Сюда приходили и летчики. Рослые, красивые лейтенанты и капитаны, деликатные, обходительные, приглашали нас, девчат, танцевать. Как-то я познакомилась с парнем, летчиком, москвичом. Ему было неполных двадцать. Много интересного рассказывал он о Москве, о столичных театрах, своей маме, сестре. Больше я его не встречала…
Этих ребят, смотревших смерти в лицо, летавших в любую погоду, веселых и озорных, мы обожали.
Мы, школьницы, часто выступали в клубе перед летчиками с концертами. Принимали нас необыкновенно тепло. Особенно в тот ноябрьский вечер 1941 года, когда состоялось награждение летчиков. Каждый номер встречался такими аплодисментами, что не хотелось уходить со сцены. Помню, я танцевала „Цыганочку“, а сама посматривала на зрителей.
В свой второй выход на сцену я читала отрывок из „Старухи Изергиль“ о смельчаке Данко, который сжег для людей свое сердце и умер, ничего не прося себе в награду. С каким вниманием слушали мои зрители прекрасную легенду о герое — сами герои, готовые каждый день отдать свое сердце, свою жизнь за людей, за далеких, но таких близких всем нам ленинградцев».
…На другой день, едва забрезжил рассвет, летчики авиагруппы подняли свои корабли в воздух. Через 20 минут произвели посадку в Подборовье — сюда после падения Тихвина начался интенсивный подвоз продуктов по Северной железной дороге со всех концов страны. Здесь загрузились мясом, шоколадом, яичным порошком, копченостями. Здесь же успели познакомиться с летчиками-истребителями сопровождения из 154-го авиаполка, которые накануне перелетали в Подборовье на «тамагавках» (так назывались американские самолеты, на которых пришлось летать летчикам этой авиачасти). Под их охраной командиры летающих караванов взяли курс на Ленинград.
За пределом возможного
Летчики-истребители сопровождения, охранявшие в 1941 году трассу воздушного моста осажденного Ленинграда, совершали в среднем по 60–70 боевых вылетов в месяц, в то время как, согласно американским наставлениям, их военные пилоты-истребители считали, что даже 30–40 вылетов за это же время являются пределом человеческих возможностей.
В дневнике боевой работы 127-го истребительного авиаполка есть такая запись: «24 ноября 1941 года четверка „чаек“ полка сопровождала 16 бомбардировщиков ТБ-3, летевших с грузом в Ленинград. Из-за плохой погоды бомбардировщики отклонились от курса и в районе Лодейного Поля попали под огонь финских войск. Во время этого обстрела самолет лейтенанта Н. А. Зеленова получил повреждения, а младший лейтенант В. П. Добронравин с задания не вернулся».
В журнале боевых потерь полка младший лейтенант В. П. Добронравии значился как без вести пропавший.
«Пропал без вести»… Эти несколько слов против фамилии воина, судьба которого по каким-то причинам осталась неизвестной, — одно из печальных последствий войны. Сколько затрачено сил и времени людей, чтобы снять или хотя бы приоткрыть завесу неизвестности, которая невольно отделяет пропавшего без вести от героев Великой Отечественной войны. Что ни день, газеты, радио и телевидение сообщают новые имена героев минувших сражений, которые долгие годы значились в списках пропавших без вести.
Так случилось и с летчиком 127-го полка младшим лейтенантом Владимиром Павловичем Добронравиным, о подвиге которого стало известно спустя много лет после войны. Участники того ноябрьского полета командиры бомбардировщиков М. А. Боженов и К. С. Иванов так рассказали об этом.
В тот день 16 бомбардировщиков из 7-го авиаполка, «под завязку» загрузившись продуктами, вылетели с тылового аэродрома и взяли курс на Ленинград. При приближении к Ладожскому озеру к ним пристроились четыре «чайки» — истребители 127-го полка. Небо было затянуто многослойными облаками, которые кое-где опускались почти до земли. Самолетам приходилось обходить места сложной и опасной облачности. Поэтому группа несколько отклонилась от курса и на какое-то время оказалась над позициями войск противника. Но ошеломление и растерянность вражеских солдат длились недолго. Уже через минуту они открыли ураганный огонь по тяжелым и большим самолетам из пулеметов, винтовок, полуавтоматических зенитных установок.
Тут-то и пришли на помощь истребители сопровождения. Две «чайки» стремительно ринулись в атаку. Несколько раз штурмовали они вражеские позиции и заставили замолчать многие огневые точки. Но на пути следования оказалась новая преграда — еще один узел обороны противника. Снова ураганный огонь по бомбардировщикам. Снова идут в атаку две «чайки». Но у одной из них что-то случилось. Она вышла из боя и со снижением стала уходить на юг, подальше от вражеских позиций. Другая тем временем продолжала атаки: пикировала и обстреливала огневые позиции противника. Навстречу ей дробно застучала полуавтоматическая пушка. Никто не знает, что произошло в следующее мгновение. То ли летчик «чайки» был убит или тяжело ранен, то ли попавший в самолет снаряд вывел из строя систему управления. Только «чайка», не выходя из пике, стрелой вонзилась в центр вражеского узла обороны, взметнув над землей столб огня и дыма.
Благодаря отваге и мужеству летчиков-истребителей Зеленова и Добронравияа попавшая в трудное положение группа тяжелых бомбардировщиков благополучно миновала опасную зону и доставила груз на место.
Лейтенант Н. А. Зеленов, самолет которого в той схватке был поврежден, не видел последней атаки своего ведомого, поэтому, когда В. П. Добронравин не вернулся в полк и никаких сведений о нем не поступило, в журнале боевых потерь и появилась запись: «Пропал без вести». Николай Андрианович Зеленов, ставший Героем Советского Союза, погиб в 1944 году, не успев выяснить судьбу своего товарища, поэтому запись о Добронравине так и осталась на долгие годы в архиве полка.
Теперь мы знаем, что младший лейтенант Владимир Павлович Добронравин 24 ноября 1941 года совершил героический подвиг, защищая группу бомбардировщиков, следовавших с продовольственным грузом в блокированный Ленинград.
Лейтенант Н. А. Зеленов, самолет которого в той схватке был поврежден, не видел последней атаки своего ведомого, поэтому, когда В. П. Добронравин не вернулся в полк и никаких сведений о нем не поступило, в журнале боевых потерь и появилась запись: «Пропал без вести». Николай Андрианович Зеленов, ставший Героем Советского Союза, погиб в 1944 году, не успев выяснить судьбу своего товарища, поэтому запись о Добронравине так и осталась на долгие годы в архиве полка.
Сопровождение транспортных самолетов на трассах воздушного моста к середине ноября сорок первого года осложнилось. Количество самолетов ПС-84 увеличилось, продолжало расти число рейсов, а истребителей для сопровождения всех транспортных самолетов на Ленинградском фронте не хватало. Частенько для сопровождения воздушных караванов выделялась в лучшем случае пара истребителей, а иногда и того меньше. Обычно нашим истребителям приходилось встречаться с противником, который имел двойное, а то и тройное численное превосходство. Они, казалось, сражались за пределом возможного, ежедневно по пять-шесть раз поднимаясь в воздух и почти каждый раз выдерживая ожесточенные схватки с фашистскими истребителями.
Так же геройски защищали транспортные самолеты молодые летчики 286-го авиаполка сопровождения. Они с честью выполнили поставленную перед ними боевую задачу.
Но самим истребителям сопровождения это доставалось дорогой ценой. К февралю 1942 года 286-й авиаполк потерял в боях треть летного состава. К концу 1942 года в живых из летчиков первого состава полка осталось всего четверо.
Бесстрашные летчики гибли в неравных воздушных боях, отважно и мужественно защищая транспортные корабли, которые спасали от голодной смерти население и воинов осажденного города.
Да, гибли летчики. Но действовал воздушный мост, прочно связавший Ленинград со страной.
Гибли, выходили из строя и боевые машины. И хотя эти потери не считались невосполнимыми, восстановить их было чрезвычайно трудно, а иногда просто невозможно. Были дни, когда в полках сопровождения оставалось всего по три-четыре исправных самолета.
Летчики, потерявшие в неравных боях свои самолеты, мучительно переживали положение «безлошадных», казнили себя за потери боевых машин. Никто не винил их за это, потому что драться приходилось двум против четырех, шести, а то и восьми-десяти фашистов. Как в таких неравных боях уберечь боевую машину, когда и жизнь-то летчика все время под угрозой. И все же «безлошадных» можно было понять. Кто из них на себе не испытал, как лютуют и неистовствуют фашистские истребители на трассах воздушного моста, стремясь прервать спасительную связь Ленинграда со страной.
В этой обстановке утрата возможности сражаться была невыносима.
Утешить «безлошадных» было нечем: новых самолетов поступало на фронт ничтожно мало — считанные единицы. Осенью 1941 года ряд авиационных заводов находился «на колесах», в пути, и серийное производство новых боевых машин в глубоком тылу только-только налаживалось.
Но в бездействии «ждать у моря погоды» было не в правилах инженеров, техников и механиков боевых авиаполков. И если летчики решительно ломали на войне все и всякие нормы и сложившиеся представления, зачастую летая и сражаясь за пределами возможного, то не уступали им в этом и полковые техники и механики. Они творили настоящие чудеса по части изобретательности, смекалки и предприимчивости, чтобы восстановить вконец истерзанные боевые машины.
Были случаи, когда они пробирались на «ничейную» землю и даже на территорию противника, где были обнаружены сбитые наши и немецкие самолеты, утаскивали их либо целиком, иногда с помощью хитроумных приспособлений, либо разбирали и уносили по частям, из которых в авиаремонтных мастерских собирали потом боевые самолеты. И все своими руками, в полевых условиях, без необходимых инструментов, оборудования, материалов.
— Помню случай, когда летчик 286-го истребительного авиаполка Михаил Горбачев, прикрывая караван ПС-84, был подбит и сел на лед Ладоги, вспоминает генерал-полковник С. Д. Рыбальченко. — Старший инженер полка Владимир Волков вместе с прибывшим в часть «безлошадным» летчиком, авиатехником и шофером до-луторки вывезли поврежденный самолет, доставили его в мастерскую. Через два дня машина была восстановлена.