Операция «Вихрь»
Первым серьёзным испытанием для советских ВВС в эпоху Хрущёва стал венгерский кризис 1956 года.
Ослабление гаек после кончины кремлёвского вождя вызвало резкий подъём антикоммунистического движения в странах Восточной Европы, где в послевоенные годы были установлены режимы по образцу и подобию советского. Сталинский социализм в его «лучших проявлениях» заслужил массовое негативное отношение поляков, чехов, венгров и других «братьев по классу». Внутреннее давление в обществе постоянно нарастало.
После того, как Хрущёв на XX съезде КПСС произнес свой знаменитый доклад «О культе личности Сталина и его последствиях», первой забурлила Польша. Тушить пожар в Варшаву отправился лично Хрущёв, готовились и карательные меры: к польской столице двинулись танковые дивизии Северной Группы Советских Войск. Все же у кремлёвских руководителей хватило благоразумия отказаться от силовой акции, которая неизбежно привела бы к массовому вооружённому сопротивлению (ненависть подавляющего большинства поляков по отношению к России ни для кого не была секретом), и пойти на уступки.
К власти в Польше пришли новые лица во главе с Владиславом Гомулкой, которого ради «спасения социализма» срочно выпустили из концлагеря. Он и его команда заменили твердолобых сталинистов. Многочисленные советские советники отправились назад домой. Пришлось срочно уехать и советскому маршалу К. К. Рокоссовскому (1896—1968), занимавшему с октября 1949 года пост министра обороны Польши.[21] Польский котёл ещё какое-то время покипел и стал остывать. Пар выпустили и продолжили строить социализм, теперь уже с неким подобием «человеческого лица».
Гораздо хуже для советского руководства обернулось развитие политических событий в Венгрии, где осенью 1956 года ситуация полностью вышла из-под контроля Кремля. Там сменилось правительство, новый премьер-министр Имре Надь заявил о выходе страны из Варшавского Договора и потребовал вывести советские войска с территории Венгрии.
Хрущёв и его окружение понимали, что могут потерять одно из звеньев социалистического лагеря — первое, но не последнее. Поэтому они решили пойти ва-банк: применить военную силу для подавления народного восстания. Общее руководство операцией лично осуществлял министр обороны маршал Г. К. Жуков.
К началу венгерских событий на территории этой страны располагались части Особого корпуса, ранее выведенные из Австрии — две механизированные и две авиационные дивизии (177-я гвардейская бомбардировочная Черкасская Краснознамённая и 195-я гвардейская истребительная Днепропетровская Краснознамённая). Авиационные части Особого корпуса непосредственного участия в ноябрьских боях не принимали, ограничиваясь воздушной разведкой. Над Венгрией периодически появлялись и самолёты-разведчики Ил-28Р из состава 57-й воздушной армии Прикарпатского военного округа. 8 ноября 1956 года над островом Чепель на Дунае зенитным огнём с земли один такой самолёт был сбит.
По некоторым данным, советское руководство планировало использовать против повстанцев дальние бомбардировщики Ту-4. Несколько полков даже поднялись в воздух для выполнения боевого задания, но в последний момент получили приказ вернуться. До массированных воздушных бомбардировок венгерских городов дело не дошло.
Более активно действовала военно-транспортная авиация. В Будапеште ещё не прозвучали первые выстрелы, а 108-й гвардейский парашютно-десантный полк 7-й гвардейской дивизии ВДВ уже ждал команду на погрузку в самолёты. На аэродромах Каунаса и Вильнюса к 20 октября были сосредоточены 99 транспортных самолётов Ил-12 и только плохие метеоусловия не позволили перебросить десантников в Венгрию по воздуху. Пришлось им добираться железной дорогой.
По этой причине первыми на аэродроме Веспрем посадочным способом с транспортников Ил-12 высадились десантники 31-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, прибывшие с аэродромов Львова и Хмельницкого. 30 октября они уже вступили в бой.
В дальнейшем транспортные самолёты доставляли в Венгрию подкрепления и боеприпасы, а обратно в Союз увозили раненых и тела погибших. Впервые в Советской Армии транспортные самолёты были массово применены в подобных целях. Через двадцать с лишним лет, во время афганской войны, «груз 200» стал обычным для экипажей военно-транспортной авиации.
Решительность действий и превосходство в силах быстро дали результат. Уже к середине ноября сопротивление венгерских повстанцев было жестоко подавлено. Спешно сформированное рабоче-крестьянское правительство Венгрии во главе с Яношем Кадаром взяло власть в свои руки и «продолжило строительство социализма». Советские войска вскоре переименовали в Южную Группу Войск, они остались в Венгрии ещё на 35 лет. Чуть позже там была создана 36-я воздушная армия, призванная обеспечивать действия войск стран Варшавского Договора на южном фланге.
Карибский кризис
Осенью 1962 года стремление Хрущёва показать американцам «кузькину мать» чуть было не закончилось третьей мировой войной. Обычная советская страсть к таинственности и секретности, размещение в обстановке полной тайны крупной группировки войск и ядерного оружия под боком у Америки, на Кубе, привели к резкому обострению отношений между двумя сверхдержавами.
Как известно, у Советского Союза долгое время не было стратегических носителей ядерного оружия, способных достигать территории США. Это заставляло Хрущёва и его генералов искать альтернативные возможности взять Америку на ядерный прицел. Случай представился после того, как в январе 1959 года власть на острове Куба захватили повстанцы во главе с бывшим адвокатом Фиделем Кастро. Этот деятель вскоре заявил о желании «дружить» (особенно в военной сфере) с «врагами моего врага» — с СССР, КНР и другими странами «народной демократии». В Кремле решили, что таким обстоятельством грех не воспользоваться, в результате чего началось проведение операции «Анадырь».
На базе 43-й ракетной армии в Виннице (до 1960 года эта армия была воздушной) срочно сформировали 51-ю гвардейскую ракетную дивизию в составе шести полков ракет средней дальности Р-12 и Р-14. Именно ей была отведена роль «кузькиной матери», способной, как думали в Кремле, повлиять на американскую политику и изменить соотношение сил в мире.
Но одни баллистические ракеты, размещённые в зоне досягаемости американской авиации, были слишком уязвимы. Требовалось надёжное прикрытие ракетных позиций. Поэтому на Кубу также отправились две зенитно-ракетные дивизии (в общей сложности 144 пусковые установки зенитно-ракетного комплекса С-75), четыре мотострелковых полка, подразделения обслуживания.
На острове площадью 110 тысяч кв. км. нашлось место и для боевой авиации. Из подмосковной Кубинки туда прибыл 32-й гвардейский истребительный авиационный полк, укомплектованный по штатам военного времени новейшими на то время истребителями МиГ-21. Он должен был укрепить противовоздушную оборону советской группировки, а рядом с ним готовились к боевым вылетам фронтовые бомбардировщики Ил-28, в боекомплект которых входили тактические ядерные бомбы.
Осенью 1962 года советские истребители впервые могли появиться в небе США — радиуса действия МиГ-21 хватало для того, чтобы с Кубы достичь Майами. Правда, на гостеприимный приём рассчитывать не приходилось
Однако результаты Карибского кризиса в конечном итоге оказались совсем не те, на которые надеялись в Кремле. Советский ракетный блеф не прошёл. Как уже говорилось выше, американцы обладали достоверной информацией о реальном состоянии советского ракетно-ядерного потенциала, полученной ими от полковника ГРУ Олега Пеньковского.
Реальное соотношение сил в сфере стратегических вооружений было совсем не в пользу СССР. Против 300 межконтинентальных баллистических ракет, 1650 тяжёлых и средних бомбардировщиков, Страна Советов могла выставить всего 56 МБР и несколько десятков стратегических бомбардировщиков.
Главные действующие лица карибского кризиса — Н. Хрущёв и Д. Кеннеди. Советский блеф успеха не имел
Пришлось сделать вид, что одержана очередная победа над американским империализмом. Кстати говоря, именно этот тезис до сих пор отстаивают «научные» статьи и воспоминания участников, публикуемые в России. На деле же пришлось возвращаться домой несолоно хлебавши и как бы «забыв» сообщить гостеприимным кубинцам о договоренностях с американцами. При этом «побеждённые» американцы подвергали унизительным обыскам «победивших» советских вояк — они тщательно проверяли каждый советский корабль. Молодому «команданте революции» (Кастро было тогда 36 лет) всё это очень не понравилось, но его мнение никого не интересовало.
Советским лётчикам боевой работы на Кубе не нашлось. Единственный сбитый американский самолёт-разведчик U-2 снова (как и в 1960 году) записали на свой счёт зенитчики, доставшие его ракетой комплекса С-75. Хрущёву это понравилось — ещё один довод в пользу столь любимых им ракет.
Жертва карибского кризиса — сбитый над Кубой американский самолёт-разведчик U-2. Сбили его, к большому огорчению лётчиков, советские зенитчики
Правда, по страницам отечественной печати до сих пор кочует легенда о том, как истребители МиГ-21 перехватили и привели на свой аэродром американский F-104, но тот в последний момент вырвался и ушёл на аэродром в Гуантанамо. Однако эта история всего лишь одна из многочисленных ура-патриотических выдумок Агитпропа.
Горячее небо
Пилоты советских ВВС реальные бои в 50—60-е годы вели в основном над территорией СССР. Выше уже упоминалась многолетняя безуспешная охота истребителей ПВО за американским высотным разведчиком U-2. Лавры победителя в конечном итоге достались ракетчикам.
Все же ради справедливости надо отметить, что уничтожение одиночного безоружного самолёта-разведчика над своей территорией, без противодействия противника, с расходом при этом 14 зенитных ракет (!) и уничтожением одной из них своего собственного истребителя-перехватчика, вряд ли можно считать выдающимся результатом.
Пятидесятые годы вообще были таким временем, когда английские и американские самолёты регулярно посещали воздушное пространство Советского Союза, совершая разведывательные полёты над его западными районами. Например, только за одну неделю июля 1956 года самолёты-разведчики НАТО пять раз вторгались на глубину до 350 км, долетая до Минска. В 1958 году они появлялись над Киевом и в Подмосковье. Войска ПВО лишь фиксировали нарушения, не имея возможности пресечь их.
Особенно комфортно чувствовали себя в воздушном пространстве СССР пилоты самолётов-разведчиков U-2, которые за 5 лет (1956—60 гг.) совершили около 50 успешных полётов за «железный занавес». Все попытки советских истребителей перехватить и уничтожить их успеха не имели. Только ракетчики ценой огромных усилий 1 мая 1960 года сумели поставить точку в затянувшейся полосе везения американских пилотов.
Их успех вызвал острую зависть лётчиков-истребителей. Нужно было срочно продемонстрировать, что авиация тоже способна бороться с воздушным противником, что её рано списывать на свалку истории. Через два месяца к авиаторам пришёл, наконец, серьёзный успех.
Официальная советская версия этого инцидента выглядит следующим образом:
«1 июля 1960 года в Баренцевом море близ Кольского полуострова службой воздушного наблюдения советских войск противовоздушной обороны был обнаружен неизвестный военный самолёт, двигавшийся к границе Советского Союза. В воздух был поднят истребитель для установления государственной принадлежности этого самолёта и предотвращения его вторжения в пределы территории СССР.
Пилот советского истребителя установил, что неизвестный самолёт является бомбардировщиком с опознавательными знаками США... Несмотря на подаваемые советским истребителем сигналы следовать за ним и идти на посадку, самолёт-нарушитель продолжал углубляться в воздушное пространство Советского Союза. В соответствии с имеющимся у Вооружённых Сил Советского Союза приказом об охране советской границы, самолёт-нарушитель был сбит в 16 часов 03 минуты по московскому времени над советскими территориальными водами восточнее мыса Святой Нос».
Сей героический подвиг совершил на истребителе МиГ-19 капитан В. Поляков из 174-го гвардейского истребительного авиаполка. Среди шестерых членов экипажа сбитого самолёта-разведчика RB-47 55-го авиакрыла ВС США в живых остались двое, взятые в плен.
Истребитель МиГ-19 стал «героем» инцидента над Баренцевым морем
В годы горбачёвской гласности на страницах печати появились свидетельства очевидцев тех событий, где картина произошедшего выглядит иначе, чем хрестоматийная версия Главного политуправления СА и ВМФ. Во-первых, Поляков сбил американца за пределами советского воздушного пространства, в нейтральных водах. Это обстоятельство объясняет тот факт, что экипаж RB-47 даже не пытался маневрировать либо уйти от МиГа. Во-вторых, решение сбить самолёт Поляков принял самостоятельно, без команды с земли, и выпустил по разведчику 111 снарядов калибра 30 мм.
Уцелевший штурман RB-47 Джон Мак-Коун так описал события 1 июля:
«До точки поворота оставалось ещё две минуты, но я сказал командиру: о'кей, поворачивай сейчас, Билл. Во время виража мы вдруг заметили советский истребитель у самого крыла. Вдруг, без всякого предупреждения, он открыл огонь. Двигатели на левом внутреннем пилоне загорелись, машина вошла в штопор. Вторая очередь попала в фюзеляж, и вокруг меня начали появляться солидные дырки. Командир скомандовал: «Покинуть самолёт!», что я и сделал».
Командование ПВО долго ломало голову над текстом рапорта в Москву. Оно дико боялось сурового наказания за неспровоцированное уничтожение американского самолёта. В итоге в рапорте появилась весьма впечатляющая формулировка: «Действия капитана Полякова были вызваны личной ненавистью к американским агрессорам». Многие сослуживцы были уверены, что Полякова посадят за несанкционированное применение оружия. Но реакция Москвы удивила всех: Полякову вместо тюремного срока дали орден Красного Знамени; кроме него, наградили ещё несколько авиаторов и радиолокаторщиков. Всю вину за инцидент Хрущёв возложил на американцев, дескать, нечего летать возле наших границ.
«Действия капитана Полякова были вызваны личной ненавистью к американским агрессорам». Результат - сбитый 1 июля 1960 года американский самолёт-разведчик RB-47
После того, как Кремль одобрил действия советского лётчика, штатные борзописцы кинулись сочинять очередную пропагандистскую легенду о «героях мирных дней». Для того, чтобы почувствовать аромат той эпохи, приведём отрывок из статьи в газете корпуса ПВО, предназначенной «для служебного пользования». Читая подобные творения, поневоле начинаешь испытывать чувство «глубокого удовлетворения и законной гордости» за войска ПВО:
«Внимание оператора комсомольца Михаила Фрыкина привлёк чуть заметный всплеск новой отметки на индикаторе РЛС. Откуда она взялась? Офицер наведения прекратил занятия с расчётом и быстро оценил обстановку.
— Иностранный воздушный пират идёт к нашей священной земле, — подумал он и тут же скомандовал: — Капитану Полякову воздух!
Ещё была надежда, что вражеский экипаж учтет урок с Пауэрсом. Однако воздушный пират нагло приближался к границам нашей Родины и вскоре вторгся в советское воздушное пространство.
— Приказ на посадку самолёт не выполняет, — докладывает лётчик советского перехватчика.
— Повторить приказ, — радируют с командного пункта. Лётчик капитан Поляков ещё и ещё раз передаёт сигнал. Экипаж пирата прекрасно видит его, но не сворачивает с курса.
Вот только тогда с КП была подана команда на уничтожение стервятника. В эту секунду сердце пламенного защитника Родины загорелось неудержимой ненавистью к врагу. Посланец Пентагона дрогнул и полетел вниз, в холодные воды Баренцева моря. Закончилась бесславная карьера американского экипажа-разведчика».
В этом опусе только два факта соответствуют действительности: фамилия лётчика и то, что американский самолёт был сбит. Все остальное — выдумка сотрудников редакции военной многотиражки, снабжённой грифами «для служебного пользования» и «из части не выносить».
Таким образом, 1960-й год стал годом реванша советских войск ПВО. Они отомстили за унижения предыдущих лет, когда самолёты НАТО чувствовали себя в советском небе, словно у себя дома. Два сбитых «американца» подняли боевой дух лётчиков и зенитчиков, позволили пропаганде вновь затрубить о неприкосновенности наших воздушных границ.
Это было приятно ещё и потому, что первая встреча с RB-47 завершилась полным фиаско и серьёзными неприятностями для всех участников инцидента (кроме американцев!). 9 мая 1954 года (какой день выбрали, подлецы!) американский самолёт-разведчик RB-47 вторгся в воздушное пространство СССР. Он спокойно прошёл над базами Северного флота и военными гарнизонами на Кольском полуострове, а затем взял курс в сторону Архангельска и Северодвинска (разведчиков явно интересовали верфи, на которых строились подводные лодки).
Только здесь командование флота «проснулось». На перехват вылетел истребитель МиГ-17ПФ, пилотируемый капитаном Китайчиком. Когда истребитель подошел к разведчику, экипаж последнего открыл по нему огонь из кормовой артустановки. Китайчик попытался атаковать RB-47, но безуспешно израсходовал весь свой боекомплект. Американский самолёт безнаказанно ушёл назад.
Из Москвы в Североморск для разбирательства в случившемся лично прибыл министр вооружённых сил маршал Н. А. Булганин (1895—1975). Капитана Китайчика отстранили от лётной работы, полетели и другие головы, но дело было сделано. В истории ПВО появилась позорная страница.
Интересно отметить, что ещё один RB-47 советские истребители сбили на пять лет раньше (17 апреля 1955 года) у Камчатки, но о нём практически ничего не сообщалось в советские времена. Знаковым решили сделать только инцидент 1 июля 1960 года.
Тогда весенним днём 1955 года на перехват американского RB-47, шедшего над советскими территориальными водами вдоль Камчатки в направлении Командорских островов, по команде командира местного авиакорпуса генерала И. Пстыго вылетели два истребителя МиГ-15бис. Пилот одного из них — капитан Коротков (отмечу интересную деталь в мемуарах Пстыго: у всех упоминаемых им генералов и адмиралов указаны инициалы; нет их только у лётчиков — званием не вышли) — пушечным огнём сбил американца у Командорских островов, за что получил орден Красного Знамени.