— Почему ты стал заниматься сердечно-легочной трансплантацией? — спросила она. — Я думала, ты планировал специализироваться на почках.
— В США у меня был отличный наставник, — объяснил Сэм. — Он посоветовал мне этот путь. Он считал, что мои навыки больше подходят для такого вида пересадок. Нужны железные нервы, так как операции более сложные. Нужно уметь выключать чувства и концентрироваться на процессе, все контролировать, даже если ситуация безвыходная. Не каждый это может.
— А что, если бы существовал фонд, отвечающий за лечение малоимущих людей?
— Но его нет. Фермеры закладывают дома и продают все свои активы, чтобы получить то, что городские принимают как должное. Расходы подкашивают их. Они тратятся даже не столько на медицину, сколько на дорогу и проживание. Пациенты могут провести долгие месяцы, разъезжая туда-сюда. Не все могут себе это позволить.
— Может, я смогу найти немного денег с помощью нашего фонда именно для таких целей? — спросила Лекси.
Сэм провел большим пальцем по ее мягким губам:
— Разве тебе мало того, с чем тебе приходится сталкиваться сейчас?
— Я могу заниматься и тем и другим, — ответила она. — Я уже задумывалась о том, чтобы основать фонд для покупки здания, где будут жить родственники, подобно тому, который есть у детской больницы. Мы можем сделать это на благотворительные пожертвования.
Сэм очертил изгиб ее скулы:
— Если бы ты не работала сейчас в больнице, то чем бы ты занималась?
Лекси потупила взгляд, принявшись поигрывать с воротником рубашки, открывавшей шею.
— Я не уверена…
— Но у тебя должны быть какие-то идеи, — сказал Сэм. — Кем ты хотела быть в детстве?
Глаза Лекси затуманились.
— Я хотела быть балериной, — призналась она. — Хотела выступать на сцене. Я практиковалась перед огромным зеркалом в маминой комнате. Мечтала о сверкающей пачке. Хотела выступать при королевском дворе. Притворялась Золушкой… — Ее голос затих, а плечи поникли.
— Что же случилось?
Лекси вздохнула и снова принялась поигрывать с пуговицами на рубашке.
— Мои ступни слишком сильно болели.
Сэм приподнял ее подбородок:
— Если бы это было такой уж проблемой, то в мире не было бы балерин.
Она посмотрела на него грустными голубыми глазами.
— Я не могла так поступить с Бэллой, — сказала она. — Она с такой печалью смотрела, когда няня отводила меня на занятия. Она сидела в стороне и наблюдала. Она не специально, Бэлла совсем не такая. Но я все равно чувствовала себя виноватой. Мне пришлось перестать заниматься многим, что мне нравилось… Это история моей жизни.
Сэм слышал множество подобных историй на протяжении своей профессиональной карьеры, но ни одна не тронула его так, как эта.
Лекси отказалась от мечты, чтобы защитить сестру. Хоть кто-нибудь осознавал, скольким ей пришлось пожертвовать? Ее отец? Мать? Старшая сестра? Даже Сэм до конца не осознавал.
Лекси пожертвовала многими вещами в попытке защитить Бэллу от чувства неполноценности.
— Ты очень хороший человек, Лекси, — заметил Сэм. — Но почему ты всегда прячешься за маской «мне-все-равно-что-вы-думаете»?
— Потому что иногда проще притвориться, что тебе все равно, — ответила Лекси. — Я привыкла забывать о своих чувствах. — Она криво улыбнулась. — Наверное, в этом я похожа на тебя. Я могу дистанцироваться, когда мне это удобно.
Сэм почувствовал, что попался на свою же удочку.
— Это не так просто, как кажется, — сказал он, нахмурившись.
— О чем ты, Сэм? — спросила она, приподняв бровь. — Иногда ты чувствуешь больше, чем хотел бы позволить себе?
Он удерживал голубой, как океан, взгляд Лекси, надеясь переиграть ее.
— Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь, — сказал он. — Я не подходящий человек. И никогда им не был.
Лекси поднялась и отошла от него на несколько шагов, после чего, наконец, обернулась и принялась разглядывать его, выражение лица было равнодушным и отстраненным.
— А ты подходишь кому-нибудь еще? — спросила она.
Сэм уставился на рябь воды, подсвечивающуюся взошедшей серебристой луной.
— Когда моя мать умерла, отец так и не смог справиться с потерей. Я точно знаю, что он винит себя. У нас не было денег, чтобы отправить ее на лечение в город. Последние двадцать лет он живет как отшельник. Не думаю, что он когда-либо даже взглянул на другую женщину. Можешь себе это представить? Двадцать лет он жил как монах, потому что не смог смириться с мыслью, что кто-то заменит маму.
— Он очень любил ее, — тихо сказала Лекси.
Сэм шумно вздохнул:
— Именно об этом я и говорю. Он слишком сильно ее любил, а она бы не хотела, чтобы он так растратил свою жизнь. Мама желала, чтобы он двигался дальше, нашел кого-то другого, построил будущее, возможно, даже завел еще одного ребенка, который смог бы унаследовать ферму, ведь у меня другие планы.
— Возможно, такой женщины нет, — предположила Лекси. — Твой отец всегда чувствовал это сердцем. И он абсолютно счастлив, живя воспоминаниями о проведенном вместе времени.
Сэм мрачно нахмурился:
— Он должен был справиться с ее смертью за столько лет.
— Почему? — спросила она. — Почему тебе так сложно понять, что его любви к жене было достаточно, чтобы заполнить всю жизнь?
— Я не могу представить такую любовь! — свирепо прорычал он. — Это не то, чего я хочу в жизни.
— Тогда мне жаль тебя, Сэм. Ты закрылся в себе, боишься боли. Но жизнь невозможна без боли, мы не в силах это контролировать. Мы скорбим, потому что любим. А ничего не чувствовать — значит быть мертвым. Чувства делают нас людьми.
Сэм посмотрел на Лекси, стоявшую в стороне от него, очертания ее красивого лица утопали в волшебном лунном свете. Она была похожа на русалку, которая поднялась из морских глубин. Ее длинные волосы выбились из пучка. Локоны лежали на плечах и спускались по спине шелковыми завитками, по которым он так хотел провести пальцами.
— Ты именно так любишь своего жениха? — спросил он, ненавидя себя за вопрос и за то, что действительно хотел это знать.
Лекси отвела глаза в сторону. Она стояла неподвижно, ее взгляд был прикован к бескрайнему темному морю, расстилавшемуся, словно шелк, под ласками легкого ночного бриза.
— Тебя не касаются мои чувства к Мэтью, — заявила Лекси.
— Так ты все еще собираешься выйти за него замуж.
— Это вопрос или утверждение? — поинтересовалась она и сердито посмотрела на него.
— На что ты ответишь правдиво?
Лекси снова отвернулась и принялась рассматривать черную морщинистую поверхность океана.
— Я не должна тебе ничего говорить. На данный момент я просто здесь. Ты ведь этого хочешь, да? Что-то случайное и временное. Никакой привязанности. Никаких чувств. Просто физическая связь, которую ты можешь иметь с кем угодно.
— Не с кем угодно, — возразил Сэм и, приблизившись к ней сзади, обнял за плечи. — Со всеми остальными все по-другому.
Лекси закрыла глаза, когда почувствовала прикосновение его тела. Его рот уже успел подобраться к мочке ее уха, игриво подергивая и покусывая его, посылая стрелы наслаждения по позвоночнику. Сэм приподнял ей волосы, чтобы открыть шею, и принялся легко водить губами по чувствительной коже. Лекси дрожала от восторга, тело реагировало на гордо выступающую эрекцию. Она прислонилась к Сэму, склонив голову в сторону.
Имел ли он в виду то, что сказал?
Была ли она единственной женщиной, которая заставляла его испытывать подобное?
Лекси точно не знала, но, когда повернулась в его объятиях и впилась в него губами, она поняла, что будет ценить каждый момент проведенного с Сэмом времени. Ведь только воспоминания и останутся.
Выходные, проведенные на яхте с Сэмом, казались мечтой, ставшей явью. Словно в сказке, она спала ночью в объятиях Сэма, успокоенная нежным покачиванием яхты. Она пробуждалась от его ласк, горячих рук и губ, от твердого мужского тела, которое заставило ее парить на самой высоте человеческого удовольствия.
Она чувствовала близость с Сэмом, которой не испытывала в прошлый раз. Лекси никогда не видела его в таком расслабленном и игривом настроении. Казалось, он был полон решимости насладиться проведенным вместе временем и получить как можно больше удовольствия. Он не упоминал события пятилетней давности и помолвку Лекси — это стало запретной темой, которой они избегали по молчаливому соглашению. Лекси чувствовала облегчение, хотя ей и предстояло хорошенько все обдумать в ближайшие дни, но в тот момент она намеревалась ценить каждое драгоценное мгновение с Сэмом.
Когда поднялся ветер, Сэм научил ее управлять яхтой. Это был волнующий опыт, который, она знала, никогда не забудет. Они устроили пикник на заброшенном пляже. Они плавали, но недолго, потому что вода еще не прогрелась настолько, чтобы в ней было комфортно находиться, но Лекси быстро согревалась, когда Сэм заключал ее в объятия и занимался с ней любовью на песке.
Но вскоре выходные подошли к концу. Так и должно было случиться.
По мере приближения к пристани настроение Сэма ухудшалось. Лицо приняло хмурое выражение, а улыбка не касалась глаз, когда Лекси говорила что-то забавное.
Она наблюдала, как он поставил яхту на швартовочное место. Сэм помог ей спуститься на землю и донести сумки с покупками. Они достигли конца дорожки, и наступило неловкое молчание.
— Я подброшу тебя домой, — предложил Сэм, не глядя на нее.
— Нет… Спасибо, но я лучше сама доберусь, — ответила Лекси.
Повисла еще одна мучительная пауза.
— Думаю, увидимся в больнице, — наконец сказал Сэм, его лицо все еще ничего не выражало.
— Думаю, да, — согласилась Лекси, пытаясь говорить жизнерадостно. — Насчет бала… Не могу поверить, что он на следующей неделе. Ты уже подобрал маску?
— Работаю над этим.
Лекси принялась переминаться с ноги на ногу.
— Я отлично провела время. — Она подняла на него взгляд. — Спасибо за… за все…