Чем дольше Кардан смотрел на них, тем сильнее кровь приливала к его щекам, а гул, звенящий в голове, заглушал любые мысли. Он смотрел на их переплетенные тела, на тлеющие угольки в камине, на свое незаконченное задание для занятий в школе: листы тетради пестрели неряшливыми чернильными каплями.
Кардан был тем юношей с каменным сердцем из сказки Аслог, но он сам не заметил, как позволил своему сердцу превратиться в стекло. Он чувствовал, как его осколки впиваются в легкие, делая каждый вдох почти невыносимым. Кардан верил, что Никасия не причинит ему боли, и это было ужасно глупо, ведь он знал, что все причиняют друг другу боль, а глубже всего ранят те, кого ты любишь. Они оба получали удовольствие от чужих страданий, так почему же он вообразил, будто ему ничего не грозит?
Он знал, что ему нужно их разбудить, презрительно усмехнуться и вести себя так, словно ничего не случилось. А так как притворство было его единственным талантом – он был уверен, что справится с этой задачей.
Кардан пнул Локка носком сапога. Не больно, но достаточно сильно.
– Пора просыпаться.
Ресницы Локка задрожали. Он застонал и потянулся. По его взгляду Кардан понял, что он пытается обдумать свои дальнейшие действия. И что он боится.
– Твой брат знает толк в веселье, – сказал Локк с нарочито небрежным зевком. – Мы тебя потеряли. Я думал, что ты ушел с Валерианом и той древесной женщиной.
– И что же натолкнуло тебя на эту мысль? – спросил Кардан.
– Мне показалось, что вы пытаетесь выяснить, кто быстрее зайдет за грань допустимого. – Локк сделал широкий жест, и на его лице расползлась фальшивая улыбка. Одним из лучших качеств Локка была удивительная способность представлять их самые низменные злоключения в таком выгодном свете, что о них можно было слагать баллады. Он пересказывал их снова и снова, пока Кардан почти что не начинал верить в значительно улучшенную или захватывающе ухудшенную версию событий. Как и другие фейри, Локк не мог произносить ложь, но он подбирался к ней ближе, чем кто бы то ни было.
Возможно, в тот момент Локк надеялся, что придумает удачную историю, над которой они все дружно посмеются. Возможно, Кардану следовало бы ему подыграть.
Но в этот момент Никасия открыла глаза. Увидев Кардана, она затаила дыхание.
«Скажи мне, что это ничего не значит, что ты просто хотела повеселиться, – подумал он. – Скажи это, и все будет как прежде. Скажи это, и я притворюсь, что ничего не видел».
Но она молчала.
– Это моя комната, – процедил Кардан, прищурив глаза и приняв самую надменную позу, на какую только был способен. – Думаю, вы без труда найдете другое место для уединения.
Он думал, что Никасия рассмеется ему в лицо, ведь она знала его еще до того, как он довел свою презрительную усмешку до совершенства, но девушка только поежилась под его взглядом.
Локк поднялся с пола, натягивая на себя штаны.
– Ой, только не ворчи. Мы же друзья.
Хорошо отрепетированная маска презрения и безразличия тут же слетела с лица принца. Он снова превратился в того сердитого, дикого мальчишку, рыскающего по дворцу и ворующего со стола чужие объедки, неряшливого и нелюбимого. Бросившись на Локка, Кардан прижал его к полу и ударил прямо в лицо, куда-то между глазом и скулой.
– Хватит говорить мне, кто я такой, – зарычал он, оскалив зубы. – Я устал от твоих сказок.
Локк попытался скинуть внезапного противника, но у Кардана было преимущество, и он использовал его, чтобы сомкнуть пальцы на шее Локка.
Может, он все еще был пьян. У него ужасно кружилась голова.
– Ты же его убьешь! – закричала Никасия, ударив Кардана в плечо. Это не помогло, и тогда она попыталась столкнуть его на пол.
Локк захрипел, и Кардан понял, что слишком сильно пережал ему горло. Он разжал пальцы, и Локк закашлялся, жадно хватая ртом воздух.
– Придумай об этом какую-нибудь историю! – закричал Кардан, чувствуя, что в его крови все еще кипит адреналин.
– Ладно, – наконец выдавил Локк сдавленным голосом. – Как скажешь, ты, злобный безродный шут. Но ты должен понять, что вы были вместе только из-за привычки: иначе она бы не отдалась мне так легко.
Кардан ударил его. В этот раз Локк увернулся и схватил Кардана за волосы. Они принялись кататься по полу, нанося друг другу удары, пока Локк не отскочил назад и не поднялся на ноги. Он побежал к двери, и Кардан бросился за ним.
– Вы оба идиоты! – закричала Никасия им вслед.
Они пронеслись вниз по лестнице, чуть не врезавшись в Валериана.
Края его рубашки были опалены, и от него пахло дымом.
– Доброе утро, – сказал он, словно и не заметил ни синяков на лице Локка, ни прерванной им погони. – Кардан, я надеюсь, твой брат не будет злиться. Боюсь, я поджег одного из его гостей.
Кардан не успел даже отреагировать на это заявление или хотя бы спросить, не сгорел ли кто заживо, потому что в этот момент Никасия схватила его за руку.
– Пойдем, – сказала она и потащила его в зал, где на диване растянулся одинокий фавн. Увидев их, фавн удивленно поднял голову.
– Убирайся, – приказала Никасия, указывая на дверь. Фавн без лишних возражений покинул зал, стуча копытами по мраморному полу.
Затем девушка повернулась к Кардану, и он скрестил руки на груди, приготовившись защищаться.
– Я даже рада, что ты его ударил, – сказала Никасия. – И я рада, что ты нас нашел. Тебе следовало знать обо всем с самого начала, но я боялась тебе говорить.
– Ты думаешь, я разделяю твои чувства? Что ж, это не так, – Кардану с трудом удавалось изображать свою прежнюю сдержанность: его левое ухо звенело от удара, нанесенного Локком, содранные костяшки неприятно зудели, а взгляд Никасии, стоявшей перед ним, выводил его из себя.
– Прости меня, – она едва заметно улыбнулась. – Ты мне не безразличен, и всегда будешь занимать особое место в моей жизни.
Неужели Локк был прав на их счет? Они так привыкли быть вместе, что потеряли грань между дружескими и романтическими отношениями. Кардан хотел спросить об этом Никасию, но одного взгляда на нее было достаточно, чтобы узнать ответ.
У него была только одна возможность сохранить свое достоинство.
– Ты сама определила свою судьбу, связавшись с ним, – сказал Кардан. – Тебе не за что просить прощения. Но если ты сожалеешь об этом, не думай, что сможешь вернуть меня, словно какую-то игрушку, которую ты отложила на дальнюю полку.
Никасия посмотрела на него, слегка нахмурившись.
– Я бы не…
– Тогда мы друг друга поняли. – С этими словами Кардан развернулся и вышел из зала. Валериана и Локка уже не было на лестнице.
Кардан решил, что, перед тем как окончательно протрезветь, ему следует еще больше напиться. Шумная драка разбудила других гостей, и большинство из них были только рады вернуться к выпивке и веселью.
Он слизывал золотую пыльцу с чьих-то ключиц и пил крепкий ликер с травянистым запахом. К тому моменту, когда принц осознал, что пропустил занятия в школе, – шел уже третий день его беспробудного пьянства, а огромные дозы пыльцы и зелий не давали ему отключиться.
Если раньше от Кардана просто пахло вином – теперь от него разило крепким алкоголем, а легкое головокружение превратилось в ноющую боль. И все же он чувствовал острую необходимость явиться на занятия и показать отпрыскам джентри, что у него все в порядке. Не важно, какие сплетни они уже успели услышать. Он чувствовал себя просто отлично: может быть, даже лучше, чем когда-либо в своей жизни.
Еле держась на ногах, он прошел по длинному коридору и вышел через парадную дверь.
– Мой принц? – Деревянное лицо, вырезанное на двери, выглядело обеспокоенным. – Вы же не собираетесь уйти в таком состоянии?
– Моя дверь, – ответил Кардан. – Именно это я и собираюсь сделать. – С этими словами он свалился с лестницы.
Когда он добрался до конюшни, его начал разбирать смех. Он смеялся так сильно, что ему пришлось лечь в стог сена. Из его глаз потекли слезы.
Он думал о Никасии, Локке, пустых развлечениях, историях и предательствах, но все это смешалось у него в голове. Кардан видел, как он тонет в море красного вина, из которого пьет огромный мотылек; он видел Никасию с рыбьей головой; он видел, как его руки смыкаются на горле Дайна; он видел, как Маргарет нависла над ним с кожаным ремешком в руках и вдруг захихикала, превращаясь в Аслог.
Кардан с трудом забрался на лошадь. Он должен был сообщить Никасии, что ей больше не рады на суше, что он – сын Верховного Короля – отменяет ее приглашение. А затем он собирался изгнать Локка. Нет, он хотел найти того, кто мог бы наложить на Локка проклятье, чтобы вместо слов у него изо рта сочились склизкие угри.
А затем Кардан бы рассказал школьным преподавателям и всем обитателям дворца, как замечательно он себя чувствует.
Поездка превратилась в размытый круговорот из леса и дороги. В один момент он понял, что сидит, свесившись набок. Еще секунда – и он бы свалился в колючие заросли. Близость падения немного прояснила его мысли.
Он посмотрел на линию горизонта, где голубое небо соприкасалось с черным морем, и подумал о том, что никогда не будет жить под водой.
«Тебе все равно там не понравилось», – напомнил он себе.
Но перед ним лежало его будущее, которое снова заволокло туманом неопределенности. Он не знал, куда идти и что делать дальше.
Кардан моргнул. Или ему показалось, и на самом деле он просто закрыл глаза. Когда он снова пришел в себя – неподалеку уже виднелся королевский дворец. Скоро должны были появиться конюхи, готовые отвести его лошадь в конюшни. Это означало, что ему придется плестись по лужайке на своих двоих, поэтому он пришпорил лошадь, направляясь в сторону других учеников, которые с показательным прилежанием ждали начала уроков.
Увидев Кардана, некоторые из них поднялись на ноги.
– Ха! – крикнул он, когда они разбежались по поляне, чтобы не попасться под копыта его лошади. Сперва он погнался за небольшой группкой учеников, а затем резко развернулся и помчался в сторону тех, кто уже почувствовал себя в безопасности. С его губ сорвался еще один самодовольный смешок.