Берлинское авиашоу
Выше уже шла речь о многочисленных воздушных инцидентах периода «холодной войны». Случались они при Брежневе, только в середине 60-х годов их эпицентр переместился с территории СССР в Германию. Невидимый «железный занавес», разделивший мир после Второй мировой войны, перегораживал небо Европы, нередко превращаясь в линию огня.
Весной 1964 года на Магдебургском полигоне командование ГСВГ проводило крупные учения, с привлечением нескольких танковых и мотострелковых дивизий. Командовал ими генерал армии И. И. Якубовский (1912—1976), из Москвы для наблюдения за их ходом прибыл с многочисленной свитой заместитель министра обороны, маршал А. А. Гречко.
Перемещения и стрельбы нескольких сотен советских танков неподалеку от границ ФРГ, естественно, вызвали серьёзное беспокойство и любопытство командования НАТО, в первую очередь среди американских генералов. Они направили в район учений, для наблюдения за советскими войсками, самолёт-разведчик RB-66, полёт которого закончился трагически.
Сразу после пересечения границы ГДР американский самолёт был обнаружен и пара барражировавших истребителей МиГ-21, по приказу командующего 24-й воздушной армией генерала Пстыго, без предупреждения атаковала его. Капитан Зиновьев в первой же атаке сбил разведчик, обломки которого рухнули на полигон. Один член экипажа погиб, троих взяли в «плен». Позже американских лётчиков отпустили домой.
Через год жители Западного Берлина стали свидетелями впечатляющего авиационного «шоу», не имеющего аналогов в истории мировой авиации. Все знают о печально знаменитой хулиганской выходке Хрущёва в зале заседаний ООН, когда привыкший к раболепству окружающих советский лидер стал стучать ботинком по столу, пытаясь сорвать выступление американского представителя. Фотографии «кукурузника», увлеченно работающего ботинком, обошли газеты и журналы всего мира, разумеется, кроме СССР.
Но мало кто из бывших граждан бывшего СССР знает о другом похожем событии, имевшем место 7 апреля 1965 года. На этот раз советское руководство решило не ботинком по столу стучать, а заглушить ненавистные голоса «германских реваншистов» рёвом авиационных турбин. В Западном Берлине было намечено заседание бундестага ФРГ, что вызвало резко отрицательную реакцию Кремля. Советское руководство по-прежнему не считало Западный Берлин частью ФРГ. Поэтому из Москвы в Восточный Берлин срочно прибыли первый заместитель министра обороны маршал А. А. Гречко, главком ВВС главный маршал авиации К. А. Вершинин и другие выдающиеся полководцы Страны Советов. Задача, поставленная перед ними Политбюро и лично товарищем Брежневым, была проста и понятна: любой ценой не допустить демонстрации германского единства.
После недолгого обсуждения московские и местные «товарищи» разработали план противодействия «вылазке реваншистов». Главную роль он отводил авиации. Для начала депутатов бундестага напугали. Не успел самолёт, на котором они летели в Западный Берлин, пересечь границу ГДР, как к нему приблизились два советских истребителя МиГ-19, уже поджидавших гостя. Маневрируя в непосредственной близости от западногерманского самолёта, их пилоты заставили немецкий экипаж повернуть назад, благо, что и повод подходящий нашелся: самолёт шёл на высоте 8000 метров, тогда как полагалось не выше 3048 метров (10 тысяч футов).
Со второй попытки депутатская машина всё же прилетела в Западный Берлин под конвоем двух МиГ-21. Гости и встречающие ещё не знали, что это цветочки, а ягодки впереди. Тогдашний председатель бундестага Гарстенмаейер только начал приветственную речь перед десятками тысяч пришедших в аэропорт жителей Западного Берлина, как в небе над ними пара истребителей МиГ-21 преодолела звуковой барьер.
Эффект был потрясающий, люди долго не могли прийти в себя. Когда же Гарстенмаейер попытался снова начать выступление, ещё одна пара МиГов снова сделала то же самое. Встреча в аэропорту была окончательно испорчена, но «шоу» на том не окончилось.
Тренировочные полёты в одном из авиаполков истребителей-бомбардировщиков Группы Советских войск в Германии
После того, как депутаты бундестага начали заседание в берлинском Конгрессхалле, как над этим зданием на малой высоте прошли советские истребители, рёвом двигателей заглушая все звуки. Одна пара самолётов сменяла другую: Гречко требовал обеспечить высокий темп пролета самолётов, а командование 24-й воздушной армии старательно выполняло приказ. В общей сложности, 7 апреля над Западным Берлином прошли 400 (четыреста!) истребителей и истребителей-бомбардировщиков с красными звёздами на крыльях.
Демонстрация воздушной мощи, больше похожая на хулиганство, к счастью обошлась без потерь среди лётчиков и мирных жителей. Но шума она вызвала много, как в прямом, так и в переносном смысле. Ничего о ней не знали жители лишь одной страны — Советского Союза, за исключением немногочисленной группы «отщепенцев-диссидентов», регулярно слушавших «вражеские» радиоголоса.
В 60-е и в 70-е годы советские ВВС не участвовали в вооружённых конфликтах. Их уделом стали многочисленные учения, такие как «Березина», «Днепр», «Двина» и прочие. Операция «Дунай» (вторжение в Чехословакию в августе 1968 года) тоже прошла без воздушных сражений. Пулемётным огнём с земли были сбиты всего несколько советских вертолётов.
Египетская катастрофа
Зато многочисленные «братья по вере» в Азии и Африке постоянно с кем-то воевали, утверждая бессмертные идеи марксизма-ленинизма. Воевали они, естественно, советским оружием, включая и боевые самолёты. Подготовка лётчиков для Египта, Сирии, Вьетнама и других перманентно воюющих стран осуществлялась в нескольких советских лётных училищах, через них прошли сотни пилотов со всех континентов.
Однако переход от теории к практике у наших «братьев-друзей-союзников» всегда происходил с трудом, особенно на Ближнем Востоке. Так, арабо-израильские войны 1967 и 1973 гг. закончились полным разгромом войск приверженцев «социализма с исламским лицом». Огромное превосходство в количестве оружия им не помогло.
Леонид Ильич Брежнев никогда не отказывал в помощи народам, борющимся с мировым империализмом, и особенно борцам с сионизмом. Евреев — отечественных и зарубежных — он сильно не любил. Поэтому, а также политики ради, арабам быстро поставили новые танки и самолёты взамен утраченных. Тысячами исчислялось количество советских офицеров, направленных для обучения «арабских братьев» в Египет, Сирию, Ливию, Йемен.
Официально им запрещалось прямое участие в боевых действиях, ведь формально Советский Союз оставался нейтральной страной. Но у каждого правила в советские времена существовали многочисленные исключения, правда о которых долгие годы тщательно скрывалась, в первую очередь от собственных граждан. К числу таких тайн (известных на Западе, но скрываемых в СССР) два десятилетия относилось участие советских лётчиков в «войне на истощение» между Египтом и Израилем.
Шестидневная арабо-израильская война 1967 года закончилась практически полным уничтожением египетских ВВС. 450 самолётов и вертолётов советского производства сгорели на аэродромах или были сбиты в небе. Но Советский Союз в короткие сроки вновь поставил Насеру тысячи танков и сотни боевых самолётов из своих бездонных запасов. В результате буквально через пару лет после разгрома, арабы опять превзошли противника количеством оружия и боевой техники.
Однако количество не обеспечивает само по себе качественный перелом в воздушной войне. Прекрасно подготовленные израильские лётчики использовали в тот период две очень хорошие машины: новейший американский истребитель-бомбардировщик F-4 «Фантом», а также французский истребитель «Мираж-3». Они наносили большие потери египетским ВВС. Арабы ничего не могли противопоставить противнику: зенитно-ракетные комплексы С-75 безнадёжно устарели (боевая авиация уже перешла на малые высоты, где С-75 абсолютно неэффективен), истребители МиГ-21 первых модификаций по своим лётно-боевым качествам значительно уступали «Миражам» и «Фантомам», уровень подготовки лётного состава был несопоставим с израильским.
В воздух поднимается «голубь мира» — МиГ-21. Он не имел пушечного вооружения и нёс всего лишь две ракеты класса «воздух—воздух» Р3
Президент Гамаль Абдель Насер (1918—1970) потребовал от Брежнева новых зенитных ракет и самолётов, а главное, опытных советских лётчиков. В начале 1970-го года 60 истребителей МиГ-21 последних модификаций и более 80 пилотов прибыли в Египет. На них возлагались очень большие надежды. Как арабское, так и советское руководство считало, что советские лётчики и ракетчики наконец покажут Израилю «кузькину мать». Ведь точка зрения Кремля на причины поражения арабов была очень проста: им дали прекрасное оружие, а они не умеют воевать. В Москве поверили собственным пропагандистским сказкам.
Кремлёвские вожди были твёрдо уверены в том, что успешные действия советской авиации над Синаем восстановят пошатнувшуюся веру в мощь советского оружия. Новейшие истребители, зенитно-ракетные комплексы С-125, специально отобранные наиболее подготовленные лётчики не оставляли сомнений в успехе операции «Кавказ».
О том, что произошло дальше, рассказал на основании рассекреченных (для узкого круга специалистов) отчётов уцелевших участников воздушного боя 30 июля 1970 года полковник Бабич, исследовавший вопросы боевого использования авиации в локальных конфликтах. Надо заметить, что на Западе подробности этого боя давно уже многократно и подробно описаны, только у нас они долгое время скрывались под грифом «совершенно секретно».
Итак, командир советского авиационного подразделения получил от командования ПВО Египта сообщение о том, что над Синайским полуостровом появились израильские штурмовики А4 «Скайхок» и истребители-бомбардировщики «Фантом» (интересно, как это египетские операторы РЛС сумели по отметкам на индикаторах определить типы самолётов?). На перехват вылетели две четвёрки истребителей МиГ-21МФ. Противник, обнаружив приближение 8-и советских самолётов, от встречи уклонился и повернул назад. На всякий случай пилотам МиГов приказали оставаться в зонах патрулирования и ждать дальнейших указаний. Далее предоставим слово полковнику Бабичу:
«В 15.37 в небе появились новые цели: три звена «Миражей» в сомкнутом боевом строю на высоте 7000 метров со скоростью около 1000 км/час шли севернее Сухны в направлении северной зоны дежурства египетских истребителей. Последних, по команде с земли, тут же развернули навстречу противнику. Одновременно к ним на помощь были направлены истребители южной группы. Оказавшись с МиГами на встречном курсе, «Миражи» разомкнулись на пары, как бы предлагая своим оппонентам сделать то же самое и начать поединок. Однако наши лётчики такой вариант отвергли и четверкой атаковали одну из пар. В этот момент в бой вступило второе звено израильских истребителей, и таким образом на каждый МиГ приходилось уже по два «Миража»...
Одновременно «южное» звено МиГов было внезапно атаковано из засады звеном F-4. Взорвавшиеся писком «сирены» предупредили лётчиков об угрозе, но было поздно. В круговерти стремительного боя, когда капитан Юрченко уже ловил в прицел уходящий крутым виражем «Мираж», ведомый — капитан Макар — предупредил своего командира о появлении сзади противника и начал строить противоракетный маневр.
Однако ведущий посчитал, что у него ещё имеется небольшой запас времени и, завершив процедуру приведения в готовность оружия, всё же выполнил прицельный пуск по израильскому истребителю. Видимо последнее, что видел капитан Юрченко, это как вспыхнул «Мираж», а в следующее мгновение его МиГ-21 был поражен управляемой ракетой «Спэрроу».
Разбираться с МиГом ушедшего в боевой разворот ведомого, экипажам «Фантомов» было «не с руки», так как они сами в этот момент попали под удар пары капитана Сыркина, шедшей с принижением. Выполнившие форсированный разворот «Фантомы» некоторое время смогли удерживать МиГи вне эффективной дальности применения оружия, а затем пара советских истребителей в свою очередь попала под удар звена «Миражей», возглавляемого Ашер Сниром, и вскоре осколки взорвавшихся рядом управляемых ракет поразили истребители капитана Сыркина и капитана Яковлева.
Несмотря на то, что катапультироваться удалось обоим, в живых остался только один — Сыркин... Между тем, организовав изоляцию района боя, экипажи «Фантомов» отошли на безопасную дистанцию, и в дальнейшем разгром группы советских истребителей довершили «Миражи». Как погиб капитан Каменев, в точности неизвестно. Скорее всего, его сбил управляемой ракетой пилот израильского «Миража».
Последним был сбит МиГ-21 капитана Журавлева — на малой высоте при выходе из боя (горючее было уже на исходе, это вечная и трагическая проблема советской авиации — малый радиус действия!) пушечный залп пилота израильского «Миража» оборвал жизнь советского лётчика».
В своей статье, опубликованной в журнале «История авиации», полковник Бабич рассказывает о пяти сбитых истребителях и четырёх погибших советских лётчиках (в его более ранней публикации в журнале «Авиация и космонавтика» речь шла о четырёх самолётах и трёх пилотах, не вернувшихся из боя).
Результаты воздушного боя 30 июля 1970 года были для советских лётчиков удручающими, если не сказать больше. Буквально за несколько минут погибли четыре опытных пилота, потеряны пять истребителей. Израильские лётчики выиграли воздушный бой со счетом 5:0 (потерю «Миража», предположительно сбитого капитаном Юрченко, ВВС Израиля не подтвердили), продемонстрировав полное превосходство в умении тактически правильно планировать и вести бой в сложной воздушной обстановке.
Известие о печальном исходе советско-израильского столкновения вызвало в Москве шок, никто не ожидал подобного результата. После этого стало просто неприлично списывать все неудачи арабов на их неумение пользоваться советским оружием. Египтяне же серьёзно задумались о своём будущем и через два года отправили домой всех советских военных специалистов. Потерпев жестокое поражение в октябрьской войне 1973 года (так называемая «Война Судного дня»), они стали развивать военное сотрудничество с США, предпочтя американскую технику советской.
Поражение в египетском небе стало мощным ударом по самолюбию командования ВВС и тех лётчиков, которые узнали об этом событии. Долгие годы пропаганда твердила о превосходстве советской авиации и вдруг такое унижение. Затем, в полном соответствии с советскими нравами, всем лицам, причастным к египетской «командировке», приказали забыть о ней навсегда, а все материалы о боевых столкновениях, вместо того, чтобы изучить и применить в боевой подготовке, спрятали на долгие годы в архив.
Ещё одной неприятной страницей в истории советского авиастроения стали итоги воздушных боёв между сирийцами и израильтянами в ливанском небе летом 1982 года. Тогда были сбиты свыше 80 сирийских МиГов и Су, а израильтяне потеряли 10. Во всём мире этот факт восприняли как очередное свидетельство превосходства западной авиационной и радиоэлектронной техники над отсталой советской.
Афганистан
За 46 лет, прошедших после Второй мировой войны до распада СССР, советские вооружённые силы участвовали лишь в одной полномасштабной войне (не считая корейского конфликта), спрятанной под псевдонимом «выполнение интернационального долга на территории Демократической Республики Афганистан».
Основной причиной конфликта стало стремление сохранить в этой отсталой стране власть горстки коммунистов, захвативших её путём военного переворота и удерживавших свой режим посредством кровавого террора. Впрочем, солдаты и офицеры советских войск, вторгшихся в Афганистан в декабре 1979 года, были уверены, что всего на несколько часов опередили американцев, которые, как утверждала пропаганда, готовились сделать то же самое.
Но то, что генштаб задумал как прогулку без приглашения к южному соседу, обернулось настоящей войной, длившейся 10 лет. Она унесла жизни пятнадцати тысяч советских военнослужащих и более чем миллиона афганцев. Более того, именно эта война, «сожравшая» без малейшей пользы около 80 миллиардов долларов (!), стала своего рода катализатором, ускорившим экономический и политический кризис в СССР, который завершился развалом гигантского государства на 15 «новых республик».
Соответственно, на войне как на войне. Потребовалось привлечь крупные силы сначала армейской и фронтовой, а позже и дальней авиации. В Афганистане воевали истребители, истребители-бомбардировщики, фронтовые бомбардировщики, разведчики, здесь возродилась штурмовая авиация, дальние бомбардировщики пахали девятитонными супер-бомбами горы и равнины многострадальной страны. Но главным действующим лицом воздушной войны над Афганистаном стали боевые вертолёты.
В 80-е годы практически весь лётный состав фронтовой и армейской авиации прошёл «обкатку» войной. Избежать её смогли только те, кто имел надёжных друзей среди высшего начальства. Остальным пришлось пережить месяцы напряженной боевой работы, получить ордена, а многим достался лишь цинковый гроб.
Лётчики советских ВВС появились в Афганистане задолго до официального ввода войск якобы «по просьбе революционного правительства». Уже летом 1979 года на аэродроме в Баграме постоянно дислоцировались вертолётная эскадрилья подполковника Белова из 280-го отдельного вертолётного полка и военно-транспортный отряд (десять транспортников Ан-12) полковника Ишмуратова.
Эти вертолёты и самолёты, подчинённые главному советскому военному советнику, работали в интересах афганской правительственной армии и занимались в основном транспортными перевозками. Помимо них, в каждом авиационном полку ВВС ДРА имелись военные советники и технические специалисты.
Но вот наступил день 25 декабря 1979 года. В афганском небе появились десятки гигантских транспортных самолётов, принёсшие на своих крыльях полки 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии со штатным вооружением и военной техникой.
Только за первые двое суток вторжения военно-транспортная авиация совершила 343 самолётовылета, доставив 7700 человек, 894 единицы боевой техники и свыше тысячи тонн различных грузов.
В переброске войск участвовали самые грузоподъёмные самолёты в мире Ан-22 «Антей» из состава 12-й военно-транспортной Мгинской Краснознамённой авиадивизии. Из имевшихся у неё 59 «Антеев», 52 машины совершили 66 рейсов по маршруту Энгельс — Ташкент — Кабул. Рядом с ними трудились реактивные Ил-76 и турбовинтовые Ан-12, совершившие, соответственно, 77 и 200 самолётовылетов.
Одновременно с высадкой десантников в чужой стране, военно-транспортная авиация понесла первые потери. Уже вечером 25 декабря при заходе на посадку в Кабульском аэропорту врезался в гору и взорвался самолёт Ил-76 капитана Головчина. Все 44 человека, находившиеся на его борту, погибли.
Вслед за транспортниками, на афганских аэродромах появились боевые машины с красными звёздами на крыльях. Авиаполки Туркестанского военного округа, базировавшиеся по соседству с новым театром военных действий, поднимались по тревоге и отправлялись в опасную командировку «за речку».
«Соколы Фиделя». У кубинских лётчиков был свой Афганистан — на советских самолётах МиГ-23БН они сражались в небе Анголы, утверждая в Африке идеалы социализма
В первых числах января 1980 года на помощь «братскому народу» пришли 115-й гвардейский истребительный авиаполк из узбекского Кокайды (14 МиГ-21бис базировались в Баграме); 87-й отдельный разведывательный авиаполк (10 МиГ-21Р в Баграме); 217-й авиаполк истребителей-бомбардировщиков (17 Су-17 на аэродроме Шинданд); 136-й авиаполк истребителей-бомбардировщиков (13 МиГ-21ПФМ в Кандагаре). Армейская авиация была представлена 302-й отдельной вертолётной эскадрильей в Шинданде (5 Ми-8Т, 1 вертолёт управления Ми-9, 2 Ми-2) и одной эскадрильей 280-го вертолётного полка в Кандагаре (11 Ми-8МТ, 1 Ми-24).
Высшее военное командование первое время считало, что этой небольшой авиационной группировки более чем достаточно. Подумаешь, задача: уничтожить несколько тысяч бородатых мужиков в галошах с древними винтовками, прячущихся в горах, дабы укрепить позиции своей марионетки Бабрака Кармаля и продолжить строительство «социализма с исламским лицом» на афганской земле.
Но уже весной 1980-го года стало ясно, что дела обстоят гораздо хуже, чем предполагали аналитики министерства обороны. Вместо блицкрига (типа операции «Дунай» 1968 года в Чехословакии) всё более чётко вырисовывалась перспектива затяжной контрпартизанской войны, не предусмотренной советскими военными уставами. Оказалось, что рассуждать о героических подвигах советских партизан — это одно; а вот самим столкнуться с массовым партизанским движением, пользующимся широкой поддержкой местного населения и стран Запада, действующим на территории со сложнейшим рельефом — это совсем другое.
С возникшими трудностями коммунисты решили бороться традиционно — числом, а не умением, как учил Суворов. В дополнение к трем дивизиям, уже сражавшимся в Афганистане, из Среднеазиатского военного округа прибыла 201-я мотострелковая Гатчинская Краснознамённая дивизия. А поскольку первые же недели боевых действий войск в ДРА показали, что без массового применения авиации, особенно вертолётов, шансов на успех практически нет, вслед за мотострелками отправились новые авиационные части.
Вертолёты 181-го отдельного вертолётного полка разместились в Кундузе (12 боевых Ми-24) и Файзабаде (12 Ми-8). Рядом базировался 292-й вертолётный полк: 12 Ми-24 в Джалалабаде, 12 Ми-8МТ в Гардезе. На Кабульском аэродроме обосновался 50-й смешанный авиаполк, специально сформированный в городе Чирчик для действий в Афганистане: 16 истребителей МиГ-21ПФМ, 12 боевых вертолётов Ми-24, 12 вертолётов Ми-8, по четыре транспортных самолёта Ан-26 и Ан-12.
В декабре 1979 года в Афганистан первыми отправились десантники 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Начиналась война, в которой их использовали в качестве обычной пехоты
Одними из первых в Афганистане появились истребители-бомбардировщики Су-17 217-го АПИБ, способные в условиях высокогорья доставлять к цели четыре пятисоткилограммовые бомбы
К концу первого года войны советская авиационная группировка в Афганистане насчитывала 89 самолётов и 112 вертолётов. В дальнейшем её постоянно усиливали новые авиаполки, прибывавшие из Союза, а также действовавшие с советских аэродромов в приграничной полосе.
В командировку на войну направлялись авиаполки со всех уголков Советского Союза. Приобретать боевой опыт должны были все. Таким образом, повторялась корейская модель. Вместо того, чтобы заменять личный состав постепенно, давая возможность новичкам учиться у опытных воздушных бойцов, в бой бросали необстрелянные полки, предоставляя возможность пилотам самостоятельно постигать «грамматику боя, язык батарей». Обычный срок пребывания в Афганистане составлял год, после чего на смену приходили новые полки.
Истребительную авиацию ВВС поначалу представляли на этой необъявленной войне лётчики 115-го гвардейского истребительного авиаполка Туркестанского ВО (аэродром Кокайды, Узбекская ССР) и 927-го ИАП Белорусского ВО (аэродром Берёза), которые летали на истребителях МиГ-21бис.
В 1984 году их сменили более совершенные МиГ-23МЛД 905-го ИАП (аэродром Талды-Курган, Казахская ССР); 655-го ИАП (аэродром Пярну, Эстонская ССР); 982-го ИАП (аэродром Вазиани, Грузинская ССР); 190-го ИАП (аэродром Канатово, Украинская ССР); 979-го ИАП (аэродром Щучин, Белорусская ССР); 168-го ИАП (аэродром Староконстантинов, Украинская ССР); 120-го ИАП (аэродром Домна, РСФСР).
Как видим, на войне побывали полки, дислоцировавшиеся на огромном пространстве от Балтики до Аральского моря. Не трогали только авиационные части Групп советских войск в Восточной Европе, поскольку кто-то должен был грозить мировому империализму.
Не менее разнообразной была география базирования полков истребительно-бомбардировочной авиации, сменявших прежние аэродромы на Шинданд и Кандагар: 217-й авиационный полк истребителей-бомбардировщиков (АПИБ) из Кзыл-Арвата (Туркменская ССР), 136-й АПИБ из Чирчика, 189-й гвардейский АПИБ с забайкальского аэродрома Борзя-2, 274-й АПИБ из Мигалово (Калинин).
Глазами командования 40-й армии всю войну служила 263-я отдельная авиаэскадрилья тактической разведки, базировавшаяся в Кабуле. её состав тоже ежегодно обновлялся, разведывательные авиаэскадрильи приходили со всех уголков СССР, чтобы через год уступить своё место новичкам. Первоначально основным самолётом-разведчиком в афганском небе был МиГ-21Р. На таких машинах летали эскадрильи 87-го отдельного разведывательного авиаполка из Карши, 118-го ОРАП из прикарпатского Чорткова, 827-го ОРАП из Лиманского (Крым), 293-го ОРАП из дальневосточной Возжаевки и 10-го ОРАП из белорусского Щучина.
В 1984 году, ввиду значительного роста потребностей в разведывательной информации, МиГи уступили своё место более современным Су-17МЗР уже имевшего боевой опыт 87-го ОРАП, 871-го ОРАП из Чимкента и 101-го ОРАП с забайкальского аэродрома Чиндант-2.
Истребители МиГ-23 появились в афганском небе в 1984 году
Полки истребителей-бомбардировщиков Су-17 были главными действующими лицами афганской войны
Надо заметить, что самолёты-разведчики, кроме разведывательной аппаратуры, постоянно брали с собой бомбы и ракеты. Например, лётчики эскадрильи 10-го ОРАП за четыре месяца (с июля по ноябрь 1983 года) сбросили более 2000 авиабомб, а всего за восемь месяцев на войне они совершили 3135 боевых вылетов, сбросили 4760 авиабомб, отсняли более 70 километров фотопленки!
Первоначально все авиационные части на территории Афганистана организационно свели в 34-й смешанный авиационный корпус, вскоре переименованный в военно-воздушные силы 40-й общевойсковой армии (ни одна другая армия в СССР не имела собственной авиации), первым командующим которых стал Б. А. Лепаев.
Характерной особенностью афганской войны являлась высокая интенсивность боевой работы и использования авиационной техники, особенно в штурмовых авиаполках. Так, полковник Г. Хаустов совершил в Афганистане за два года более 700 боевых вылетов, полковник А. Руцкой (тот самый Руцкой) — 453, старший лейтенант В. Гончаренко — 415. Воздушные разведчики тоже трудились весьма напряженно. Так, командир 263-й авиаэскадрильи тактической разведки, майор В. Рябов, выполнил 324 боевых вылета, начальник штаба майор В. Коваль — 228, капитан В. Михно — 321. Это результаты лишь одного года пребывания на войне!
Для сравнения отметим, что за всё время Великой Отечественной войны И. Кожедуб выполнил 326 боевых вылетов, А. Колдунов (будущий главком ПВО) — 358, Е. Савицкий — 216, А. Ефимов (на штурмовике Ил-2) — 222, В. Решетников (на бомбардировщике Ил-4) — 307. Наибольшее число боевых вылетов совершил лётчик-истребитель, будущий маршал авиации Н. Скоморохов — 605.
Авиационные части решали в период афганской войны множество боевых задач, главными среди которых были две: а) авиационная поддержка боевых действий частей сухопутных войск и б) самостоятельные действия по уничтожению важных объектов противника.
Основным содержанием авиационной поддержки считались «действия авиации по поражению объектов противника в тактической и ближайшей оперативной глубине в тесном взаимодействии с наземными войсками в целях создания благоприятных условий для выполнения поставленных перед ними боевых задач. Она осуществлялась обычно при разгроме бандформирований в отдельных районах, т.е. периодически и почти каждый раз в новом районе».
Отсутствие у противника средств ПВО средней и большой дальности облегчало лётчикам выполнение задачи авиационной поддержки, которая обычно производилась в три этапа: авиационная подготовка атаки, авиационная поддержка и авиационное сопровождение войск в глубине. При её подготовке большое внимание уделялось воздушной разведке района боевых действий, которая позволяла получить достоверные сведения о местности и противнике, поскольку агентурная разведка в Афганистане из-за враждебного отношения населения была крайне затруднена.
Возросшая потребность в разведывательной информации потребовала замены самолётов-разведчиков Миг-21Р на более современные Су-17МЗР
Проведение авиационной подготовки планировал штаб 40-й армии в контексте предстоящих боевых действий мотострелков или десантников. Основным содержанием этого этапа являлись одновременные воздушные удары по заранее определённым объектам моджахедов (они же душманы). Пока противник не располагал средствами ПВО, ударные действия проводились без соответствующего обеспечения. Но со временем, когда партизаны стали более умело организовывать зенитное прикрытие своих позиций (для этого они широко использовали крупнокалиберные пулемёты ДШК, зенитные автоматические пушки, а в дальнейшем и переносные зенитно-ракетные комплексы), способы действий пришлось менять.
Теперь в основе воздушных атак истребителей и истребителей-бомбардировщиков лежала тактика нанесения последовательных ударов по наземным целям, для чего обычно формировались 4 группы. Это были:
1) группа подавления ПВО (1—2 пары истребителей МиГ-21бис; в дальнейшем МиГ-23МЛД или истребителей-бомбардировщиков Су-17МЗ) обрабатывала кассетами с мелкими бомбами или неуправляемыми ракетами С-5 район цели и склоны гор вдоль маршрута полёта;
2) группа целеуказания (2 вертолёта Ми-8 или 2 истребителя), обозначавшая бомбами либо ракетами цель удара;
3) ударная группа (2-4 пары истребителей или истребителей-бомбардировщиков), наносившая удар по цели с использованием различных средств поражения;
4) группа контроля результатов удара (2 разведчика МиГ-21Р или Су-17МЗР), выяснявшая, поражена ли цель (командование постоянно подозревало лётчиков в том, что они сбросили бомбы или выпустили ракеты не там, где надо).
При атаках целей, имевших более мощное зенитное прикрытие, использовался усиленный состав групп:
1) группа подавления ПВО (2—3 пары истребителей или истребителей-бомбардировщиков);
2) отвлекающая группа (пара истребителей или истребителей-бомбардировщиков);
3) группа целеуказания (пара вертолётов Ми-8);
4) ударная группа (2—4 пары истребителей или истребителей-бомбардировщиков, либо 1—2 звена боевых вертолётов Ми-24);
5) группа прикрытия (1—2 пары истребителей или истребителей-бомбардировщиков, либо вертолётов Ми-24);
6) группа контроля результатов удара (пара МиГ-21Р или Су-17МЗР).
Самолёты ударной группы, как правило, несли четыре 250-кг осколочно-фугасных бомбы и боекомплект 23-мм пушки ГШ-23.
Авиационная поддержка атаки начиналась после выхода мотострелков или десантников на рубеж перехода в атаку. В этот момент основными целями для авиации становились опорные и командные пункты, позиции зенитных средств, склады боеприпасов, огневые точки и живая сила противника.
Боевые самолёты действовали из положения «дежурство в воздухе» либо «дежурство на аэродроме» по вызову руководителя операции или командиров частей.
Авиационные наводчики, находившиеся в боевых порядках сухопутных войск, информировали экипажи о наземной обстановке и обеспечивали целеуказание с использованием характерных ориентиров, ракет, трассирующих снарядов. Обозначенные цели атаковали с пикирования одиночные самолёты (вертолёты) или их пары. Часто использовался «замкнутый круг», когда четыре самолёта на дистанции до 2000 метров обеспечивали постоянное огневое воздействие на противника, взаимно прикрывая друг друга.
Вертолёты стали «рабочими лошадками» афганской войны. Однако более трёхсот из них были сбиты душманами
В первое время организация взаимодействия авиации и общевойсковых частей наталкивалась на множество проблем. Последний командующий 40-й армией генерал Борис Громов писал в своих мемуарах:
«Авиация — мощная сила, но ею необходимо управлять. В каждой колонне находились авиационные наводчики, но они ничего не видели и не знали, откуда ведется огонь.
Поэтому вначале нам приходилось наносить авиационные удары примерно по площадям. Или отдавать всё на откуп лётчику — если он видел противника, то наносил по нему бомбо-штурмовой удар. Иногда под огонь авиации попадали и свои войска — из-за того, что с большой высоты очень трудно было разобрать, где находятся душманы, а где наши солдаты».
После выполнения этих задач, экипажи фронтовой и армейской авиации приступали к авиационному сопровождению наступающих войск в глубину (хотя отсутствие линии фронта делало это понятие эфемерным, в Афганистане обычно не было чётко наблюдаемой линии соприкосновения). Объекты противника (оборудованные огневые точки) поражались по мере их выявления разведкой и по вызову общевойсковых командиров, начиная с батальонного уровня. Вертолёты армейской авиации в период проведения войсковых операций осуществляли высадку тактических десантов, доставляли войскам боеприпасы, продовольствие, эвакуировали раненых и погибших.
Своеобразный характер военных действий потребовал организации постоянной разведки противника. Поэтому из экипажей разведывательных полков Туркестанского военного округа была сформирована 263-я отдельная авиационная эскадрилья тактической разведки, в составе которой имелись специальные самолёты-разведчики МиГ-21Р, способные действовать в ночных условиях.
В течение одного только 1980 года были выполнены 10 860 самолётовылетов на разведку: вскрывались места сосредоточения и маршруты передвижения партизанских отрядов, наведение на цель ударных групп, контроль результатов ударов и даже нанесение ударов по обнаруженным целям (об этой стороне деятельности разведывательной авиации уже говорилось выше).
С каждым новым месяцем пребывания советских войск в Афганистане напряженность боевых действий постоянно нарастала, прибавляя работы авиации. Так, по данным журнала «Авиация и время» за первый год войны (с января по декабрь 1980 г.) лётчики ВВС 40-й армии выполнили 72 000 боевых вылетов, нанесли 7810 бомбовых ударов. При этом было израсходовано большое количество боеприпасов: 12 639 фугасных авиабомб, 1847 разовых бомбовых кассет, 242 бетонобойные бомбы, 452 зажигательные бомбы, 40 объёмно-детонирующих («вакуумных») бомб, 1045 САБ, 258 КМГУ-АО-2,5рт, 634 862 неуправляемые ракеты, 33 противотанковые управляемые ракеты, 12 480 снарядов калибра 30 мм, 290 439 снарядов калибра 23 мм, почти миллион патронов для крупнокалиберных пулемётов.
«На войне, как на войне», поэтому вскоре появились первые боевые потери. 6 июня 1980 года в районе города Газни партизаны сбили из крупнокалиберного пулемёта ДШК вертолёт Ми-8Т старшего лейтенанта Никифоровича. Ещё пять винтокрылых машин были потеряны в результате аварий и неправильной эксплуатации. ВВС 40-й армии за первые двенадцать месяцев войны потеряли 87 человек.
Печальная обязанность доставлять «груз 200» (тела погибших) в Союз, тоже выпала авиации — транспортным самолётам, получившим среди солдат прозвище «чёрный тюльпан».
На войне как на войне — наибольшие потери в Афганистане несли вертолётчики — за 10 лет войны были сбиты 333 вертолёта
На афганской земле советские лётчики с энтузиазмом принялись украшать свои боевые машины разнообразными рисунками. Богатством раскраски отличались самолёты 120-го истребительного авиаполка из забайкальской Домны
Прошёл первый год войны. Были подведены итоги боевого применения авиации, подсчитаны потери, определены основные принципы использования самолётов и вертолётов в последующих операциях. Теперь уже никто не сомневался в том, что война будет долгой и кровавой. Надежды на блицкриг окончательно развеялись.
Быстрое совершенствование системы ПВО отрядов моджахедов, широкое распространение переносных зенитно-ракетных комплексов прибавило головной боли командованию советских ВВС. Партизаны, с помощью иностранных военных инструкторов, постоянно совершенствовали методы борьбы с авиацией, что не позволяло прогнозировать их систему ПВО. Самолёты могли подвергаться обстрелам вблизи аэродромов базирования, на маршруте полёта и в районе выполнения боевой задачи на малых и средних высотах.
Потери самолётов и вертолётов увеличивались, гибли экипажи. В нашем распоряжении (благодаря публикациям подполковника Н. Качука) имеется статистика потерь 50-го смешанного авиаполка, базировавшегося на кабульском аэродроме. Она позволяет ощутить накал боёв:
1980-й год: сбиты 3 вертолёта (два Ми-24, один Ми-8), ещё 5 потеряны при аварийных посадках;
1981-й год: 30 серьёзно повреждённых вертолётов;
1982-й год: потеряны 19 вертолётов, повреждены 33;
1983-й год — данных нет;
1984-й год — данных нет;
1985-й год: потеряны 8 вертолётов и 2 самолёта; повреждены только за 3 летних месяца 22 вертолёта;
1986-й год — данных нет;
1987-й год: потеряны 14 вертолётов и 3 самолёта, повреждены 13 вертолётов;
1988-й год: потеряны 6 вертолётов и 1 самолёт; повреждены 9 вертолётов и 3 самолёта;
1989-й год: сбит один Ми-24В, на котором погиб командир полка полковник А. Голованов.
В такой обстановке требовались действенные меры противодействия. Самолёты стали выполнять полёты в районы боевых действий на высотах, недоступных средствам ПВО, широко используя активные помехи, но это повлекло снижение эффективности бомбо-штурмовых ударов.
Помимо непосредственной авиационной поддержки сухопутных войск, авиационные части вели самостоятельные действия по плану армии. Их целью было обнаружение и уничтожение наиболее важных объектов противника, таких, как базовые лагеря отрядов моджахедов, их штабы, склады, караваны с оружием и боеприпасами. Все эти цели находились, как правило, в труднодоступных горных районах или далеко от пунктов дислокации советских войск.
Стараясь усилить огневую мощь вертолётов Ми-8, в Афганистане на них стали дополнительно устанавливать пулемёты
В этом случае основной формой боевых действий авиации являлись бомбо-штурмовые удары, наносившиеся значительными силами после тщательной подготовки. На первом этапе демонстративная группа вынуждала противника открыть зенитный огонь, что позволяло вскрыть систему ПВО объекта. После этого на цель выходила группа доразведки и целеуказания, осуществлявшая поиск и обозначение целей.
За ними появлялись самолёты группы постановки помех, развешивавшие светящиеся авиабомбы по заходу на цель и создававшие условия для выхода на цель группы подавления противовоздушной обороны. Одиночные самолёты последовательно наносили удары по зенитным средствам противника, открывая дорогу ударной группе, которая обрушивала бомбы и ракеты на объект атаки. В случае необходимости, группа наращивания усилий повторяла удар по уцелевшим или вновь вскрытым целям, подчищая «поляну». Финальную точку ставили самолёты-разведчики, фиксировавшие результаты удара.
Стараясь снизить потери авиации, командование ВВС 40-й армии стало чаще использовать ночные удары, для которых обычно привлекалось звено истребителей-бомбардировщиков или штурмовиков. Один самолёт (ведущий группы) в районе цели сбрасывал светящуюся авиабомбу для привязки к местности. Во время второго захода он сбрасывал остальные САБы. Затем наступал черёд ведомых: они атаковали цель с пикирования, выходя из него на высоте до 2000 метров, оставаясь над САБами, что позволяло им оставаться невидимыми для противника.
Помимо решения вопросов тактики использования авиации, пришлось срочно заняться совершенствованием техники. Война показала, что специфические условия Афганистана требуют доработки имеющихся самолётов и вертолётов, а также создания новых машин. Особенно велика была потребность в самолётах непосредственной авиационной поддержки, так как имевшиеся истребители-бомбардировщики не в полной мере справлялись с возложенными на них задачами. Многоцелевые машины со сверхзвуковыми скоростями полёта, как выяснилось, обладали неудовлетворительной маневренностью и защищённостью, слишком маленькой боевой нагрузкой. Их прицельно-навигационное оборудование, рассчитанное на европейский ТВД, оказалось совершенно бесполезным в горах Афганистана.
Один из пилотов истребителя-бомбардировщика Су-17 вспоминал на страницах журнала «Мир авиации»:
«Первое время прицеливание вели в автоматическом режиме, но в условиях горной местности автоматика часто давала сбои, требовались доработки... Что касается точности, то она возрастала с увеличением углов пикирования и была оптимальной при углах 40 градусов, да и время пребывания в зоне досягаемости ПВО душманов было минимальным. Но условия гор и здесь диктовали свои законы. Чем больше угол пикирования, тем больше должны быть высоты ввода, сброса и начала вывода (чтобы не попасть в зону разлёта осколков от своих же авиабомб).
То есть, если цель находится высоко в горах, на 3000—5000 метров над уровнем моря, то ввод в пикирование с углом 40 градусов надо выполнять с высоты 6000—7000 метров, а забираться туда с четырьмя 500-кг бомбами в условиях летней жары без включения форсажа — невозможно. Факторы высокогорья и жары иногда вынуждали брать вместо четырёх «пятисоток» три, что в свою очередь (несимметричная подвеска) усложняло взлёт, особенно при сильном боковом ветре. А с четырьмя авиабомбами, при температуре +35 и выше, на высокогорном Кандагарском аэродроме не хватало для взлёта длины ВПП».
Зная об этих проблемах, командование ВВС потребовало ускорения работ по созданию штурмовика Су-25, направило в Афганистан даже палубные штурмовики вертикального взлёта Як-38, чтобы определить возможности их боевого использования. Но Як-38 оказались весьма неудачными машинами. Их без того небольшой радиус действия — 370 км с 6-ю авиабомбами по 100 кг — в условиях Афганистана, где из-за жары потеря тяги силовой установки достигала 1500 кгс, сокращался до неприемлемого уровня, до неприличия уменьшалась и боевая нагрузка. Поэтому уже через месяц Як-38 отправили назад в Союз, толку от них не было.
Попытка использовать палубные самолёты вертикального взлёта и посадки Як-38 в горах Афганистана закончилась неудачей
Самолёты вертикального взлёта и посадки Як-38 на палубе советского эрзац-авианосца «Киев». Их афганские гастроли закончились провалом
Намного более удачной машиной оказался штурмовик нового поколения Су-25, имевший бронирование и поднимавший в два раза больше бомб, чем истребители-бомбардировщики. Меньшая скорость и большая маневренность позволяли пилотам штурмовиков обнаруживать и поражать малоразмерные цели, не теряя контакта с ними при повторном заходе. Поэтому число самолётов Су-25 в Афганистане возрастало с каждым годом.
Общая ситуация радикально изменилась после того, как моджахеды получили новейшие американские переносные зенитно-ракетные комплексы «Стингер». ПЗРК и раньше применялись против советских самолётов: американские «Рэд Ай», английские «Блоу пайп», советские «Стрела». В 1984 году они сбили шесть Су-25. Противоядие удалось найти довольно быстро. Все самолёты и вертолёты оборудовали устройствами выброса тепловых ловушек, оказавшимися эффективными против ракет с инфракрасными головками самонаведения.
Однако «Стингер» был гораздо «умнее» своих предшественников. Более чувствительная головка самонаведения распознавала, где цель, а где ловушка, позволяла производить запуск и на встречных курсах (другие ПЗРК применялись только вдогонку). Американская ракета стала проклятием для советской авиации. Попытки найти противоядие от неё успеха не имели либо давали минимальный эффект.
Уже после окончания войны в газете Минобороны «Красная звезда» появилась статья, авторы которой сочинили сказку о том, что благодаря системе защиты, разработанной в Лётно-испытательном институте имени М. Громова, на один сбитый самолёт моджахеды расходовали 534 (!) ракеты «Стингер». Как только Америка не разорилась на поставках им?! Остаётся лишь поражаться наглому вранью писак в погонах.
Увы, в суровой действительности единственным действенным средством спасения оказалось увеличение высоты полёта боевых и транспортных самолётов. Максимальная дальность полёта «Стингера» составляла около пяти километров. Поэтому лётчикам 40-й армии специальным приказам запретили снижаться ниже 5000 метров. Этот шаг позволил уменьшить потери авиации, но резко снизил боевую эффективность её действий. Использование оружия штурмовиков и истребителей-бомбардировщиков с больших высот оказалось малоэффективным, ракеты и бомбы вспахивали землю, не нанося серьёзного ущерба противнику.
Для подобных действий — массированных бомбовых ударов с больших высот — больше подходили бомбардировщики дальней авиации. Поэтому далеко не случайно на завершающем этапе войны в афганском небе появились сначала фронтовые бомбардировщики Су-24, а затем и тяжёлые бомбардировщики Ту-16, Ту-22 и Ту-22М. Поднимаясь с аэродромов на территории СССР, они сбрасывали бомбовый груз на цели в Афганистане и возвращались домой, оставаясь недосягаемыми для средств ПВО моджахедов.
Впервые фронтовые и дальние бомбардировщики появились в небе Афганистана в 1984 году, когда проводилась крупная войсковая операция против войск полевого командира Ахмад Шаха Масуда, одного из самых талантливых лидеров афганских партизан. Расскажем о ней подробно, поскольку она во многом типична для бессмысленной и кровавой десятилетней войны во имя торжества неизвестно чего.
Ахмад Шах Масуд пользовался огромным авторитетом среди местных жителей, он сумел создать хорошо вооружённую и обученную армию, которая контролировала стратегически важное Панджшерское ущелье. Он также оказался хорошим дипломатом — в 1982 году подписал соглашение с представителями командования 40-й армии о неприменении силы друг против друга. Как отмечал генерал Громов, «взятые на себя обязательства и договоренности Масуд, за редким исключением, выполнял».
Но местных коммунистов (т.е. правительство в Кабуле) раздражала эта идиллия. Оно требовало от советского командования уничтожить отряды Масуда. К тому же самому, судя по мемуарам Громова, призывали представители КГБ, работавшие в Афганистане: «очевидно, не навоевавшись со своими соотечественниками, кабинетные деятели КГБ стремились во что бы то ни стало проявить доблесть в Афганистане».
Надо заметить, что неприязнь армейских офицеров и чекистов была обоюдной. Те и другие постоянно обвиняли соотечественников чуть ли не в измене:
«контакты осуществлялись по указанию военного командования, хотя и в тайне от Москвы и советских представителей в Кабуле. Отношения с Ахмад-шахом установились тесные, чтобы не сказать — задушевные, и при этих обстоятельствах его осведомлённость должна была наводить на размышления»
Все эти факторы сыграли свою роль в 1984 году, когда командование 40-й армии коварно нарушило свои обязательства перед Ахмад-шахом и нанесло внезапный удар в Панджшере. Для авиационной поддержки действий десантников и мотострелков привлекались, помимо полков, размещённых на афганских авиабазах, боевые самолёты Туркестанского военного округа, а также дополнительно переброшенные фронтовые и дальние бомбардировщики, которым предстояло действовать с аэродромов на советской территории (общее их количество превосходило весь авиапарк ВВС 40-й армии). Ещё в период подготовки операции самолёты-разведчики МиГ-21Р и истребители МиГ-21бис были заменены на Су-17МЗР и МиГ-23МЛД.
19 апреля 1984 года десятки советских самолётов волна за волной начали массированные ковровые бомбардировки Панджшерского ущелья, расчищая дорогу наземным войскам и воздушным десантникам. Основная нагрузка легла на экипажи бомбардировщиков Су-24 149-го гвардейского бомбардировочного полка (прибывшего из Николаевки под Алма-Атой) и 143-го БАП (из Копитнари), действовавших с аэродромов Кокайды и Ханабад, соответственно.
В 1984 году бомбардировщики Су-24 появились в небе Афганистана. Действуя с аэродромов на территории СССР, они перепахивали Панджшерскую долину
Весной 1984 года бомбардировщики Су-24 устроили ад на земле, обрабатывая полуторатонными бомбами Панджшерское ущелье. Но Ахмад Шах Масуд опять ушёл.
Казалось, никто не выживет в том аду, который устроила на земле советская авиация (каждый Су-24 нёс четыре ФАБ-500 или 12 ФАБ-250). Действительно, высадившиеся с вертолётов десантники практически не встретили сопротивления со стороны противника. Но всё же иногда отряды Масуда огрызались.
В журнале «Мир авиации» были опубликованы воспоминания непосредственного участника операции в Панджшере, лётчика 263-й разведывательной авиаэскадрильи полковника А. Бондаренко:
«И вот этот перевал. Высоко в горах, не меньше 4500 метров, на заснеженном склоне обнаружили развалившийся на крупные части, но всё же выглядящий самолётом Су-17. Зашли на него, но снижаться не стали. Психологическое напряжение было сильнейшее, почти шок. Все уже понимали, что это первая боевая потеря. Смотришь вниз и думаешь, что там в обломках лежит твой друг, точнее, то, что от него осталось. Это произошло у входа в Панджшерское ущелье, с правой стороны».
В тот день (21 апреля) был сбит капитан А. Корж. Через месяц 263-я ОАЭТР понесла ещё одну потерю:
«Это произошло 25 мая 1984 года. Звено наносило бомбо-штурмовой удар по цели на севере Панджшерского ущелья. У старшего лейтенанта А. Н. Давыдова это был 38 боевой вылет... перед самым выводом из пикирования самолёт Давыдова неожиданно взорвался. Взрыв был такой силы, что сначала никто в группе и не понял, что произошло... По предположениям специалистов, такой взрыв мог произойти либо из-за дефекта взрывателя, либо из-за попадания очереди крупнокалиберного пулемёта в авиабомбу».
В штабах уже приготовились писать победные донесения о разгроме крупной группировки душманов в Панджшерской долине, но что-то тревожило советских командиров. Непосредственным свидетелем этой операции был Леонид Шебаршин, генерал-лейтенант КГБ, последний начальник разведки СССР. Дадим ему слово:
«Июнь 1984 года. Только что завершилась серия мощных ударов советской 40-й армии Туркестанского военного округа совместно с афганскими войсками по формированиям Ахмад-шаха Масуда в долине реки Панджшир. Во главе кампании первый заместитель министра обороны СССР маршал С. Л. Соколов — коренастый крепкий старик со спокойными отеческими манерами, басовитым голосом и твёрдой рукой бывшего танкиста.
Маршал летит на вертолёте в местечко Руха в Панджшире, чтобы лично обозреть сложившуюся там обстановку. Выясняется, что обозревать нечего. На полях стоит уже созревшая, но не скошенная пшеница, в пшенице — советские танки. Танки и бронетранспортеры повсюду... Нет жителей, ни одной афганской души. Вымерший город, не разрушенный, не разбитый, а вымерший...
Какой удивительный порядок царил на картах, по которым докладывались планы охраны и обороны Панджшира! Зеленые, синие, красные треугольники, квадраты, пунктирные и сплошные разноцветные линии, чёткие надписи — радовалось сердце и казалось, что обязательно всё будет хорошо, не может проиграть войну армия, которая действует по таким замечательным картам...
Но что-то беспокоит маршала, он слушает невнимательно, поглощенный какой-то своей заботой: «Где противник? Ищите противника, он может укрываться где-то рядом, в ущельях».
Человеку, не вполне посвященному в военные тайны, разговор непонятен. Ведь было же доложено, что из трёх тысяч мятежников уничтожено не менее тысячи семисот человек, а остальные ушли, захватив с собой убитых и их оружие. Стоп, стоп! Как же оставшиеся в живых тысяча триста человек могли унести такое количество убитых, да ещё и оружие?...
Не могли оставшиеся в живых мятежники унести такое число убитых, поскольку убитых практически не было. Ахмад-шах заблаговременно получил информацию о готовящемся наступлении от своих агентов, вывел из-под удара не только боевые подразделения, но и всех панджширских жителей. Били наша артиллерия, наша авиация, наши танки по пустым склонам гор, брошенным кишлакам, безлюдным дорогам, взламывали оборону несуществующего противника. Высаживались десантные группы, окружавшие себя морем огня и свинца, а противника уже не было...
В то время статистика наших боевых и небоевых потерь имела столь же малое отношение к действительности, как и цифры потерь противника. Случайно выяснилась методика подсчёта убитых на той стороне. Как же их считают, если противник уносит трупы? Очень, оказывается, просто. Берется общая сумма израсходованных в бою боеприпасов и делится на установленный раз и навсегда коэффициент.
Именно таким образом подсчитывалось, что ежегодно с 1982 по 1986 годы противник терял тридцать тысяч человек из общей группировки в сорок пять тысяч человек».[25]
Тем не менее, маршал Соколов, которому предстояло в конце того года стать министром обороны СССР, отправил в Москву рапорт о том, что «в ходе боевых действий в Панджшерской и Андарабской долинах... противнику нанесено серьёзное поражение». Вот она, долгожданная, хоть и не окончательная, победа! Но не тут-то было! Снова слово генералу Громову:
«Боевые действия в Панджшере проходили согласно нашему замыслу. Внезапно высадив десанты, мы заблокировали большую часть ущелья, разделив его на несколько секторов. После этого мотострелковые подразделения приступили к их планомерному прочесыванию».
Опять Панджшер, опять бои — но на дворе уже 1985-й год! Части 40-й армии вновь сражаются с полностью разгромленным годом раньше Ахмад-шах Масудом. Ну, на этот раз, уж точно победа, считал Борис Громов, подчёркивавший, что «особый успех операции... заключался в том, что мы исключили возможность ведения продолжительных и ожесточённых боёв, избежав тем самым многочисленных человеческих жертв».
Для многих пилотов истребителей-бомбардировщиков Су-17 Панджшерская операция стала последней в Афганистане
В этом с ним не поспоришь, тем более, что далее генерал сообщает удивительный факт:
«через несколько дней после начала боевых действий в Панджшере мы обнаружили, что ущелье опустело. Ахмад Шах Масуд сумел вывести тайными горными тропами не только свои вооружённые формирования, но и мирное население».
Комментарии, как говорится, излишни. Только в горле застрял немой вопрос — кого в таком случае бомбила советская авиация и с кем сражались десантники?
Живой и невредимый Ахмад-шах Масуд вскоре вновь вернулся в Панджшер, хозяином которого оставался вплоть до своей смерти от рук пресловутых талибов в 2001 году, хотя
«на моей памяти они (сотрудники КГБ) больше десяти раз докладывали в Москву о том, что Масуд ими ликвидирован, после чего он появлялся то одном, то в другом районе страны. Наверное, Ахмад-шах не читал рапорты представителей КГБ относительно своей персоны»
Повторить массированные бомбардировки Афганистана с привлечением фронтовой и дальней бомбардировочной авиации в генштабе Советской Армии решили в последние месяцы затянувшейся войны. Поскольку появление у душманов переносных зенитно-ракетных комплексов «Стингер» загнало советские самолёты на большие высоты — рекомендованная высота захода в атаку составляла 7000—8000 метров, а снижаться в районе цели ниже 4500 метров категорически запрещалось, — повысить эффективность действий авиации можно было только за счёт увеличения количества сброшенных бомб (о точечных ударах речь вообще не шла).
Основным способом действий боевой авиации всё чаще становились ковровые бомбардировки мест предполагаемого нахождения партизанских отрядов. Бомб не жалели, со складов везли целые эшелоны боеприпасов, выпущенных ещё в годы Второй мировой войны — в дело шло всё. Многие районы Афганистана стали напоминать лунный пейзаж. Не только кишлаки, даже многие города были превращены в руины. Тем не менее, командование 40-й армии требовало увеличить интенсивность и мощь воздушных ударов, поскольку противник не собирался сдаваться.
Поэтому к советско-афганской границе с аэродромов Кавказа, Белоруссии и даже Прибалтики стягивались фронтовые бомбардировщики Су-24, тяжёлые бомбардировщики Ту-22 и Ту-22М, способные доставить к цели гораздо больше бомб, нежели истребители-бомбардировщики или штурмовики и производить прицельное бомбометание с больших высот.
Использовались даже девятитонные авиабомбы, устраивавшие мини-землетрясения в афганских горах. Эффективность их применения была намного выше, чем у истребителей-бомбардировщиков, поскольку последние использовали аналогичную тактику — бомбометание с больших высот, но брали на борт гораздо меньше бомб.
Использование стратегической авиации в Афганистане не помогло. Война была окончательно проиграна
Бомбардировщикам Ту-22 нашлась работа и в Афганистане. Сброшенные ими 9-тонные бомбы крушили горы, не нанося реального ущерба противнику
Большая дальность полёта тяжёлых бомбардировщиков позволяла избежать всех «прелестей» базирования на афганской земле — огромных потерь при доставке горючего и боеприпасов, постоянных обстрелов со стороны моджахедов.
Картина получалась фантастическая: с одной стороны бородатые мужики в галошах, вооружённые винтовками и автоматами, с другой — сверхзвуковые реактивные машины, напичканные электроникой, сбрасывающие чудовищные девятитонные бомбы, а результата никакого. На бумаге все афганские партизаны давно уничтожены дважды и даже трижды, но в реальности они живы и продолжают атаковать советские войска.
Однако война уже подошла к финалу. Были подписаны соглашения о выводе советских войск, поскольку надежд на победу не осталось, тогда как разваливавшаяся на глазах советская экономика больше не могла тянуть огромный воз военных расходов. Отправлялись домой и лётчики. В течение 1988 и полутора месяцев 1989 годов из Афганистана были выведены 979-й, 168-й и 120-й истребительные, 368-й штурмовой, 50-й смешанный авиационные полки, 274-й авиаполк истребителей-бомбардировщиков, 181-й и 280-й вертолётные полки, отдельные вертолётные и авиационные эскадрильи.
Общие итоги боевой деятельности авиации в афганской войне выглядят весьма впечатляюще. Был выполнен почти один миллион боевых вылетов, во время которых погибли 107 самолётов и 324 вертолёта.
Сколько бомб и ракет сброшено на многострадальную афганскую землю, до сих пор военная тайна, но счёт, видимо, тоже идёт на миллионы тонн. А в итоге — миллион погибших афганцев, полностью разорённая страна, и соответствующая плата за этот идиотизм: развалившийся Советский Союз.
Своеобразный итог афганской войне подвел последний командующий 40-й армией генерал Громов:
«Могли ли мы вообще выиграть войну в Афганистане? Здравый смысл подсказывает, что победить военным путём целый народ невозможно».
«Над границей тучи ходят хмуро...»
Истребительная авиация войск ПВО в афганской войне не участвовала — не было противника. Даже истребительные авиаполки фронтовой авиации действовали в Афганистане в качестве истребителей-бомбардировщиков, нанося удары по наземным целям, поскольку моджахеды собственных самолётов не имели. Стычки с пакистанской и иранской авиацией носили эпизодический характер, до воздушных боёв дело обычно не доходило.
Тем не менее, лётчики ПВО тоже вели свою собственную войну, не имеющую аналогов — не с самолётами ВВС вероятного противника, как это бывало прежде, а с вполне мирной южнокорейской гражданской авиакомпанией «Korean Airlines». Корейские «Боинги» превратились в настоящий кошмар советских войск ПВО — от заполярного Мурманска до острова Сахалин.
На войне как на войне. Итогом этой необъявленной войны стали два сбитых пассажирских самолёта, почти триста погибших ни в чём не повинных пассажиров, громкие международные скандалы и взаимные обвинения во всех смертных грехах. При этом истина, как это часто бывает, так и осталась где-то рядом.
Впервые пушки заговорили над Кольским полуостровом весной 1978 года, когда пассажирский самолёт «Боинг-707», выполнявший рейс Париж — Токио (через Аляску), по неизвестной до сих пор причине развернулся почти на 90 градусов и пошёл по дуге на юг. Вскоре, следуя на высоте 10 км курсом на Мурманск, «Боинг» пересёк границу СССР. Радиолокационные посты ПВО сначала просмотрели его появление, а затем, приняв за свой бомбардировщик Ту-95 (они обычно летали по этой трассе), даже обеспечивали ему проводку в глубь страны.
Разобрались только тогда, когда кореец летел уже над Кольским полуостровом. Получив, наконец, сообщение о нарушителе, командир Кольского корпуса ПВО генерал Владимир Царьков поднял в воздух два истребителя Су-15 365-го истребительного авиаполка. Позже он вспоминал:
«Начали мы его принуждать...Уже была установлена у меня прямая связь с истребителем, и лётчик доложил, что на его команды нет никакой реакции. Я ему говорю: «408-й, так ты, может, за два километра от него крыльями качаешь?» А он кричит — всё ж на нервах: «Я ему хвост со звездой в форточку засунул, а он морду отворачивает!»
Во время этого оживленного обмена мнениями «Боинг» был уже в районе Кандалакши, где наконец начал менять курс. Решив, что медлить больше нельзя, Царьков приказал лётчику сбить самолёт, хотя дело происходило днём и на борту самолёта было чётко видно название авиакомпании. Пилот Су-15ТМ капитан А. Босов выпустил ракету, которая угодила в крыло «Боинга», а сам ушёл на свой аэродром.
Но повреждённый «Боинг» не думал падать, он продолжал свой полёт. Поэтому на него вывели ещё два истребителя, пилот одного из которых, Анатолий Керефов, позже рассказывал:
«Выполняю команду, снижаясь, подхожу к незнакомцу и вижу большой самолёт... Подхожу к самолёту и показываю: влево разворот, с курсом 180 следуйте за мной... Передал на КП: «Объект не выполнил команду». Я в отчаянии, тут у меня и вырвалось: «Команды не выполняет, разрешите уничтожить цель».
Но экипаж и пассажиры этого «Боинга» видимо родились под счастливой звездой. Пилоту перехватчика приказали принудить нарушителя к посадке, огня по нему не открывать. Дальше началось самое интересное:
«Забрался наверх, иду крыло над крылом, включаю фары и начинаю давить. А впереди как раз белое пятно — понял, озеро. Объект начал снижаться, но фары не включал, что-то выжидал. Придавливаю, осталось 30 метров — тут он включил фары. Чуть позже коснулся озера. Пробежал по льду метров 300. Огня, дыма не заметил. Доложил: «Принудил к посадке, азимут — 350, удаление — 140 километров от населённого пункта Лоухи».
Корейский пилот Ким Чанг Кью сумел посадить повреждённый самолёт на лёд замёрзшего озера Корпиярви вблизи города Кемь, при этом погибли два пассажира. После разбирательства через два дня пассажиры и экипаж были отправлены в Хельсинки. Как этот лайнер настолько отклонился от курса, выяснить не удалось. Тем не менее, инцидент был исчерпан.
20 апреля 1978 года южнокорейский «Боинг- 707», атакованный советскими истребителями, приземлился на лёд озера Корпиярви под Кандалакшей
Однако советская пропаганда не была бы сама собой, если бы смогла удержаться от лжи. В сообщении ТАСС говорилось:
«В ночь с 20 на 21 апреля сего года самолёт неизвестной принадлежности[26] со стороны Баренцева моря нарушил воздушное пространство СССР в районе северо-восточнее Мурманска...»
Так закончился первый акт драмы. Второй последовал спустя пять лет, за тысячи километров от Мурманска, в небе над Тихим океаном.
О сбитом «Боинге-747» всё той же авиакомпании «Korean Airlines» написаны сотни статей и десятки книг, в которых изложены многочисленные версии трагического инцидента 1 сентября 1983 года в небе над Сахалином. Эта история обросла легендами и мифами, в создание которых внесла достойный вклад советская пропаганда, поскольку именно сочинение мифов являлось главным содержанием её работы.
Первое сообщение ТАСС (весьма похожее на то, речь о котором шла выше) гласило:
«В ночь с 31 августа на 1 сентября сего года самолёт неустановленной принадлежности грубо нарушил советскую государственную границу и глубоко вторгся в воздушное пространство Советского Союза... Над островом Сахалин по курсу его движения советским самолётом были даны предупредительные выстрелы трассирующими снарядами.
Вскоре после этого самолёт-нарушитель вышел за пределы советского воздушного пространства и продолжал полёт в сторону Японского моря. Примерно десять минут он находился в зоне наблюдения радиолокационными средствами, после чего наблюдение за ним было потеряно».
Обратите внимание на последнюю фразу: наглая ложь всегда была постоянным спутником советской пропаганды.
Ночью 1 сентября 1983 года истребители МиГ-23 тщетно кружили над морем в поисках южнокорейского «Боинга». На цель удалось выйти только Г. Осиповичу на Су-15
Весь мир уже знал, что советский истребитель сбил корейский «Боинг», а представители Советского Союза продолжали врать про улетевший неведомо куда самолёт. Только через неделю появилось «Заявление Советского Правительства», которое нехотя признало, что
«поскольку... самолёт-нарушитель не подчинился требованию следовать на советский аэродром и пытался уйти, истребитель-перехватчик ПВО выполнил приказ командного пункта по пресечению полёта».
Но даже сделав это признание, «самое гуманное и справедливое в мире» советское правительство пустилось далее в привычные рассуждения о «звериной сущности американского империализма», старательно переводя стрелки на Запад:«о какой морали и человечности могут говорить государственные деятели страны, которая самым жестоким образом лишила жизней миллионы людей в Индокитае, которая заодно с израильскими агрессорами убивает ливанцев и палестинцев...» и так далее и тому подобное.
Мы не будем углубляться в тонкости мировой политики и наслаждаться «изящным стилем» советской пропаганды, лучше перейдем к фактам.
В ночь с 31 августа на 1 сентября 1983 года в аэропорту Анкоридж (Аляска) поднялся в воздух «Боинг-747» южнокорейской авиакомпании «Korean Airlines», следовавший по маршруту Нью-Йорк — Сеул с промежуточной посадкой на Аляске (здесь произошла смена экипажа и дозаправка самолёта). Ничто не предвещало трагического финала обычного полёта обычного авиалайнера, на борту которого находились более 200 пассажиров. Управлял машиной полковник резерва ВВС Южной Кореи Чун Бюн Ин.
Но вскоре после взлёта начались странные события, многие обстоятельства которых до сих пор остаются загадкой. По неизвестной причине «Боинг-747» стал отклоняться в сторону от международной воздушной трассы, причём отклонение составило более 600 километров! Экипаж самолёта и наземные службы контроля воздушного пространства, как ни странно, ничего не заметили.
Впрочем, советские радиолокационные посты на мысах Провидения и Наварин тоже просмотрели корейский самолёт. Только когда летел уже над Камчаткой, части 11-й отдельной армии ПВО наконец обнаружили «неопознанный иностранный самолёт», нарушивший границу Советского Союза. Дальше начался обычный советский бардак: в воздух подняли истребители-перехватчики, но командный пункт отправил их в другую сторону от нарушителя, поэтому найти цель они не смогли. Один из пилотов, майор Казмин, даже воскликнул в сердцах: «Так будет ли кто нами управлять?»
После неудачного перехвата над Камчаткой, решили использовать зенитные управляемые ракеты, но после небольшой заминки — командиры батарей ПВО никак не могли решить, что представляет собой цель в ночном небе, передумали и снова подняли в воздух истребители, на этот раз с Сахалина. В поиск отправились два Су-15 и один МиГ-23.
В районе мыса Терпения на «Боинг», безмолвно идущий в ночном небе, вышел пилот истребителя Су-15 подполковник Геннадий Осипович. Он по команде с земли дал предупредительную очередь из пушки, на которую корейский экипаж не отреагировал. В 6.23 местного времени с земли последовала команда: «805-й (позывной Осиповича), попробуйте уничтожить цель пушками».
О том, что произошло дальше, можно узнать из стенограммы переговоров лётчика с командным пунктом аэродрома Сокол (Сахалин). Итак, в 6.23 Осипович доложил: «Я уже отстаю, сейчас я ракетами пробую... Выполняю, в захвате иду». Местное время 6.24: «Наблюдаю, цель в захвате, удаление до цели 8... Пуск произвёл. Цель уничтожена. Выхожу из атаки».
Позже Осипович вспоминал:
«Легко сказать — уничтожить. Но как? Пушками?! Но я уже израсходовал 243 снаряда. Таранить? Всегда относился к таким штукам плохо. Таран — это последний шанс. Успел даже прокрутить на всякий случай свой маневр — заберусь сверху и сяду на него. Но потом сама собой явилась мысль — я провалился на 2 тысячи вниз... Форсаж. Включил ракеты и навскидку повел носом. Получилось! Вижу: есть захват... Первая ракета попала ему под хвост. Вспыхнуло жёлтое пламя. Вторая — снесла половину левого крыла. Тут же погасли огни и мигалки».
Две ракеты решили судьбу «Боинга». Гигантская машина падала в море почти десять минут — это были последние минуты жизни почти трёх сотен человек, видимо, уже понимавших, что это конец. Удар о воду превратил самолёт в бесформенные куски металла и человеческих тел, утонувших в Японском море. Всё было кончено.
Через день появилось упомянутое выше лживое сообщение ТАСС. У советского руководства не хватило смелости честно признаться в уничтожении корейского самолёта, хотя чего бояться, если вы сбили нарушителя советской границы? Подобные действия кремлёвских маразматиков во главе с дорогим и незабвенным Леонидом Ильичом лучше любых доказательств убедили весь мир в том, что именно Советский Союз главный виновник гибели ни в чём не повинных людей — иначе зачем скрывать правду?
Только прижатое к стене многочисленными доказательствами, в том числе записью перехваченных переговоров лётчиков ПВО с наземным командным пунктом, советское правительство через неделю признало гибель самолёта.
Тут же по горячим следам была придумана версия (в основном, для внутреннего потребления) которая выглядела следующим образом:
«Полёт корейского «Боинга» являлся частью разведывательной акции США. Дескать, при нарушении самолётом воздушной границы СССР будут задействованы радиолокационные и радиотехнические средства, работу которых будут фиксировать американцы; на борту «Боинга» якобы имелось разведывательное оборудование — не случайно он прошёл над базой советских ракетных атомных подводных лодок на Камчатке и над полигоном РВСН.
Если советские силы ПВО не собьют самолёт, он доставит ценную информацию. А если собьют, появится прекрасный повод обвинить СССР в преступлении против человечности, поднять мощную антисоветскую волну по всему миру».
Уши тех ослов, что сочинили весь этот бред, были видны за много миль. Президент США Рейган, вполне справедливо назвавший СССР «империей зла», немедленно объявил СССР не только главным, но и единственным виновником случившегося. Были прерваны все советско-американские переговоры, усилены экономические санкции, многие страны запретили «Аэрофлоту» выполнять воздушные рейсы над их территорией. В общем, скандал получился на весь мир.
Хотя с момента гибели корейского «Боинга» прошло почти двадцать лет, многие тайны этого трагического инцидента не раскрыты до сих пор. Советские моряки вскоре после катастрофы сумели поднять со дна моря обломки самолёта, но при этом ни разведывательного оборудования, ни останков погибших людей им обнаружить не удалось! (Несмотря на то, что существуют вполне реальные и многократно проверенные списки погибших пассажиров и членов экипажа). Впрочем, здесь тоже Москва не смогла обойтись без мелкого шулерства. Советские представители несколько лет (!) лгали, будто найти сбитый самолёт не удалось.
Командир 24-й дивизии ПВО 11-й армии ПВО полковник Корнуков получил повышение «за решительные действия» — должность командира корпуса в Группе советских войск в Германии (после распада СССР он стал командующим ВВС России), подполковник Осипович тоже отправился к новому месту службы.
9 сентября 1983 года начальник генерального штаба вооружённых сил СССР маршал Огарков устроил пресс-конференцию, на которой полностью одобрил действия советских войск ПВО, сбивших «Боинг». Напоследок он многозначительно пообещал:
«Советские вооружённые силы, стоящие на страже мирного труда советского народа, постоянно находятся в высокой степени боевой готовности. На протяжении всей истории Советского государства они с честью выполняли своё предназначение. И впредь, если потребуется, они выполнят свои боевые задачи».
Интересно то, как гораздо позже оценил события 1 сентября сам лётчик Осипович, сбивший «Боинг». В интервью газете «Известия» он сказал:
«Меня удивила несолидность некоторых крупных начальников. Ведь по большому счёту, в этом я не сомневаюсь и сейчас, мы были правы... Сбили законно. Но потом стали лгать по мелочам: самолёт, мол, шёл без огней и мигалок, что были предупредительные выстрелы трассирующими снарядами,[27] что я вёл с ним радиопереговоры или пытался это сделать на аварийной частоте 121,5 мГц. Да не было у меня для этого времени! Поймите, чтобы выйти на эту частоту, я должен был перестроиться. Значит, потерять связь с землёй. Убеждён — мы слишком хотели выглядеть в этой истории красиво и в результате — переусердствовали».
Две ракеты, запущенные с перехватчика Су-15, оборвали жизнь 269 пассажиров южнокорейского «Боинга-747»
Но не только с могучей южнокорейской авиакомпанией сражались советские войска ПВО. Подполковник Осипович не зря вспоминал воздушный таран. Этот способ уничтожения самолётов противника приобрел популярность в советской авиации в 70-е годы, особенно в небе Закавказья.
В официальной истории советских ВВС значится подвиг капитана Геннадия Осипова, которому посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. Всё произошло 28 ноября 1973 года, когда советскую границу пересёк заблудившийся иранский учебный самолёт, на перехват которого с аэродрома Вазиани поднялся истребитель МиГ-21СМ из состава 982-го истребительного авиаполка 34-й воздушной армии Закавказского военного округа.
Вылет на перехват иранского самолёта стал последним в жизни капитана Осипова
Наземный командный пункт потребовал любой ценой сбить нарушителя. Вместо того, чтобы использовать ракеты или пушку, Елисеев таранил иранский самолёт. Обе машины взорвались, при этом советский лётчик погиб, иранский пилот и его американский инструктор спаслись на парашютах.
В последующие годы это столкновение пропаганда преподносила как первый воздушный таран в истории реактивной авиации, хотя уничтожение противника ценой потери истребителя и гибели пилота вряд ли можно считать оправданным.
Через восемь лет ещё один нарушитель советской границы рухнул на землю Закавказья, протараненный истребителем, который пилотировал капитан В. Куляпин. Его жертвой стал аргентинский (!) транспортный самолёт CL-44, летевший из Тегерана на Кипр. Экипаж транспортника тайно перевозил оружие из Израиля в Иран (воевавший в то время с Ираком), а на пути домой решил сократить маршрут, пройдя над территорией Армении (накануне он уже совершил подобный маневр, на который советская ПВО не отреагировала).
Но в этот раз аргентинцам не повезло. На перехват CL-44 поднялись два истребителя Су-15 166-го истребительного авиаполка (аэродром Марнеули), однако из-за неумелого наведения на цель с наземного КП нарушителя не обнаружили. Израсходовав топливо, они вернулись на базу. После этого в небо поднялся капитан Куляпин, которого удалось вывести на «аргентинца». С земли приказали — вынудить нарушителя к посадке, но сделать это не удалось, и тогда последовала новая команда — цель уничтожить.
Последовавшие затем события Куляпин описал следующим образом:
«Мы шли с самолётом-нарушителем крыло в крыло. И времени, чтобы зайти ему в хвост и пустить ракету, у меня не было. Да если бы и было — как отстать? Уменьшить скорость? Но она и так минимальная для истребителя такого типа. Выполнить вираж? Но тогда может потеряться визуальный контакт, и пока меня будут наводить с земли, самолёт уйдёт. Единственная возможность — столкнуться с самолётом-нарушителем...
Удар был не очень сильный, во всяком случае, я ждал большего... Когда катапультировался, а высота была шесть тысяч триста, стал искать: где тот, из-за которого я болтаюсь теперь на парашюте?!... А через несколько секунд раздался взрыв. Это горел самолёт-нарушитель. От него валил чёрный дым».
Иранские самолёты и вертолёты, частенько нарушавшие границу СССР, доставляли немало хлопот истребительным полкам 12-й армии ПВО
Кстати, официальное сообщение ТАСС так и гласило: «Самолёт неизвестной принадлежности, нарушив государственную границу, столкнулся с советским самолётом». Об умышленном таране, как видим, речи не шло. По этой же причине Куляпин, в отличие от Елисеева, звание героя не получил — его наградили орденом Боевого Красного Знамени.
В этом случае размен истребителя-перехватчика на пустой транспортник тоже оказался неравноценным. Гражданская машина не представляла никакой угрозы, дело происходило днём, в условиях хорошей видимости, но что сделано, то сделано.
Больше повезло экипажу и пассажирам иранского самолёта, который 23 декабря 1979 года залетел в воздушное пространство СССР. Его не сбили, а посадили на советский аэродром, разрешив потом вернуться домой.
Советско-иранская граница, кстати, довольно часто становилась местом разнообразных воздушных инцидентов. Например, 21 июня 1978 года четыре иранских вертолёта «Chinook», заблудившись, углубились почти на 100 км вглубь советской территории и вышли к столице Туркмении, городу Ашхабаду. Здесь их перехватили истребители МиГ-23 152-го истребительного авиаполка 17-й дивизии ПВО 12-й отдельной армии ПВО.
Советские лётчики с ходу сбили один вертолёт и повредили другой, совершивший вынужденную посадку у Ашхабада. Два других успели вернуться в иранское воздушное пространство, тем самым избежав гибели. Пленный экипаж вскоре вернули иранским властям.