– Это она умеет, – уверенно подтвердила я. Джеки у нас знаешь, какая умная? Когда она вырастет, она точно станет министром.
– А пока, давайте вернемся домой и позавтракаем, – рассудительно предложил Питер. – Ведь если родители проснуться и не найдут нас, такой переполох начнется, что страшно представить!
– Ты прав, – заторопилась и я, неожиданно вспоминая, что не оставила бабушке с дедушкой никакой записки, хотя собиралась.
– Сэм, мы скоро вернемся, – улыбнулась Джеки, протягивая мальчику руку. – А ты меня прости, пожалуйста, за драку. Я ведь думала, что ты похититель, – и девочка смущенно потупилась.
– Да что уж тут, – залился краской Сэм, примирительно пожимая протянутую ладонь. – Я б и сам набросился на похитителя, если бы пришлось.
– Значит мир? – обрадованно уточнил Питер.
– Конечно, мир, – согласился Сэм, по очереди пожимая всем руки.
После завтрака мы снова собрались у дома с привидениями. В корзинке у меня лежала целая гора собственноручно сделанных сандвичей. Внутрь я напихала все самое вкусное. И ветчину, и сыр, и абрикосовые дольки, и горчицу, и даже пару шоколадных конфет! Выглядели мои творения просто потрясающе!
Джеки с Питером тоже не поскупились, в их корзине красовался кувшин с лимонадом, кулек печенья и яблоки.
Мы хотели хорошенько накормить нашего нового друга, но Сэм неожиданно заявил, что без нас есть не будет. Мы согласились, что это справедливо и, разделив все поровну, принялись угощаться.
В этот момент жизни я поняла, что хоть Джеки и мой друг, но она порой бывает ужасно привередливой. Мы спокойно жевали сандвичи, запивая лакомство лимонадом, но стоило ей попробовать кусочек, как подружка тут же принялась плеваться, визгливо вопрошая, где я взяла эту отраву?!
– Это не отрава, а деликатес, – с достоинством возразила я. И, желая усилить впечатление, добавила, – рецепт этого изумительного блюда мой пра-пра-прадед похитил со стола самой королевы.
– Если этому сандвичу лет столько же, сколько и твоему пра-пра-прадеду, то не удивительно, что он такой противный! – как ни в чем не бывало продолжила отплевываться Джеки. – На! Сама доедай свой королевский бутерброд.
– Как хочешь, – буркнула я и с горделивым достоинством, взяла обгрызенный кусок. Отвернувшись от подруги, я принялась заворачивать остаток обслюнявленного шедевра в вощеный пакет, на ходу придумывая, чтобы ей ответить пообидней. Но тут Питер завопил на всю поляну:
– Я придумал!
Конечно, трудно поверить, что он хотел подсказать, как уколоть сестру, за раскритикованное угощение. Хотя, такая надежда у меня возникла. Но, Питер имел в виду совершенно другое. И чем дольше я слушала, как он торопливо расписывает свою идею, тем больше заражалась его энтузиазмом. Питер придумал, что мы вчетвером сами можем создать цирк и путешествовать по всему миру!
– А что нам мешает? – разглагольствовал мальчик, размахивая руками. – Школа начнется еще только осенью, родители справятся со всем и без нас, а цирковые навыки уже имеются. Так что, оп – ля, приветствуйте цирк четырех гимнастов! Ту-туру-туру-туту! – принялся он изображать цирковой оркестр.
– Я знаю многие номера клоунов, – охотно присоединился к Питеру Сэм.
– Эй, стойте, стойте, – завопила Джеки, перебивая мальчиков. – А где нам взять шатер? А зверей?
– Это очень легко, – пожал плечами Питер. – Мы будем выступать без шатра, а зверей изображать по очереди. Вот ты, например, прекрасно сойдешь за верблюда, ты умеешь отлично плеваться. Своим бутербродом мне весь рукав заплевала.
– Ах ты, предатель! – взвыла Джеки, бросаясь на брата. – Тебе лучше, чтобы сестра отравилась, лишь бы не плюнула на твою драгоценную персону!
Через минуту, перед нами катался клубок из рук, ног и рыжих вихров.
– Что это с ними? – испуганно спросил Сэм, на всякий случай отодвигаясь от дерущейся парочки.
– Ничего, – пожала я плечами. – У них это часто происходит. Скоро помирятся, вот увидишь. И я принялась ждать, вслух отсчитывая секунды:
– Один, два, три, четыре…
Ровно через полторы минуты клубок распался и Джеки, отряхнув штанишки, невозмутимо заявила, что она знает массу песен и танцев, так что, если в цирке есть нехватка в подобном репертуаре, она, пожалуй, согласится.
– Считай, что ты принята, – с видом директора труппы не менее невозмутимо кивнул Питер, поправляя рубашку. – Но, учти, в нашем цирке железная дисциплина. И никаких драк с директором.
– Пойдет! – великодушно улыбнулась Джеки и прошлась вокруг нас колесом.
Все оставшееся до обеда время мы придумывали цирковые номера для нашей труппы.
Сэм оказался очень толковым пареньком. Он не только предлагал какие-то трюки, но и тут же их демонстрировал. Когда он изображал клоуна с кошкой на поводке, мы хохотали до желудочных коликов! А еще он и вправду был гимнастом, он показывал нам такие сложные упражнения, что мы просто обалдели от восторга! С таким артистом успех был гарантирован!
После обеда, Питер, набравшись храбрости, принялся руководить нашим разношерстным цирком.
Мы единогласно решили, что мальчики будут гимнастами, Джеки, понятно, певицей, а меня Сэм обещал научить цирковым фокусам. Когда мы приступили к репетициям, на поляне поднялся такой галдеж, что если в этом доме и водились привидения, думаю, они предпочли удалиться в какое-нибудь более спокойное и уединенное место.
К тому времени, как на небе зажглись первые робкие звездочки, гимнасты составили потрясающий номер, Джеки спела нам все известные ей песни и отплясала все танцы, а я, высунув язык, готовила реквизит для моего первого фокуса.
Увлекшись сшиванием двух разноцветных кусочков ткани, я сразу не заметила, что Джеки исчезла и встрепенулась лишь тогда, когда услышала позади забора шепот:
– Лисса! Эй Лисса, иди быстрее сюда.
Выбравшись за забор, я тихонько подошла к сидящей в кустах подружке и также шепотом спросила:
– Ты чего здесь прячешься?
– Мне нужно поговорить с тобой без директора, – таинственно зыркнув глазами, пояснила Джеки.
– Давай, – охотно уселась я рядом.
– Как ты думаешь, почему родители разлюбили Сэма? Он же такой хороший? – взволнованно зашептала Джеки.
– Я не знаю, – недоуменно пожала я плечами. – Я тоже сидела и размышляла: вдруг они его не совсем разлюбили? Может, они не понимали, что поступают несправедливо?
– Как это не понимали?! – возмущенно вскочила Джеки. – Так обидеть Сэма и не понимать этого? Они что, совсем бестолковые?
– Ну постой, Джеки, – потянула я подружку вниз. – Вот ты какая несдержанная, слова не дашь сказать.
– Извини, – виновато шепнула она, усаживаясь обратно и обнимая меня за плечи. – Говори, что хотела, обещаю сидеть тихо.
– Просто я много раз наблюдала как вы с Питером то ссоритесь, то миритесь и порой говорите друг другу очень обидные слова. Даже деретесь иногда.
– Это в исключительных случаях, – пискнула Джеки.
– Пусть так, только скажи мне, раз вы и обижаете друг друга и ссоритесь, значит ли что вы друг друга не любите?
– Да Питер лучший брат в мире! – воскликнула Джеки. – Я не променяю его ни на какого другого брата!
– Вот, – довольная ответом подружки, кивнула я. – А что, если родители Сэма тоже считают, что он самый лучший мальчик в мире? Они ведь могли так увлечься этой новой малышкой, что и не заметили, что Сэму обидно.
– Ну, не знаю, – неуверенно протянула Джеки. – А я вот хотела предложить тебе написать им злобное письмо. Сказать все что мы думаем о таких родителях.
– Я не уверенна, что это будет правильно. И вообще, может взрослым нельзя отправлять злобные письма? – растерялась я.
– Хорошо! – вскакивая, заговорщицки прошептала Джеки, – Давай тогда завтра напишем им злобное письмо, но на всякий случай спросим любят ли они Сэма?
35
Под каким-то предлогом отправив Питера с Сэмом тренироваться без нас, Джеки постучала в нашу дверь. Закрывшись в детской, мы принялись обдумывать злобное письмо родителям Сэма. Раньше я никогда не писала подобных писем, поэтому, строча под диктовку Джеки послание, так и норовила сгладить слова возмущения извинениями. В конце концов подруга отобрала у меня карандаш, заявив, что я ничего не смыслю в деловой переписке и ей придется самой заняться корреспонденцией.
Надув от усердия щеки, Джеки вывела крупными, не очень разборчивыми буквами:
Злобнае писмо.
И задумчиво уставилась в потолок.
– Тебе помочь? – робко предложила я.
– Э нет, ты слишком вежливая, – мотнула головой подружка.
– Джеки, взрослым нельзя грубить, – убежденно сказала я.
– А я и не грублю, я честно говорю, что думаю об их отношении к ребенку! – сверкая глазами, воскликнула она. – Лучше не мешай!
Я затихла, усевшись на подоконник, а Джеки, то и дело слюнявя карандаш, выводила наше послание. Через час письмо было готово и она позвала меня оценить работу.
– Злобнае писмо. Радителям Сэма. – Медленно прочла я и посмотрела на Джеки.
– Читай дальше! – гордо улыбнулась подружка.
– Сэм очинь харошый друк и гимнаст, – продолжала я, запинаясь. – А вы паатбирали ево игрушки и атдали слюняваму ребенку. Разве эта справедлива? Ево систра еще ничево не панимает. А Сэм панимает. Забирать игрушки – эта подласть. А сказки мы ему и без вас читать будем. Хоть абрыдайтесь теперь! Сичас мы начнем путешествавать па всему миру и Сэм станит бальшой знаминитастью! ХА – ХА! – закончила я. – Джеки, а что значит это ХА – ХА?
– Это злобный смех, – пожав плечами, пояснила та. – Чтобы они знали, что потеряли и мучились.
– Джеки, я не уверенна, что нужно было писать именно так, – расстроено пробормотала я.
– Лисса, положись на меня. Ты что, не знаешь? Я же специалист по переписке, – успокаивала Джеки. Но мне все равно казалось, что мама не одобрила бы такое письмо.
– Не знаю, Джеки, что-то мне не нравится все это.
Но, подружка продолжала увлеченно расписывать, как хорошо, что мы заступимся за Сэма.