Через пару минут он заметил Никасию и Локка, которые стояли под сенью раскидистого дерева. Никасия выглядела испуганной, а Локк с интересом наблюдал за происходящим, не скрывая своего удовольствия.
Пламя, горевшее в груди Кардана, разгорелось еще жарче.
– Уроки отменяются по королевской прихоти! – объявил он.
– Ваше Высочество, – начал один из учителей. – Ваш отец…
– Верховный Король, – закончил Кардан, не переставая подгонять лошадь. – Вы все – мои подданные. А я – ваш принц.
– Последний в длинном списке наследников, – пробормотал кто-то у него за спиной. Обернувшись, он увидел девчонок Дуарте. Тарин так сильно сжимала руку Джуд, что ее пальцы буквально впивались в кожу сестры. Она была слишком напугана, чтобы отпускать едкие комментарии.
Он перевел взгляд на Джуд.
Каштановые кудри разметались по ее плечам. На ней были темно-красный шерстяной дублет, длинная юбка и удобные коричневые сапоги. Одна рука лежала на бедре, касаясь пояса, словно девушка была готова обнажить оружие. Эта мысль показалась ему просто уморительной. У Кардана не было оружия, но даже если бы он взял с собой меч, то, скорее всего, просто не смог бы удержаться на ногах, чтобы нанести хоть один удар. К тому же он победил ее лишь однажды, и только потому, что она позволила ему выиграть. Джуд подняла взгляд, и Кардан увидел, как в ее глазах сверкнула ненависть: такая же горячая и глубокая, как его собственная. Для того чтобы утопить такую ненависть, понадобилась бы целая бочка вина.
Девушка склонила голову с притворной покорностью, но она уже не могла его обмануть.
«Невероятно, – подумал Кардан. – Почему она злится? Ведь у нее есть все, чего у меня никогда не было».
Может, ему просто показалось. Может, он хотел увидеть свое отражение в чьих-нибудь глазах и, вопреки всякой логике, выбрал ее.
Издав громкий возглас, он развернул лошадь в ее сторону, чтобы посмотреть, как они с сестрой разбегутся в разные стороны. Чтобы показать ей, что ее ненависть так же бессильна, как и его собственная.
Обратный путь в Холлоу-Холл занял куда больше времени, чем дорога до дворца. Каким-то невероятным образом ему удалось заблудиться в Молочном лесу, и он отпустил поводья, позволив лошади бесцельно бродить по чаще, пока ветви рвали его одежду, а терновые пчелы злобно жужжали у него над ухом.
– Мой принц, – сказала дверь, когда он забрался по ступеням. – До вашего брата дошли новости о вашей последней выходке. Возможно, вам не стоит…
Но Кардан лишь рассмеялся.
Он продолжал смеяться, даже когда Балекин приказал ему явиться в кабинет, ожидая увидеть там очередного слугу с кожаным ремнем в руках. Но его старший брат был один.
– Судя по тому жалкому представлению, что ты здесь устроил, я могу сделать лишь один вывод: ты поссорился с Никасией, – сказал Балекин.
Кардан не был уверен, что сможет удержаться на ногах, а так как рядом с ним не было кресла, он сел прямо на пол.
– Ты слишком серьезно относишься к мимолетным увлечениям. Они того не стоят, – продолжил Балекин. Он вышел из-за стола и посмотрел на младшего с неожиданным сочувствием. – Это ничего не значит. Не надо драмы.
– Я живу ради драмы, – ответил Кардан.
– Отношения с Никасией – это твой единственный козырь, – сказал его старший брат. – Отец закрывает глаза на твои выходки, чтобы сохранять мир с королевой Орлаг. Думаешь иначе он стал бы терпеть твое поведение?
– А тебе я нужен лишь для того, чтобы иметь хоть какое-то влияние в Подводном мире, – предположил Кардан.
Балекин не стал этого отрицать.
– Когда Никасия устанет от своего нового любовника, она должна будет вернуться к тебе, ты меня понял? А теперь отправляйся в кровать. Один.
Поднимаясь по лестнице, Кардан вспоминал, как он клялся, что никогда не будет бороться за расположение какой-то подводной принцессы. Теперь ему следовало быть осторожнее, иначе он рисковал нарушить данное себе обещание.
IХ. Принц Эльфхейма топчется на месте
Ноги Кардана в отполированных черных сапогах покоились на камне, а его голова лежала на совершенно нелепой книге какого-то смертного автора. С тех пор как он прочел ту историю о Девочке, Кролике и Злой королеве, у него появился вкус на человеческую литературу. Хоб с рынка обменивал книги на розы, которые Кардан воровал из королевского сада.
Неподалеку, над морем тигровых лилий, сражались спрайты в желудевых шапочках и с крошечными пиками, размером с зубочистки. Подняв голову, он увидел, что над ним стоит Никасия с корзинкой в руке.
– Я хочу поговорить. – Расстелив на траве подстилку, она села рядом и начала выкладывать перед собой небольшие рыбные лепешки, обернутые водорослями. Закончив приготовления, девушка достала из корзинки бутылку с зеленым вином.
Кардан наморщил нос. Ей незачем было так себя утруждать. Он ни разу не пытался напомнить Никасии и Локку о том, что произошло на празднике Балекина. Все вернулось на круги своя, и они вчетвером продолжили наводить ужас на придворных. И даже если его жестокость отдавала едким привкусом отчаяния, даже если с его губ слетали лишь оскорбления и насмешки – какое это имело значение? Он всегда был ужасен.
Просто теперь он стал еще хуже.
– Угощайся, – предложила Никасия.
Раз уж Кардан больше не собирался править Подводным миром – он был не обязан есть их еду.
– Может быть, после того как ты объяснишь, зачем ты меня потревожила.
– Я хочу, чтобы ты принял меня назад, – сказала она. – Нам необязательно отказываться от всех планов. Мы можем вернуть наши отношения, и все станет как прежде.
Кардан притворно зевнул, не желая радовать ее своим удивлением. Он надеялся услышать эти слова, когда обнаружил их с Локком на полу своей комнаты, но теперь они не вызывали у него никаких чувств.
Выходит, Балекин был прав. Никасия была лишь мимолетным увлечением. Вероятно, его старший брат был прав и насчет того, что без нее у Кардана не было никакого политического веса. Без нее он был всего лишь никчемным младшим принцем.
К счастью, Кардана мало заботила политика. Или наказания Элдреда.
– Нет, ничего не выйдет, – ответил Кардан. – Но мне интересно: что заставило тебя передумать?
Краем глаза он заметил, как один из спрайтов упал в цветок, а затем выбрался из него, густо покрытый оранжевой пыльцой. Другой спрайт победоносно поднял свое копье.
Никасия не отвечала, нервно ковыряя рыбную лепешку.
Кардан поднял бровь.
– О, так это не ты его бросила?
– Все гораздо сложнее, – сказала она. – И это затрагивает твою репутацию.
– Неужели?
– Послушай! Локк взял одну из смертных девчонок себе в любовницы, – воскликнула Никасия с плохо скрываемой дрожью в голосе.
Кардан молчал. Он был совершенно сбит с толку.
«Одну из смертных девчонок».
– Ты же не ждешь, что я тебя пожалею? – наконец спросил он.
– Нет, – медленно проговорила Никасия. – Я жду, что ты посмеешься надо мной и скажешь, что я это заслужила, – с несчастным видом она посмотрела в сторону Холлоу-Холла. – Но я думаю, что этим поступком Локк хочет унизить не только меня, но и тебя. Представляешь, как это выглядит со стороны? Он украл твою любовницу и сразу же потерял к ней всякий интерес.
Но Кардана ни капли не волновало, как это выглядело со стороны.
– Какую он выбрал? – спросил он. – Какую из смертных?
– Разве это важно? – Никасия начала выходить из себя. – Любую. Обеих.
Это не имело значения. Человеческие девчонки ничего не значили, они были никем. На самом деле Кардан должен был радоваться, что Никасия так скоро получила по заслугам, но отчего-то он злился еще больше, чем прежде.
– Представляешь, что генерал сделает с Локком, когда тот все испортит? Вот тогда и позлорадствуешь всласть.
– Этого недостаточно, – ответила она.
– А что еще тебе нужно?
– Накажи их. – Никасия взяла его за руки, и в ее глазах вспыхнула решимость. – Накажи всех троих. Убеди Валериана, что ему понравится пытать смертных. Вынуди Локка подыграть. Заставь их всех страдать.
– С этого и нужно было начинать, – сказал Кардан, поднимаясь на ноги. – Я бы согласился на эту затею просто ради веселья.
И только позже, глядя, как Джуд борется с потоком, стоя по пояс в речной воде, он понял, что напрасно все это затеял. Вокруг нее алыми кругами расходились чернила, которые Валериан выкинул из ее школьной сумки. Совсем рядом рыскали острозубые никси.
Мокрые каштановые волосы Джуд прилипли к лицу. Щеки раскраснелись от холода, а губы посинели. Ее темные глаза горели ненавистью и презрением.
И это было справедливо, ведь именно из-за него она оказалась в воде. Валериан, Никасия и даже Локк скалили зубы и отпускали язвительные комментарии с берега.
Джуд нужно было поставить на место. Она должна была кланяться и лебезить. Она должна была подчиниться и признать его превосходство. Если бы она научилась унижаться – это пошло бы ей только на пользу. Ему хотелось, чтобы она молила его о пощаде.
– Сдавайся, – сказал Кардан, не ожидая никакого сопротивления.
– Никогда. – В уголках ее губ играла нервная улыбка, словно она сама не могла поверить своим словам. Больше всего принца бесило то, что она могла бы притвориться. Она была смертной и могла лгать. Так почему не воспользоваться этим преимуществом?
Ей все равно не победить.
И все же, после того как у него закончились угрозы, сказанные многозначительным полушепотом, после того как она выкарабкалась обратно на берег, Кардан понял, что это он сдался. Он бежал с поля боя. И в ту ночь, как и многие последующие, он никак не мог выбросить ее из головы. Его не пугала ненависть, горящая в ее глазах. Кардан понимал это чувство. Оно его согревало.
Но презрение его пугало. Как будто Джуд смотрела сквозь его отполированную, шипастую броню, которую он так долго собирал по кусочкам. Это напоминало ему о том, как к