъ море? — Неизвѣстно. Достовѣрно одно, что на Южномъ полюсѣ гораздо холоднѣе, чѣмъ на Сѣверномъ. Это происходитъ отъ особенности положенія земли на ея орбитѣ во время антарктической зимы.